Под необъятными небесами

Непредусмотренная задержка нарушает все наши планы, но выбора нет. «Веккиетто», в тиши бухты, покачивается на лёгкой волне поднимаемой бризом. Каждое утро пляж полон следов черепах, которые ночью спускаются сюда откладывать яйца. Некоторые следы очень свежие и доходят до самого моря. Часто раздаются звуки похожие на лай, это группы тюленей приплывают половить рыбу вокруг лодки.

Каждое утро я беру подводное ружьё и отправляюсь на охоту. Моё любимое место, большая чёрная подводная скала, на входе в бухту.

Она населена красными и оранжевыми крабами величиной с руку и такими блестящими, что кажется, будто они покрашены эмалью. Под скалой обычно скрывается стая серых с жёлтыми полосами рыб, с заострённой головой и острыми зубами. Не знаю, как они называются, но, ещё будучи в Венесуэле, мы узнали, что на вкус они великолепны. Каждый раз подстреливаю одну из них, этого достаточно на два раза поесть, и возвращаюсь на борт. Карло ждёт меня в кокпите, укрывшись под огромным сомбреро. Жалуется:

— Ты не могла бы сходить чуть подальше, поискать что-нибудь другое, для разнообразия?

— Ты с ума сошёл. Вокруг столько акул. Ни за что не пойду дальше. — но на самом деле он это от зависти, что сам не может охотиться.

Так проходит неделя, в конце которой нас снова навещает медик: — Ну, как себя чувствует наш друг?

— Немного лучше, сегодня ночью ему удалось даже поспать. Если нет никаких противопоказаний, мы хотели бы отправиться дальше.

— Вы с ума сошли! Он ещё не выздоровел! Врач обескуражен.

Обычно люди что только не выдумывают, лишь бы остаться подольше на островах.

— Да, знаю, но если мы задержимся ещё, упустим благоприятный сезон.

— Но он не может двигаться. Он должен лежать.

— Конечно, он будет лежать.

— А лодка?

— Ну…Я сама.

— Уверена?! — Он с сомнением смотрит на мои ноги, где мускулатура проигрывает целлюлиту со счётом 3:1 — Уверена что сможешь? Ты, по крайней мере умеешь?

Я никогда не была за равенство любой ценой, наоборот, мне нравилось, когда кто-нибудь принимал решения за меня и, особенно, носит тяжести. Но тут я разозлилась.

— Конечно я умею! Мы же дошли сюда! И потом, чтобы управлять лодкой, совсем не обязательно быть Геркулесом. И ещё, знаешь, прежде чем у нас появилась якорная лебёдка, якорь всегда выбирала я.

— Ладно, не злись. Я хотел только сказать… хотел убедиться… пошли посмотрим, как там Карло. — заканчивает он разговор.

Состояние Карло не очень хорошее, но оно и не ухудшается. Он может медленно двигаться и подниматься на ноги. Естественно он не в состоянии делать усилия и нужно найти способ, как лучше «зафиксировать» его внутри «Веккиетто». Мне в голову приходит, что маленькие дети на яхтах спят в гамаках и я предлагаю повесить в каюте гамак, который мы купили в Панаме и который на стоянках обычно подвешивается между передними штагами. Медик не советует. Не знаю из убеждения или предубеждения. Но в конце концов мы находим решение. Наш курс будет запад-юго-запад, пассат дует с юго-востока. Таким образом, лодка будет идти с креном на правый борт и правая койка всегда будет с подветра. Там мы оборудуем нишу, между бортом лодки и предохранительным бортиком, выложив всё подушками и матрасами с других коек, и вот — гнездо готово.

— Вы действительно готовы отправиться вот так? — медик делает последнюю робкую попытку.

— Я, да. Уже неделя, как установился стабильный ветер.

— Я тоже. Не могу больше сидеть здесь неподвижно, забинтованный в такую жару.

— В таком случае… Удачи. — сдаётся он.

Так мы покинули Галапагоссы, или архипелаг Колон, как они его называют. Через час после отправления меня одолели сомнения и страхи. Мы с ума сошли! До Маркиз больше 3000 миль, это не шутка, и как, чёрт возьми я справлюсь одна? А если что-то случится, а если заболеем? А если травма? Если слишком сильный ветер, как я справлюсь одна? А если ночью… Нет, об этом даже думать не хочу.

Возможно, нахальный медик был не так уж и не прав.

Потом, как обычно, всё утряслось, я вошла в ритм. Мне вспомнилась Наоми Джеймс, первая женщина, совершившая кругосветку в одиночку по маршруту мимо трёх мысов. В своей книге она честно пишет, что как то раз у неё что-то не получалось с определением. И только время спустя, связавшись по радио с мужем, она поняла, что до этого момента она для измерения расстояний, брала циркулем шкалу долготы, вместо широты. Я успокаиваю себя тем, что если бы и допустила такую ошибку, то здесь, вблизи экватора, это не большая беда, и что если даже наделаю ещё не знаю каких ошибок, мне не нужно связываться ни с кем по радио. Ещё и потому, что радио у нас нет.

Постепенно-постепенно, начинаю понимать, что не так уж и сложно вести лодку по этому большому океану. Так как рассчитывать приходилось только на мои силы, мы решили нести зарифлённый грот, с двумя рядами рифов, и самый большой передний парус. Когда налетают шквалы, достаточно убрать геную и спокойно переждать.

Конечно, такая вульгарная техника заставила бы перевернуться в кокпите всех наших домашних ортодоксов, которые стали бы доказывать её неверность. Но она работает, практична, объединяет максимум эффективности при минимуме усилий, почему бы мне её не использовать?

Сегодня я вытащила из воды лаг. Электронный давно уже вышел из строя и мы заменили его на старый “Walker” с вертушкой. Но утром, очищая тросик от водорослей, я заметила на вертушке следы зубов акулы, их ни с чем не спутаешь. Лучше убрать её в надёжное место, до момента, когда действительно понадобится, у нас только одна запасная. Сейчас я определяюсь по солнцу. Утром брать высоту солнца легче, воздух более прозрачный и горизонт более чёткий. Я сижу верхом на одной из лебёдок в кокпите, крепко держа секстант в правой руке. На нём заранее установлена высота, которую я должна считать. Ловлю в окуляр солнце, покачиваю секстант, так, чтобы оно описывало дугу над самой поверхностью моря. Левой рукой вращаю барабан и, в момент когда солнце касается моря в самой нижней точке, кричу «стоп» и Карло в каюте нажимает кнопку хронометра.

Брать полуденную высоту солнца гораздо сложнее, потому что в полдень солнце очень высоко (мы находимся вблизи экватора, в период близкий к равноденствию), и мне приходится мотать его по всему небу, пока оно решит дотронуться до горизонта. Когда волны больше обычного, трудно держаться неподвижно и приходиться поднимать точку наблюдения хотя бы на метр, чтобы волны не закрывали горизонт. Я пробовала вставать ногами на лебёдки на мачте, но тогда не хватает руки, чтобы крутить барабан. Тогда я делаю три замера и беру среднюю высоту и среднее время.

Вот так, шутя, мы уже почти на пол дороги до Маркиз. Проводим дни за чтением и писательством, я поднимаю и опускаю стаксели, когда приближаются шквалы, беру и отдаю рифы, делаю периодический осмотр руля, вант, штагов, трюма и мотора. Я даже научилась делать в одиночку поворот через фордевинд: сначала иду на нос, отдаю завал тали, возвращаюсь в кокпит, ослабляю оттяжку гика и набиваю шкот стакселя, чтобы в нужный момент он не намотался на штаг. Потом иду на корму, отрегулировать «Джованни» на чистый фордевинд. Дождавшись удобного момента, доворачиваю ещё флюгер и бегу в кокпит, выбирать шкот грота, держа голову низко, чтобы не получить по ней гиком. Когда грот перелетает на другой борт, травлю шкот и иду перекидывать стаксель, набить оттяжку гика и завал тали. На всю эту историю уходит около пятнадцати минут, учитывая время, которое я трачу на то, чтобы расшифровать подсказки на жаргоне, которые мне выкрикивает Карло.

К счастью, море даёт время подумать. На поворот можно потратить десять минут, можно час, и ничего не изменится. Когда я беспокоилась о всех этих снастях, которые нужно знать когда тянуть и названиях, которые нужно запомнить, Карло говорил мне: — Да нет, выучить несколько основных вещей, это не сложно. Научиться понимать море, небо… потребуется целая жизнь. Но, в конце концов, кто сказал, что нужно обязательно всё так хорошо понимать. Ведь всё это лишь большая игра.