Ускоряющийся [СИ]

Диме вдруг стало ещё тревожнее. Казалось бы, куда больше-то? Ощущение грозящей катастрофы охватило его с ног до головы. Внутри кто-то выл протяжно, обречённо, под мышками вспотело, хотелось сорвать этот долбанный душащий галстук, ускориться — и бежать, бежать отсюда прочь! За забор, в лес, в канаву. И это не было проявлением трусости. Это был крик внутреннего естества, инстинктов выживания: беги, беги, западня. Видать, чувство это подавляло не только его: Псих нервно реагировал на каждый скрип и каждое изменение положения тела охранников. Что же там происходит, за дверью? Оттуда не доносилось ни звука. Дима чувствовал себя быком на корриде. Со всех сторон враг, перед мордой раздражающе машут тряпкой, насмехаются и совсем не сомневаются в результате. И не сбежишь: стены высоки, проходы закрыты. Правда, перед быком Дима имел неоспоримое преимущество: он видел выход, и если бы он захотел, то вышел в него, и враг не смог бы его остановить. Но нельзя. Пока нельзя. И всё же, почему такое сильное чувство, что на него смотрят не один — несколько людей? В упор! Через окуляры или вообще — через прицел?

Тут ещё один из «богатырей»-охранников к чему-то прислушался, прижав таблетку наушника в ухе, потом оценивающе глянул на Диму с Валерой и негромко пробурчал, ничуть не заботясь, слышат его или нет:

— Да не вопрос. Сделаем. Без проблем.

Что-то шепнул своим подельникам, те тоже глянули на приехавших бодигардов и подобрались, враз посерьёзнев.

«Оп-па, — обречённо мелькнуло в пустой голове Димы, — сейчас начнёт…»

Додумать не успел.

Началось.

Трое охранников, словно не раз такое проворачивали, слитно сделали одно длинное и плавное движение, в результате которого два охранника отступили вправо и влево в проходы, а третий стал разворачиваться, одновременно приседая и выхватывая из кобуры пистолет.

Дима смотрел на это всё во все глаза, но ничего не делал, ничего не хотел делать. Он был в ступоре. Он думал только одно: «Сейчас, сейчас». Что именно «сейчас» и что вообще происходит — он не знал и не хотел об этом думать. И не знал, что делать. Завис.

Наверное, потому, что стоял он боком к двери, да и вообще она была сзади, дальше по коридору, он и не заметил, как вышел Спец. Впрочем, этого никто не заметил. Только вот в то самое мгновение, как разворачивающийся охранник уже вытащил пистолет и начал кричать «Стоя-а-а…» — это «а» растянулось и напиталось басом. Коридор кувыркнулся у него перед глазами, съезжая вверх и вбок. Мышцы пребольно рвануло, а по всему телу от края до края прошла мгновенная волна, словно электрическим разрядом ударило. В ушах возник визг, чуть ли не моментально преобразившийся в обычный человеческий голос:

— …а-а-ас подставили. Делаем ноги. Только сперва накажем.

Илья говорил, уже будучи в движении. Он подошёл к Психу и, осторожно охватив его торс и шею руками, приподнял и перенёс на пару метров в сторону, уводя от уже намеченного для атаки врагом места. Теперь, если на них уже нацелились, пули улетят в пустоту.

Псих дёрнулся в руках Спеца, взвыл от резкой боли, но сориентировался быстро. Куда как быстрее Димы. Видать, уже не раз Илья вот так вот выхватывал его из «нормального» мира, окутывая своей временной аурой.

— А-а-а, с-сука! — чертыхнулся Псих. — Что ж ты творишь? Прямо на «РПГ» перекинул? Больно же!

— Ладно, потом благодарить будешь, — отбрехался Илья. — Рвём когти!

— Подстава? А я говори-и-ил. Что с этими делать будем? — Псих показал на охранников. Тот, что приседал, уже почти присел, но в глаза его вырастал вопрос: куда делись цели? Остальные тянули из кобур свои пистолеты.

— Да что хочешь! Я за Ольгой, — Илья обогнул застывших охранников — и убежал по лестнице куда-то вниз. Причём у целившегося охранника он развернул пистолет, ничуть не заботясь о том, что в реальном мире спусковая скоба может от таких выкрутасов поломать палец. Теперь пистолет смотрел на одного из охранников хозяина коттеджа.

Псих тем временем помассировал шею, хрустнул шейными позвонками, глянул на всё ещё не пришедшего в себя — как всё быстро поменялось! — Диму, кровожадно подмигнул — и пошёл к охране.

— Ну что?! — крикнул он застывшим мужикам. — Смешно, да? Смешно, сучары, да? А вот так смешно, да?

Псих выхватил из-под пиджака пистолет, направил его на того охранника, который перекривлял его, и нажал на курок. Это произошло так внезапно, что Дима не успел ни предостерегающе крикнуть, ни адекватно отреагировать. Громкий хлопок, резко запахло порохом. А тот, в кого стрелял Псих — он прятался за поворотом в холл — попросту исчез. Его швырнуло в сторону ударной волной. Псих этим выстрелом не удовлетворился. Он пошёл за улетающим телом. Бах! Бах! Бах! Больно всё так же бьёт по ушам. В груди у Димы всё сжалось, рот скривился в гримасе ужаса: только что убили человека! Совсем рядом, на глазах! А он ничего не делал, чтобы это предотвратить! Потому что этого и не нужно было делать! Да и потом: страх вновь сковал его тело. Даже не страх, а непонятное чувство. Нежелание двигаться в принципе. Это где-то происходит, но не здесь. Это с кем-то происходит, но не со мной. Это всё кино, это всё не взаправду! Наверное, это был нервный срыв.

Он всё так же лежал у стены, просто смотрел на раззявившего в крике рот охранника. На ужасную окровавленную фигуру, выходящую из-за угла. Мелкие пятна крови обильно оросили раньше белоснежную рубашку Психа, да и расстёгнутый пиджак залило не меньше. В таком виде Валера был похож на персонажа второсортного ужастика, где маньяки режут свои жертвы бензопилами и потом ходят, красные с ног до головы от крови. Псих улыбался, и улыбка его была улыбкой напрочь не дружащего с головой человека. Он шёл, что-то себе напевая и пританцовывая. Обогнул идущего на кувырок «среднего» охранника, тот собирался укатиться в холл. Перед ним ведь только что исчезли цели, его пистолет вывернуло так, что чуть не поломало пальцы, загрохотало, обдуло несколько раз за секунду внезапными порывами воздуха. Всё смешалось и ничего непонятно! Первое, что нужно сделать — уйти в безопасное место и попытаться разобраться с проблемой. Вот он и хотел укатиться в место, которое казалось ему безопасным. Третий же охранник, который стоял напротив лестницы, нажал на курок. Это оказалось неожиданно для всех, Псих едва не попал в траекторию полёта пули, которая с мерзким визгом впечаталась в стену и отрикошетила от неё, сплющенная. Изрядно потеряв в скорости, она стала видимой и теперь летела, вращаясь, по направлению к Диме.

— Ого! Ты смари, какой шустрый! — Псих с напускным удивлением посмотрел на наблюдающего в прострации за пулей Димой, потом так же легко, как и в первый раз, навёл на охранника пистолет, и вновь нажал на курок.

Бабах! Видимые Диме руки с пистолетом дёрнулись — и стремительно убрались куда-то вбок. Бах! Бах!

— И у нас остался третий, который всё равно лишний! — крикнул Псих, подражая протестантским проповедникам. — Аллилуйя! Возрадуемся! Ой! — Он притворно прижал руки к груди. Как были, в каплях крови и с дымящимся пистолетом. — Что же я такой эгоист? У нас ведь есть и другие в этом лже-храме! Другие прихожане, которые мечтают совершить справедливость! Свершить покарание! Возрадуемся же! Да будет так! Йу-у-у-ху!

С этими словами он схватил пистолет пытающегося укатиться охранника, а самого охранника со всей силы саданул ногой в спину. Влияние временного поля было кратковременным, и потому охранник, конечно же, не смог ускориться, но приданный ему импульс швырнул тело не вбок, куда он катился, а вперёд. Удар для Психа даром тоже не прошёл. Он явно ушиб ногу: скривился, зашипел, но пошёл, прихрамывая, к Диме.

— Хрен ли ты развалился, лахудра? — совсем не улыбаясь, прошипел он в лицо Димы. Тот не знал, что ответить, потому и промолчал. Но Псих и не думал отставать. — Вставай! — он схватил Диму за шкирку и рванул вверх. Тут оцепенение слетело с Суперпупса, словно ждало вот такой вот встряски. Дима взвился на ноги, едва удержался — коленки тряслись, оттолкнулся от гипсокартонной стены, да так, что та чуть не упала.