Отбор

Я не слишком задумывалась о финансовой стороне вопроса, но Аспен настаивал, что поначалу у нас должно быть немного собственных сбережений. Конечно, чтобы оформить все официально, потребуются деньги. Но мы еще хотели устроить небольшой праздник для наших семей после торжественной части. Мне казалось, нам не понадобится много времени, чтобы накопить нужную сумму, как только мы поймем, что готовы, но Аспену все время хотелось больше. Возможно, если я тоже начну работать, он наконец согласится, что мы не будем постоянно нуждаться.

После душа я сделала прическу и нанесла легкий макияж в честь такого особого случая, а затем подошла к шкафу, чтобы выбрать одежду. Вариантов было немного: почти все вещи были коричневого, бежевого, или зеленого цвета. У меня было несколько платьев понаряднее, для выступлений, но они безнадежно вышли из моды.

Так оно и было с одеждой. Шестые и Седьмые почти всегда носили джинсу или что-нибудь поплотнее. Пятые в основном одевались как попало, ведь художники любой наряд покрывали фартуками, а певцам и танцорам нужно было выглядеть хорошо лишь во время выступлений. Высшие касты тоже носили джинсы и хаки, но только для разнообразия, и на них эти вещи выглядели совсем иначе. Они могли одеваться как угодно, но, словно чтобы лишний раз подчеркнуть свое превосходство над нами, превращали то, что для низших каст было вещами первой необходимости, в предметы собственной роскоши.

Я надела шорты цвета хаки и зеленую тунику - пожалуй, самую интересную повседневную одежду из всей, что у меня была - и еще раз осмотрела себя в зеркале, прежде чем спуститься в гостиную. Сегодня я и правда казалась себе симпатичной.

Мама и папа перешептывались, сидя за кухонным столом. Они обеспокоенно поглядывали на меня, как будто я все еще могла передумать.

Я немного удивилась, когда взяла в руки письмо: такая качественная бумага, плотная и слегка шершавая. Я никогда еще не видела такой. На секунду вес бумаги напомнил мне о том, как тяжело далось мне это решение. Два слова пронеслись в моей голове: Что если?

Я тут же прогнала эту мысль прочь и принялась писать.

Все было довольно просто: требовалось вписать имя, возраст, касту и контактную информацию. Также нужно было указать свой рост и вес, цвет волос, глаз и кожи.

Я с удовольствием отметила, что владею тремя языками. Многие знали по два, но наша мама настояла, чтобы мы, помимо родного английского, изучали еще и французский, и испанский, поскольку эти языки все еще использовались на территории страны. Да и пению это помогало. Я знала столько красивых песен на французском!

Нужно было указать, сколько классов я закончила, что оказалось непросто. Только Шестые и Седьмые посещали общеобразовательную школу и могли точно сказать, в каком классе учатся. Мое образование было почти окончено.

В графе "особые навыки" я указала пение и перечислила все музыкальные инструменты, на которых умела играть.

– Как думаешь, способность спать, как убитая, считается особым навыком? – спросила я папу, стараясь, чтобы вопрос прозвучал серьезно, будто бы я и правда не могла определиться.

– Да, впиши это. И не забудь указать, что можешь съесть обед целиком всего за пять минут, – ответил он.

Я рассмеялась. Это было правдой. Я действительно махом сметала еду.

– О, почему я вынуждена жить с такими варварами?! – воскликнула мама и пулей вылетела из комнаты. Я поверить не могла, что она все еще была расстроена - она ведь получила все, что хотела. Я вопросительно взглянула на отца.

– Она хочет для тебя лучшей жизни, только и всего.

Он откинулся на спинку своего кресла и казался расслабленным. У него почти не оставалось времени на отдых - он должен был закончить очередную картину к концу месяца.

– Как и ты, но ты никогда не выходишь из себя, – заметила я.

– Да. Но у нас с твоей мамой немного разные представления о том, что лучше для тебя.

Он одарил меня теплой улыбкой.

У меня были его губы: как внешне, так и склонные говорить совершенно безобидные вещи, которые зачастую навлекали на меня проблемы. Характер у меня мамин, но у нее намного лучше подвешен язык, когда дело доходит до споров.

– Пап, если бы я захотела выйти замуж за Шестого или Седьмого, если бы я действительно любила его, ты бы мне позволил?

Папа отставил свою кружку, и его взгляд сфокусировался на мне. Я старалась ничем себя не выдать. Он тяжело вздохнул.

– Америка, если бы ты любила Восьмого, я бы позволил тебе выйти за него. Но ты должна понимать, что любовь может увянуть от стресса, который повлечет такое замужество. Кто-то, кого ты думаешь, что любишь сейчас, может стать ненавистным тебе, когда не сможет тебя обеспечить. И если ты не сможешь позаботиться о своих детях, будет только хуже. Любовь не всегда способна выжить при таких обстоятельствах.

Папа накрыл мою ладонь своей, и мне пришлось встретить его взгляд. Я попыталась скрыть свое беспокойство.

– Но, несмотря ни на что, я хочу, чтобы ты была любима. Ты достойна того, чтобы тебя любили. И я надеюсь, что ты найдешь себе мужа по любви, а не по числу.

Он мог бы сказать мне то, что я хотела услышать - что я выйду замуж по любви, а не по числу. Но я, как и он, могла лишь надеяться на подобную роскошь.

– Спасибо, пап.

– А сейчас иди и успокой свою маму. Она желает тебе лишь добра, – он чмокнул меня в макушку и вернулся к своей работе.

Я вздохнула и продолжила заполнять анкету. Порой мне казалось, будто моя семья считала, что я не имею права мечтать. Мне это не нравилось, но я не могла ничего поделать. Такие как мы не мечтали. Мы и потребности-то старались ограничить.

Я взяла заполненный бланк и вышла на задний двор, чтобы отыскать маму. Она сидела и подшивала подол платья, а Мэй рядышком учила уроки в тени древесного домика. Аспен часто жаловался на строгость учителей в муниципальных школах. Я сомневалась, что кто-то из них смог бы сравниться с нашей мамой, которая даже летом заставляла нас заниматься.

– Ты правда сделала это? – просияла Мэй.

– Ну да.

– И что же заставило тебя передумать?

– Мама может быть очень убедительной, – я многозначительно посмотрела на мать, но ей, похоже, вовсе не было стыдно за свой подкуп. – Мы можем пойти в бюро услуг, как только ты будешь готова.

Она улыбнулась.

– Вот это моя девочка. Возьми свои вещи, и пойдем. Я хочу отнести твое заявление как можно скорее.

Я пошла в дом, чтобы взять сумку и обуться, но, проходя мимо комнаты Джерада, остановилась. Он грустно смотрел на пустой холст на выставленном перед ним мольберте. Мы пытались привить Джераду любовь хоть к какому-нибудь виду искусства, но все впустую. Стоило лишь раз увидеть его резвящимся со старым футбольным мячом во дворе или забившимся в угол с подержанным микроскопом, который достался нам в качестве оплаты за одно Рождественское представление, становилось понятно, что его сердце никогда не будет принадлежать искусству.