Граф Сен-Жермен

В течение июля граф Сен-Жермен уехал из Саксонии и приехал в Берлин.[362] Это произошло после 9 июля, поскольку 2 июля король Фридрих написал письмо своему брату, принцу Генриху, сообщая ему, что приезжает Сен-Жермен, и еще одно письмо, 9 июля, о том, что Сен-Жермен пока еще не приехал. Просматривая список изобретений и технологий, присланный Сен-Жерменом, он увидел, что изготовление золота в него не входило. Очевидно, Сен-Жермен предложил возможность его получения только через развитие земледелия и торговли. Он не считал, что такими путями они достигнут богатства Креза или Монтесумы, однако мир в душе стоит всех сокровищ Перу. Фридрих послал список Сен-Жермена своему брату.

Принц Генрих был самым известным среди братьев короля Фридриха. Некоторые считали его более способным, чем был Фридрих. Говорили, что Фридриха раздражали очевидные достоинства Генриха: но в этом обмене письмами они общаются довольно дружественно. Хотя письмо короля было полушутливым, возможно, он хотел получить совет своего брата, и он его получил: принц Генрих ответил[363] из Райнсберга 15 июля 1777 года, сообщая, что Сен-Жермен многое обещает, но и многое знает. Он проводил далеко идущие исследования, получившие очень высокую оценку. Он мог на самом деле обладать секретом улучшения материалов. Испытание двух-трех его изделий не будет стоить дорого и может принести значительную выгоду.

Тем временем продолжалась и масонская переписка. Бишофвердер написал герцогу Фридриху-Августу:[364]

«Эльстерверда, 19 июля 1777 г.

Граф Уэлдон определенно не является одним из наших. Если он владеет настоящими секретами, то я обладаю большим. Против всех законов вероятности:

1) что все это существует;

2) что я должен быть выбран депозитарием[365] такого множества чудных Тайн;

3) что я должен буду принять их без малейших условий.

Однако я отложу решение на срок 15 дней, до тех пор пока никаких сомнений в данном деле более не останется. Только Вашему Высочеству я делаю это признание, и только Вам я хочу сказать, что я об этом думаю. Возможно, это будет испытание нового вида? Мне кажется шокирующим с точки зрения морали и приличий [дословно «щекотливым»], что нечто столь драгоценное будет передано мне непосвященным, атеистом».

Бишофвердер употребляет слово «непосвященный» («profane» — профан), в буквальном смысле «pro fanum», «перед алтарем», — термин, используемый в старинных религиозных мистериях, чтобы отличать паству от священнослужителей, имеющих право во время церковной службы входить в священное место за алтарем — «святая святых». Этим термином называют тех, кто не посвящен в божественные мистерии. Бишофвердер должен был считать Сен-Жермена непосвященным, так как тот не сообщил условного знака, показывавшего, что он был посвящен в франкмасонство. А чтобы понять, был ли Сен-Жермен атеистом, лучше всего перечитать его сонет «Тайна».

По-видимому, Сен-Жермен сам никогда не публиковал стихов, но у современников мы найдем упоминание о нем как о поэте, наводящую на мысль, что он показывал свои стихи в частном порядке. Небольшая книга, озаглавленная «Философские стихи о человеке», опубликованная в 1795 году Мерсье в Париже, состоит из трех стихотворений, одно из которых, как утверждается, принадлежит «знаменитому графу Сен-Жермену». Это сонет, написанный классическим александрийским стихом:

В примечании даны три различных варианта последних строк, что говорит о печатании с авторской рукописи, не являвшейся окончательным, чистовым экземпляром. Варианты окончания следующие:

Можно заметить, что перед поэтом стояла трудная задача. То, что он хотел сказать, было важно, сложно и заманчиво для выражения, а он был ограничен жесткой схемой ритма сонета. Не выходя за законные четырнадцать строк, он должен был включить в последние три рифму для конечного слова «soutien». Все версии несут различные дополнительные оттенки мысли, которые, возможно, помогут нам лучше понять его, и переводе французского оригинала на английский язык Джин Овертон Фуллер попыталась сжать и объединить их, а также дать заголовок.[368] Здесь мы приведем подстрочный перевод из книги Изабель Купер-Оукли:

и вольный перевод Леонида Володарского:

362

Как пишет Шакорнак, нашлись историки, которые утверждали, будто генерал-лейтенант Клод-Луи Сен-Жермен «сыграл на руку Пруссии при Росбахе». Неудивительно, что нашлись другие, готовые сказать, что граф Сен-Жермен послужил Пруссии в ущерб Франции. Так, например, для Ленотра он является шпионом прусского короля. См.: Пруссаки вчера и всегда. Париж: Перрэн, 1917. С. 133–157. Для Жанны Мура и Поля Лувэ он посланник оккультной власти, защищающей Пруссию, см.: Сен-Жермен, бессмертный Розенкрейцер. Париж: изд-во Галлимар, 1934. С. 169–221 (русский перевод Г. М. Голубенковой. Москва: Международный центр Рерихов, Благотворительный фонд имени Е. И. Рерих, 1999).

363

Оно должно находиться в Центральном архиве Мерсебурга, однако найти его там не смогли (все собрание недавно было перевезено из Берлина, что могло привести к некоторому непорядку в местонахождении документов), и я взяла его текст из Der Graf von Saint-Germain, G.B.Volz (Dresden, 1923). C. 321–322.

364

Wolfenbbttel, Herzog August Bibliothek, Cod. Guelf., 456, 1 Nov., f. 122r—122v.

365

Хранителем.

366

Имеется в виду оккультная эмбриология.

367

368

Обычно я считаю дословные переводы поэзии несправедливыми по отношению к поэту, потому что, если отнять то, что вносилось стихотворной формой и ничем его не заменить, то текст станет плоским. Тем не менее, учитывая, как интересно прочесть слова Сен-Жермена возможно более точно, я привожу дословный перевод. — Примеч. авт.

(Ниже следует подстрочник, сделанный, в свою очередь, с английского сводного стихотворного перевода самой Дж. О. Фуллер. Другой вариант подстрочника, сделанного непосредственно с оригинала на французском, который мы публиковали в «Приложении» к тому 1 настоящей серии под заголовком «Философский сонет», приведен выше в сноске 2. — Ред.):

«Любопытный исследователь всей природы, я узнал принцип и цель великого всего. Я увидел золото в его могуществе в глубине рудника. Я понял его суть и ухватил закваску.

Я объясню, каким искусством душа в чреве матери делает себе дом, доводит его до конца, и как косточка, положенная рядом с зерном пшеницы, под влажную землю, одно — растение, а другое — лоза, есть хлеб и вино.

Ничего не было, Бог захотел, ничто стало чем-то. Я усомнился в этом, я искал, на чем стоит Вселенная. Ничто не держало равновесия и не служило опорой.

Наконец, с хвалой и порицаньем я взвесил вечность, и она призвала мою душу. Я умер, я боготворил, я больше ничего не знал».

Варианты последних строк: