Страница 16 из 32
Чтобы иметь достойное образование, Тод прошелся по четырем американским университетам. В Принстоне его научили со вкусом одеваться, в Гарварде — говорить с аристократическим прононсом, в Йеле — смотреть на мир свысока, а в Виргинском университете Тод усвоил хорошие манеры. После этого он был оснащен для жизни почти всем необходимым. Недоставало только познаний в изящных искусствах и заграничного опыта. Чтобы восполнить эти пробелы, в Нью-Йорке он развил вкус к прогрессивному джазу, а затем отправился в тур по Европе во время реставрации во Франции.
Его чувства к Клотильде росли, как шампиньоны в парижских подвалах, цвели, как герань в горшках уличных кафе. Клотильда осторожно обхаживала — хрупкое растение его дружбы, не позволяя ему разрастись за пределы квартала, ограниченного улицей Фуке с одной стороны и отелем «Георг Пятый» с другой. В этом квартале костюм от «Брукс Бразерс», в котором щеголял Тод, ни у кого лишних вопросов не вызывал. Да и сама принцесса не боялась случайных встреч, способных вызвать пересуды, — французы сюда не заходили.
Растущее чувство Тода достигло апогея и выплеснулось наружу в «Кафе Селект». Тод, упираясь локтями в стол, с трудом оторвал взгляд от декольте Клотильды и, глядя ей в глаза, хрипло произнес:
— Крошка, ты — супер. Просто супер.
Клотильда расценила это как объяснение в любви. После, изучая свои пышные формы в зеркале, она промурлыкала: «Я — су-упер».
Клотильда представила Тода дядюшке Шарлю как потенциального мужа, дядюшка, в свою очередь, воспринял его как потенциального покупателя.
— Может, вас это заинтересует, — сказал он Тоду. — Мне только что предложили несколько занятных картин. Они отыскались на старом чердаке. Должно быть, их прятали во время оккупации.
— Дядюшка, прошу тебя! — воскликнула Клотильда.
— Я в картинах не разбираюсь, — ответил Тод.
— Так надо разобраться, — сказал дядюшка, лучезарно улыбаясь.
Позднее, позвонив в банк и наведя кое-какие справки, он сказал Клотильде:
— Мне этот молодой человек нравится. У него есть стиль. Ты должна привести его ко мне снова.
— Только обещай, что не будешь продавать ему картины! — взмолилась принцесса.
— Дорогая, — сказал дядюшка, — разве можно лишать такого перспективного молодого человека возможности без лишних трат наслаждаться прекрасным? Ты только подумай! Двести тридцать миллионов кур. Если длина каждой курицы приблизительно сантиметров двадцать, то цепочка из кур составит… хм… ага, сорок шесть миллионов метров, то бишь сорок шесть тысяч километров. Если эти куры встанут друг за дружкой, такая цепочка сможет дважды опоясать земной шар! Только представь себе!
— А зачем опоясывать земной шар? — спросила Клотильда.
— Что?.. Хм. Знаешь, попроси твоего друга показать мне еще раз, как смешивать этот, как его, мартини. Что-то у меня никак не выходит.
Обнаружив отца в задней комнате магазинчика дядюшки Шарля, Клотильда удивилась.
— Сир, — обратилась она к нему, — позвольте представить вам мистера Тода Джонсона. Мистер Тод, это мой отец. — И, покраснев, добавила: — Король.
— Приятно познакомиться, мистер Король, — сказал Тод.
— Не мистер. Сир, — деликатно заметил дядюшка.
— Не понял?
— Его Величество. Августейшее.
— Ни черта себе! — воскликнул Тод.
— Он очень демократичный, — уточнил дядюшка Шарль.
— Я за демократов голосовал, — сказал Тод. — Мой старикан, папаша мой, пристрелил бы меня, если б узнал. Он за Тафта горой.
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — вмешался в беседу Пипин, — но ведь, я слышал, месье Тафт уже умер?
— Для моего папашки это ровно ничего не значит. Но давайте по порядку. Что за король?
— Не совсем понимаю вас, — сказал Пипин.
— Ну, мой папаша — Яичный Король, Бенни Гудмен — Король Свинга, и все такое.
— Вы знакомы с Бенни Гудменом?! — вскричал Пипин.
— Не совсем, но я сидел достаточно близко к его гобою, чтобы он наплевал мне в ухо.
— Потрясающе! — воскликнул король. — У меня есть его записи из Карнеги-холла!
— А по мне, прогрессив круче.
— Конечно, в определенном смысле вы правы. Прогрессивный джаз — это новизна, блеск, но все же согласитесь, месье Яйцо, что Гудмен, особенно когда он в форме, — это высший класс.
— Я гляжу, вы неплохо рубите для…
— Короля? Или вы хотели сказать — «лягушатника»? — Пипин рассмеялся.
— А это, насчет короля, — спросил Тод осторожно, — сэр, так вы не шутите?
— Я — король Франции, — ответил король Франции. — Правда, не по собственной воле.
— Умереть не встать!
— Это верно, — сказал король со вздохом.
— Где вы научились так шпарить по-английски? — осведомился Тод восхищенно.
— Я несколько лет подряд выписывал «Крутой свинг».
— Тогда понятно. — Тод повернулся к Клотильде и добавил: — Крошка, я в отпаде от твоего старика. Ей-богу, крутяк!
Дядюшка Шарль прокашлялся.
— Возможно, месье Тод захочет взглянуть на кое-какие картины из упомянутых мною ранее. По всей видимости, их прятали во время немецкой оккупации. Считается, что две из них принадлежат кисти Буше.
— Что значит — «считается»? Они что, не подписаны?
— В общем, нет. Но есть признаки: палитра, техника исполнения…
— Сэр, давайте начистоту. Я думал о подарке своему папаше. Понимаете, мне хочется еще немного проветриться подальше от семейного бизнеса, и хорошо бы задобрить старика. Шикарный подарок — то, что надо! Может, тогда старик пока обойдется без меня. Он не против надувательства — если игра ведется в открытую.
— Эти картины… — начал было дядюшка.
— Вы сказали, Буше. Что-то такое я припоминаю из краткого курса истории искусств. Знаете, что будет, если я привезу Буше без подписи? Папаша наймет экспертов. Он помешан на экспертах. А знаете, что будет со мной, если этот Буше окажется фальшивкой? Я, выходит, пытался провести своего старика?
— А подпись избавит вас от подобных затруднений?
— Наверное. Хотя трудно сказать. Моего папашу так просто на кривой кобыле не объедешь.
— Может, тогда стоит взглянуть на кое-что еще, — продолжил дядюшка. — Я знаю, как заполучить великолепного Матисса с подписью. А может, вы заинтересуетесь «Головой женщины» Руо — замечательная вещь. Или взглянете на подборку Паске — изысканный вкус. Через несколько лет они будут стоить целое состояние.
— Показывайте всё, — ответил Тод. — Крошка говорит, у вас что-то с мартини не выходит.
— Вкус получается разным.
— А вы хорошо охлаждаете? Маккрендлер как-то сказал мне, что настоящий мартини — холодный мартини. Если вы не против, я вам смешаю. Хотите, сир?
— Спасибо. Мне бы хотелось поговорить о вашем отце, короле…
— Яичном Короле.
— Именно. Давно он король?
— Со времен депрессии. Тогда он и пошел в гору. Еще до моего рождения.
— Свое королевство он создал сам?
— Можно сказать и так, сэр. Ему сейчас никто не указ и не помеха.
— Он единоличный владелец королевства?
— Ну, формально нет, это корпорация, вы понимаете, но это не имеет значения, когда все акции в кармане.
— Мой юный друг, надеюсь, вы навестите меня в самом скором будущем. Мне хотелось бы поговорить с вами о королевских делах.
— А где вы живете, сэр? Крошка мне не говорит. Я думал, она стесняется.
— Думаю, она действительно стесняется, — сказал король. — Я живу в Версальском дворце.
— Ох, ни черта себе! Представляю, что будет, когда об этом узнает мой старикан!
Будто в честь короля, во Францию пришло мягкое, солнечное лето.
Дожди терпеливо ждали, пока ветер стряхнет пыльцу с соцветий винограда, пока набухнут тугие, плотные завязи, и только тогда небесная влага поддержала их, напоила живительным соком. Лозы впитывали из земли силы, купаясь в теплом воздухе. Еще не вызрело ни единой виноградины, а все уже соглашались, что вина этого урожая станут лучшими из лучших — какие вспоминают старики, рассказывая о славных деньках молодости.