Граф Сен-Жермен

Цели и намерения Сен-Жермена, инкогнито которого уже ни для кого не было тайной, пытался выяснить саксонский государственный советник Вурмб, масон и розенкрейцер, который писал о своей поездке в Лейпциг в письме герцогу Фридриху-Августу Брауншвейгскому от 19 мая 1777 года из Дрездена:

«За те две недели, что провел в Лейпциге, я пытался выяснить намерения знаменитого Сен-Жермена, который в настоящее время скрывается под именем графа Велдона, и кроме того, именно благодаря моей просьбе он находится здесь и согласен даже немного повременить с отъездом. Я увидел очень бодрого для своего возраста мужчину шестидесяти или семидесяти лет. Он смеется над теми, кто приписывает ему невероятный возраст. Благодаря режиму и лекарствам, которыми он пользуется, он, возможно, проживет еще долго. И все же выглядит он не долгожителем. Нельзя отказать ему в глубоких знаниях. Я буду работать с ним над некоторыми красителями, над обработкой шерсти и хлопка, чтобы проверить, можно ли из этого извлечь пользу для наших мануфактур.

После того как я вошел к нему в доверие, я заговорил о масонстве. Без рвения, как будто не придавая этому большого значения, он признался в том, что достиг четвертой ступени,[340] но знаков не помнит. По этой причине я не смог углубиться в эту тему, поскольку, казалось, он ничего не знал о системе Строгого Наблюдения[341]».

Это замечание Вурмба совсем несправедливо, так как из переписки графа с церемонийместером Веймара графом Герцем явствует, что не кто иной, как Сен-Жермен, разрабатывал систему «Строгого чина» — посвящения ордена франкмасонов в аристократическом духе для брата ландграфа Карла Гессенского, который стал масоном в 1774 году. Но это произойдет позже.

Поскольку граф Сен-Жермен проявил интерес к делу Шрёпфера, той самой, что вызвала такое возмущение у графа Марколини и настроила жителей Дрездена против Сен-Жермена, увидевших в нем новоявленного Шрёпфера, Вурмб, сыгравший в этой трагической истории одну из главных ролей, рассказал графу то, что знал.

Шрёпфер,[342] официант в некоем постоялом дворе в Лейпциге, женился лет в 40. На приданое жены в 1772 году он открыл кабак на Клостергассе в том же городе. Когда его приняли в масонскую ложу, он заявил, что «не масон тот, кто магии не практикует».[343] В связи с этим кому-то вздумалось распространить слух о том, что он обладает способностью «укрощать духов»[344] и устроил в бильярдной своего кабака академию магии, или фантасмагории, как говорили тогда.

Саксонцы тут же стали видеть в нем «нового Аполлония Тианского»[345] и толпой ринулись в кабак Шрёпфера присутствовать на его опытах. «Он вызывал духов, которые не только показывались, но и даже заговаривали с присутствующими».[346] Говорят, что однажды в Берлине началась паника от того, что его духи стали предсказывать смерть известных людей и, к слову сказать, во многих случаях предсказания сбылись.[347]

Ложа, членом которой он являлся, запретила ему его фокусы, но он проигнорировал запрет, утверждая, что герцог Курляндский разрешил ему делать все, что захочет. Герцог рассердился и велел дать Шрёпферу палок. Самозваный колдун не притих, наоборот, он стал еще наглее в своем волшебном искусстве.

Ненадолго уехав из Лейпцига, он вернулся к Пасхе 1774 года под именем «барона Штейнбаха, полковника на службе Франции. Он возобновил вызывания духов; говорят, что при этом он проявлял определенный режиссерский талант»[348]

Даже знатные люди стремились познакомиться с ним. Среди них были три человека, которые фигурируют в рассказе о Сен-Жермене как его знакомые: дю Боек, Вурмб и Бишофвердер.[349] Господина дю Боска Шрёпфер убедил, что великие мастера французских и немецких лож: герцог Шартрский[350] (которому-де он был обязан своим чином полковника французской армии) и герцог Брауншвейгский[351] — поручили ему осуществить соединение масонства с распущенным Папой римским Обществом Иисуса, часть богатств которого он хранил. Эти богатства, в размере нескольких миллионов, лежали в банке во Франкфурте у братьев Бетманнов и должны были быть использованы на поощрение тех, кто готов помочь ему в работе.[352]

Дю Боек и Вурмб дали Шрёпферу большие денежные суммы, на расходы и содержание. Он приехал в Дрезден, снял комнату в гостинице «Полонь» и стал жить на широкую ногу.

Однако французский резидент в Дрездене Марбуа нарушил его спокойствие. «Он попросил колдуна показать ему диплом полковника на французской службе, угрожая публично обозвать самозванцем и потребовать его ареста».[353] Весь Дрезден заволновался.

Спас положение герцог Курляндский, показавшись публично разгуливающим со Шрепфером. Последний вернулся в Лейпциг. Тут случилась новая заминка. Дю Боек и Вурмб потребовали, чтобы он показал им сокровища иезуитов. На назначенную встречу Шрёпфер не пришел, а в присланном банком братьев Бетманнов пакете ничего, кроме «белой бумаги и документов, относящихся к отсутствующим другим бумагам»,[354] не было. Господа дю Боек и Вурмб побоялись стать посмешищем и промолчали. Дело, тем не менее, шло к своей развязке.

7 октября 1774 года Шрёпфер собрал за ужином нескольких из своих последних друзей, среди них был Бишофвердер, и сказал им: «Сегодня ночью мы спать не ляжем. Завтра утром, на заре, я покажу вам нечто экстраординарное». Около пяти часов утра он позвал их, сказав: «Господа, пора идти». Они направились в парк Розенталь, находящийся у ворот Лейпцига.[355]

По дороге он показал им пистолет. «Я заказал его специально по образцу Комуса,[356] он послужит моей славе. Я покажу вам, что я не ярмарочный фокусник».[357] Каждому он указал, где ему стоять, удалился в сторону куста и сказал: «Посмотрите, вы сейчас увидите странное явление». Спутники открыли широко глаза и уши, чтобы ничего не пропустить из обещанного чуда. Они услышали выстрел, но ничего не увидели… Воцарилась тишина. Шрёпфер застрелился.[358]

Трагический инцидент стоил личному советнику дю Боску от 4 до 5000 талеров. Становится понятно, почему он не захотел дать денег графу Сен-Жермену, решив, что тот — новоявленный Шрёпфер.[359]

Рассказав графу эту историю, Вурмб ушел, и об их дальнейших встречах ничего не известно. Что касается Бишофвердера, которому посчастливилось узнать от графа несколько химических секретов,[360] он с радостью сообщил герцогу Фридриху-Августу Брауншвейгскому, что «судя по опытам, эти способы дают удивительные результаты».[361]

Король Фридрих ответил Альфенслебену письмом от 30 июня, в котором разрешил ему сказать Сен-Жермену, что тот имел полную свободу приехать в Берлин, и одновременно просил предупредить его, что если его предложения нельзя будет продемонстрировать на практике, то они будут встречены скептически, и поэтому он мог потерять время, которое лучше было бы использовать в другом месте. Неясно, знал ли Фридрих о том, что его племянник, с которым он делил свой дворец, настойчиво приглашал Сен-Жермена. В тот же день он написал своей племяннице Вильгемине, что ему «грозил» приезд Сен-Жермена, алхимические рецепты, секретные снадобья и формулы философского камня. Эти объекты в собственном списке Сен-Жермена не упомянуты.

340

Четвертая ступень чина «Строгого Послушания» соответствует Шотландскому Мастеру.

341

Вурмб герцогу Фридриху-Августу, 19 мая 1777 г.

342

Иоганн-Георг Шрёпфер, родился в 1730 году, умер 8 октября 1774 года.

343

Мунье Ж.Ж. О влиянии философов на французскую революцию. Тюбинген, 1801. С. 149.

344

Ф. Бюло. Цитир. произв. С. 363.

345

Граф Ламберг. Лодка. Вена, 1782. С. 100.

346

Ле Куте де Кантеле. Секты и тайные общества. Париж: изд-во Дидье, 1863. С. 151.

347

Ле Куте де Кантеле. Цитир. произв. С. 151.

348

Бюло Ф. Цитир. произв. С. 366. Согласно Мунье (цитир. произв. С. 149), звали его «графом Штейнвилем», а по Ламот-Лангону (цитир. произв. С. 191), «выдает себя за незаконнорожденного сына князя Конти».

349

В книге Ламот-Лангона (цитир. произв. С. 191–195), дю Боек стал господином де Роза, фон Вурмб — де Вармом, а Бишофвердер — Бизенопсвердером.

350

Луи-Филипп Эгалитэ, герцог Шартрский, затем герцог Орлеанский, умер 6 ноября 1793 года. В 1771 году он был избран Великим Магистром всех масонских лож Франции (Великий Восток), а в 1772 году — Великим Магистром шотландских лож (советы и капитулы).

351

Карл Брауншвейгский, умер в 1780 году, был избран на съезде в Кохло Великим магистром ложи «Строгое послушание».

352

См.: Бюло Ф. Цитир. произв. С. 367–368.

353

Там же. С. 372.

354

Бюло Ф. Цитир. произв. С. 372.

355

Там же. С. 373.

356

Никола-Филипп Ледрю, известный под имени Комус (1731–1807), был не только ловким фокусником, но и ученым физиком.

357

Граф Ламберг. Лодка. С. 101.

358

См.: Бюло Ф. Цитир. произв. С. 373–374. Почти аналогичная история случилась в Вене. В ней участвовали: герцог Ришелье, сын великого канцлера, аббат Синзиндорф и капитан императорского алебардного полка граф Вестерлоо. Некий шарлатан убедил этих трех вельмож, что он сможет с помощью дьявола достать для каждого из них то, что им больше всего хочется. Решили вызывать духов в Венском карьере. Направились туда ночью. Было лето, и вызывания длились так долго, что день уже занимался, когда пришедшие рабочие услышали ужасные крики, они увидели собравшихся и человека, одетого в армянское платье, утопающего в собственной крови и издающего последний вздох. Это и был горе-колдун, которого господа отдали на заклание. Дюкло. Тайные Воспоминания. Т. II. С. 269.

359

Автор этой странной идеи не кто иной, как граф Мирабо, написавший в кн. «О Прусской монархии при Фридрихе Великом». Лондон, 1788. Т. V. С. 69: «После Шрёпфера пришел Сен-Жермен». Идею подхватил Ле Куте де Кантеле (цитир. произв. С. 151), сказавший: «Именно Шрёпфер научил графа Сен-Жермена».

Ст. Рене де Талландье покончил с этим утверждением словами: «Данное сравнение — неверно, ибо если первый только и думал о том, как бы заработать на суеверии своих современников, второй не отказывался предоставить для блага человечества свои познания в химии, минералогии, медицине, и в этом большая разница между другом князя Гессенского и самоубийцей из Лейпцига». См.: Немецкий князь XVIII века // Ревю де Монд. 1866. Январь — февраль.

360

См.:Бишофвердер князю Фридриху-Августу, 9 июля 1777 г.

361

См.: Бишофвердер князю Фридриху-Августу, 16 сентября 1777 г. Согласно Хеферу (т. VI), «Бишофвердер имел какое-то универсальное лекарство, которым пользовался, но похоже, что оно не продлило бесконечно длительность его карьеры».