Саламандры

Дак'ир встретил Ба'кена на порыжелой плоской скале: тот обозревал пустыню Погребальных Костров. Посмотреть, как брат Фугис отправляется в Обжигающий путь, пришли немногие. Обычно так не делалось. Странствие, которое собирался предпринять Саламандр, было духовным путешествием: его начало предполагалось проводить в одиночестве, как и само испытание. Обычно в Обжигающий путь отправлялись старые или больные. Таким способом, согласно ноктюрнским обычаям и культу Прометея, воин, который не погиб в сражении, но больше не мог сражаться во имя славы ордена, получал возможность обрести хоть какое-то достоинство или даже легендарность в конце своей жизни. Фугис, как и немногие другие до него, испросил особого разрешения пройти испытание, надеясь восстановить свой сломленный дух. Дак'ир не знал никого в ордене, кто вернулся бы из такого путешествия. Их выбеленные кости лежат сейчас под выжженной пустыней Погребальных Костров, в отдаленных ее частях, ибо пустыня была местом смерти не только по названию.

Шагая по Обжигающему пути, Фугис больше не будет апотекарием. Силовые доспехи и прочие атрибуты Астартес он снял и сейчас был одет в противопесочный плащ с воздухопроницаемой сетчатой подкладкой и противопылевой шарф, обмотанный вокруг шеи и нижней части лица. Специально переделанная ноктюрнская охотничья винтовка висела поперек спины — ибо он отказался от права носить священный болтер, и нес он мачете, пристегнутый к предплечью, и скудный запас воды, которого хватит ненадолго. После этого страннику придется искать свой способ выжить в пустыне.

Его естественный преемник стоял в одиночестве неподалеку, на прилегающем каменистом распадке, с поникшей головой и закрыв глаза в безмолвной медитации. Брат Емек покинул своих собратьев по отделению с тяжелым сердцем, но нужды роты перевесили личные чувства. Искусству исцеления его будет учить мастер-апотекарий ордена. Половина шлема Емека уже была выкрашена в белый цвет согласно его должности.

Последнее плато, самое дальнее из трех, занял Агатон. Он поприветствовал двух Саламандр легким кивком. Как будущему капитану третьей роты, кровавое наследие и нелегкое бремя теперь принадлежали ему. И это было видно по тягостному выражению его опущенных долу глаз.

Скоро Фугис исчез из виду, превратившись в искорку на зыбком горизонте пустыни.

— Давно заслуженная честь, — произнес Дак'ир после долгого молчания.

Ба'кену понадобилось какое-то время, чтобы сообразить, что боевой брат говорит о нем и свежих сержантских значках, которые нанесли на его доспехи ремесленники ордена. Боевая же броня Дак'ира, наоборот, была чистой, полностью освобожденной от прежних почетных знаков: он более не был сержантом.

— Мне в голову не приходит никто, кто лучше тебя смог бы командовать отделением, Ба'кен, — прибавил он и дружески хлопнул здоровенного космодесантника по наплечнику.

— Это так, — подтвердил Ба'кен.

Оба расхохотались от притворной чванливости, но веселость вскоре уступила место боли, когда они вспомнили о том, что потеряли и никогда больше не вернут.

— Рота рассыпается, — буркнул Ба'кен, поддаваясь унынию. — Тебя отправляют служить к Пириилу. Емек вступил в апотекарион. Мои братья — лишь пепел в пиреуме. — Он вздохнул. — Даже Тсу'ган…

— Агатон скрепит роту заново, — уверенно произнес Дак'ир. — Он прочно стоит на ногах. И у Кадая, и у Н'келна достойный преемник.

На Саламандр упала тень, оборвав бывшего сержанта.

— Брат Дак'ир. — Это был Пириил.

Ба'кен знал, что это в конце концов случится, и, коротко кивнув библиарию, ушел.

— Я почувствовал в тебе силу очень давно, Хазон, — признался Пириил, подойдя к краю плоской скалы и вглядываясь в кажущуюся бесконечной пустыню. Глухое ворчание далеких вулканов у него за спиной раскатывалось по опаленному солнцем небу.

— То, что ты сделал против колдовства Нигилана… — начал он, преодолев свою досаду, прежде чем обернуться, — это не что иное, как чудо. Этого не должно было быть. Тебя не должно было быть, — сказал он, подойдя ближе. — Более сорока лет в Космическом Десанте — и твои латентные способности раскрылись только сейчас. — Он помолчал. — Ты уникум, Дак'ир. Головоломка. — Пириил снова отвернулся, обнаружив, что легче смотреть на жестокое солнце. — Капеллан Элизий хотел, чтобы тебя подвергли гипнообработке, даже клеймлению и осуждению, но я был против.

— Так что будет теперь?

— Ты пойдешь со мной.

— Для этого они тебе не понадобятся. — Дак'ир указал на пару массивных терминаторов, которые только что тяжеловесно подошли по знаку библиария.

— Не понадобятся? — спросил Пириил, повернувшись к нему лицом. — Ты — загадка, и, как надо всеми загадками, над тобой висит тень подозрения, но я развею ее, если ты окажешься достоин.

— И как ты это узнаешь? — Тон Дак'ира выдал его раздражение.

Ответ библиария был категоричным:

— После испытаний, если выживешь, ты будешь считаться достойным.

— Достойным чего?

Глаза Пириила вспыхнули небесно-голубым для пущей театральности.

— Обучаться у меня.

Дак'ир услышал ворчание оживающих двигателей. Снизу, где их ждал корабль, взметнулось облако пыли.

— Куда ты забираешь меня, Пириил?

Библиарий улыбнулся, хотя взгляд его остался холодным.

— В библиариум на Прометее, на встречу с магистром Вел'коной.

Тсу'ган прошел по длинной каменистой дорожке, устланной потемневшими углями, к огромным воротам. С высоты, укрывшись в сумраке горной пещеры, за ним следил Иагон.

Горечь наполняла душу Саламандра. Он что есть сил сжал кулаки и прошипел:

— Я убивал ради тебя…

Мечты и планы Иагона лежали в руинах. Тот, кто должен был стать его патроном, бросил его, несмотря на то что путь наверх оказался свободен. Правда, Тсу'ган все-таки получил повышение, но только в прославленные ряды Огненных Змиев, а не на капитанство третьей роты и с Иагоном в качестве своего главного помощника. Брат Претор — Иагон подавил укол завистливого гнева — ходатайствовал о повышении Тсу'гана, впечатленный его действиями на Скории: его отвагой и воинской этикой, его умением повести за собой и боевым мастерством. Сержант Огненных Змиев не знал, что за хрупкий клинок он принимает в свои ряды. Иагона так и подмывало поведать ему о пристрастии Тсу'гана к мазохизму, о его разрушающем внутреннем чувстве вины, но это было бы слишком просто.

В сердце Иагона поклонение герою превратилось в ненависть. Ему хотелось, чтобы Тсу'ган дорого заплатил за свое предательство.

Спустившись по каменным ступеням, Тсу'ган вошел в небольшой амфитеатр. Это место считалось священным: лишь Огненные Змии и те, кому суждено было стать одним из них, имели право ступать по этой части Ноктюрна. Иагона это мало заботило. За ним никто не следил и никто его не заметил. Он должен был это увидеть.

Зловещий удар грома тряхнул открытое сооружение, в котором исчез Тсу'ган. Оттуда сверкнула вспышка и погасла: включился телепортатор — и Тсу'гана на Ноктюрне не стало.

Иагон остался сидеть на месте, ожидая, пока в глазах не исчезнет отпечаток вспышки. Он услышал стук капель по земле и решил, что начинается дождь. Но когда увидел у ног красную лужицу, то понял, что это капает кровь с его перчаток. Он сжал кулаки так сильно, что пальцы проткнули перчатки и впились в плоть.

Саламандр моргнул, на мгновение увидев там не свою кровь, но кровь других… Он попытался стереть ее, но кровь липла к рукам и размазывалась еще больше. Из горла раздался отчаянный, постепенно переходящий в безумный, жалобный вой, и он побежал. Лишь одно упокоит его темную душу. Единственная мысль горела у него внутри. Месть.

Об авторе

Ник Кайм родом из Гримсби, небольшого города на восточном побережье Англии. Ник переехал в Ноттингем в 2003 году, получив работу верстальщика в журнале «White Dwarf». С тех пор он прошел большой путь в священных залах Черной Библиотеки, работая в качестве редактора и принимая участие во множестве различных проектов. На его счету несколько изданных рассказов, книг по бэкграунду и романов.