Страница 27 из 186
— Это что?
— Лекарство.
— Вот как? — брат Белтус развернул ткань, и на его ладони оказалось обычное гусиное яйцо, причем довольно крупное. Правда, было заметно, что по весу оно куда тяжелее обычного, да и состоит это яйцо из двух половинок, плотно прижатых друг к другу: как оказалось, внутри яйцо было заполнено каким-то веществом коричневого цвета, чуть липким, и внешне похожим на обычный садовый вар, которым обмазывают срезы на деревьях. — Не подскажете мне, темному и необразованному слуге Божьему, от какой болезни лечит это лекарство?
— От царапин, ушибов, ран… Да от него любые повреждения затягиваются чуть ли не прямо на глазах!
На самом деле то, что этот мужик сейчас называет лекарством — это особый наркотик, от которого у любого человека враз прибавляется сил и выносливости, и он может работать долго и без устали. Кстати, наносится этот наркотик, и верно, на раны, царапины или уколы, и для этого его требуется совсем немного, всего лишь чуть-чуть втереть на поврежденное место. Кстати, даже очень глубокие раны после нанесения на них этого вещества, и впрямь затягиваются чуть ли не на глазах.
Все это хорошо, только вот обращаться с этим наркотиком нужно с осторожностью и использовать его только в случае необходимости и крайне малыми дозами. В противном случае происходит постепенное привыкание, и в дальнейшем без этого снадобья человек становится не просто вялым и обессилевшим, но еще и впадает в глубокую апатию и теряет интерес к жизни. Более того: такие люди могут спать едва ли не целыми днями, им не хочется ни есть, ни пить, и за недолгий срок они тихо угасают… Кстати, из-за внешнего сходства этого наркотика с обычным садовым варом это снадобье тоже называют все тем же простым словом — вар.
Андреас, еще живя в миру, хорошо знал о действии этого наркотика, хотя сам им никогда не пользовался — не было необходимости. Зато несколько его приятелей крепко подсели на эту дрянь. Для чего? Всего лишь из глупого желания доказать свою неутомимость в любовных играх… Позже он видел своих товарищей, безразличных, ко всему равнодушных, которым не было дела ни до чего, что происходило вокруг. Они оживлялись лишь тогда, когда хоть кто-то приносил им вар — как это ни странно, но им самим было лень даже отправиться на его поиски. Зрелище отупевших и опустившихся друзей было более чем неприятным, и сердце болело за тех, кто невольно обрек себя на раннюю смерть.
Этот вар пришел в страну издалека, и в открытой продаже его, разумеется, не было, и потому желающие могли достать его только из-под полы и за немалые деньги. Почему? Да потому что его использование было категорически запрещено! Ведь что такое вар? Это особым образом вываренная смола каких-то редких деревьев, обладающая уникальными свойствами, и в основном этот вар используют в дальних южных странах, на рудниках и каменоломнях, там, где трудятся рабы. Естественно, применять этот наркотик для всех подряд не будешь — слишком накладно, да и смысла в этом нет, и потому вар дают только пожилым или больным рабам, от которых уже не стоит ожидать ни долгой жизни, ни хорошей работы. Те, ощутив необычный прилив сил после принятия вара, работают не хуже молодых и крепких рабов без остановки, и до самой смерти…
Тем временем брат Ипатус довольно резко перебил ухмыляющегося мужчину:
— Прежде всего, то, что вы принесли — это опасный наркотик, который ни в коем случае нельзя вносить на Запретные земли. Только не надо говорить, что вы этого не знали, а иначе просто не стали бы прятать. Да и такого количества… лекарства вам хватило бы не на один год.
— А я, может, собираюсь надолго остаться в Запретных землях! И потом, я намерен работать там в поте лица своего…
— Ваше право, но это вот яйцо с начинкой мы изымаем. Сегодня же оно будет уничтожено.
— Святые братья, на это вы права не имеете! — с лица мужчины вновь исчезла ухмылка. — Я за это лекарство свои кровные денежки заплатил, причем немалые! Так что отдавайте-ка назад это яичко! Оно мое по закону…
— Позвольте нам решать, на что мы имеем право, а на что нет. Вообще-то при обнаружении такого количества подобного… лекарства мы имеем полное право указать вам на дверь, в которую вы только что вошли.
— Не знал об этом, вот Бог свят, не знал! — мужчина прижал к груди руки, но его холодный взгляд говорил о другом.
— Не богохульствуйте! — повысил голос брат Ипатус. — Собирайте свое добро в мешок, и идите в монастырь — я дозволяю вам это сделать. Мы не прогоним усталого путника, дадим ему кров и еду. Но если я еще хоть раз услышу требование вернуть вам это богопротивное зелье, то вместо Запретных земель вы отправитесь домой. Вам все ясно? А пока что советую вам раскаяться в содеянном и попытаться отмолить свой грех.
Может, мужчине хорошо были понятны слова монаха, только вот вряд ли он был с ними согласен. Понятно, что будь на то его воля, он бы выдрал свой вар из рук брата Белтуса, но перевес сил был не на его стороне. Наклонившись, мужчина стал собирать рассыпанные вещи и без особого разбора совать их в свой мешок, даже не пытаясь скрыть обуревавшей его злости. Ничего, не страшно, тут видали и не таких…
Тем временем брат Ипатус повернулся к остальным мужчинам, до того молча стоящим в стороне.
— Итак, господа хорошие, теперь попрошу и вас подходить ко мне по одному и с молитвой в душе…
Вскоре все было кончено, и недовольные люди прошли внутрь монастыря. Как и предполагал брат Ипатус, у каждого из них был при себе вар, у кого чуть больше, а у кого меньше. Конечно, каждый из них пытался доказать монахам, что вар ему крайне необходим для работы, но каждый раз дело заканчивалось тем, что им приходилось оставлять припрятанный наркотик монахам, и идти в монастырь, заранее подсчитывая убытки — все же вар на черном рынке стоил очень даже недешево.
— Н-да, сегодня мы насобирали немало этой дряни… — вздохнул брат Ипатус. — За последние пару лет ее тащат туда все больше и больше… Брат Белтус, как прошел ваш путь?
— До Лаежа добирались, можно сказать, спокойно, а вот назад были кое-какие заморочки. Чуть позже расскажу братьям о нашей дороге.
— Конечно. Что ж, нам тоже пора идти в монастырь. А вы… — обратился брат Ипатус к Андреасу и Титусу, — вы сейчас ступайте и, как положено, уничтожьте эту дрянь, чтоб и духа ее не осталось в нашей обители.
— Да, конечно, брат Ипатус…
Помнится, когда Андреас впервые оказался за воротами, ведущими уже непосредственно внутрь монастыря, он растерялся. Тогда он ожидал увидеть широкий монастырский двор, а попал куда-то, что больше походило на широкий коридор, ведущий от одних ворот монастыря к другим. Как оказалось, внутри монастырь был разделен высокой стеной как бы на две неравные части: в одной обитали монахи, в другой, сравнительно небольшой, находились те, кто шел в Запретные земли, или же возвращался оттуда. Ну, это вполне объяснимо: пришлым нечего делать среди тех, кто ушел от мира. Конечно, вход в монастырь Святого Кармиана был общий, но дальше, в той стене, что разделяла внутреннее пространство монастыря пополам, была дверь, ведущая в обитель монахов, и вот туда посторонним хода не было.
Перед глазами тех, кто входил в ворота монастыря, представала дорога, ведущая к противоположным воротам, тем, через которые люди и выходили в Запретные земли. Дорога была довольно длинная, около пары сотен шагов, то есть во всю ширину монастыря, и шла она как раз подле той стены, что делила монастырь на две части. Пришедшие в монастырь оказывались как бы в широком коридоре: вход, выход, стена, отделяющая пришлых от обители монахов, и вторая стена шириной в несколько метров, которую, скорее, можно было назвать настоящим домом, и где и жили те, кого можно назвать временными гостями монастыря.
Конечно, особых удобств в этой части монастыря не было, хотя все необходимое людям было предоставлено: место для отдыха, лазарет для заболевших, небольшая часовенка… Тем не менее чувствовалось, что это куда больше напоминало незамысловатую гостиницу, или место временной остановки, и люди тут не задерживались.