Страница 22 из 121
Одинокому, но сильному человеку нужна лишь самая маленькая поддержка, чтобы он вновь осознал свою силу. Приход Янки рассеял мрачные мысли Зитара; через двери, которые открыл малыш, к Зитару вернулись гордость и мужество. Двое против всех! Они им покажут! Все крепче прижимая сына, Зитар стал рассказывать ему о будущем.
— Когда ты вырастешь большой, мы оба отправимся за границу. Поедем к неграм, станем есть бананы и кокосовые орехи, и у нас с тобой будет по обезьянке.
— Да, да, — тихо поддакивал Янка.
— У меня обезьянка будет побольше, у тебя поменьше. Она взберется на мачту и станет бегать по реям, а мы будем стрелять чаек и охотиться на дельфинов.
— Да, да.
— В Америке мы купим маленькую черепаху и попугаев. И у тебя будет подзорная труба, в которую ты сможешь видеть далеко-далеко.
— До самой Америки! — радостно воскликнул Янка.
— Да, до самой Америки.
— И мы возьмем с собой Джима.
— Да, с собой.
— Пускай он ловит мышей!
Так разговаривая, капитан Зитар уснул. Рука, обнимавшая мальчика, ослабла, изо рта пахло перегаром. Янка продолжал еще задавать вопросы, но, не дождавшись ответа, заскучал. Наконец он выкарабкался из кровати и направился к Карлу, чтобы рассказать, что ему пообещал отец.
С этого дня отношение Зитара к младшему сыну изменилось. Янка ему понравился, и он часто с затаенной радостью наблюдал за ним, улыбался его детски-серьезному разговору. Открыто выказывать свои чувства Зитару мешала странная застенчивость. Не к лицу ему, солидному человеку, проявлять нежность к сыну. Когда никого не было поблизости, капитан охотно болтал с Янкой, ласкал его. Но как только кто-нибудь появлялся, он отталкивал сына, иногда даже резко, ибо стыдился своих чувств. Янка в таких случаях терялся, не понимая, чем он так рассердил отца.
7
Как-то Альвина заговорила о том, что, пожалуй, пора утопить старого Джима: достаточно пожил он на белом свете, под старость ленится ловить мышей. Эрнест тут же охотно вызвался утопить кота. Но когда остальные дети узнали, какая участь ждет их любимца, они до тех пор упрашивали мать, пока та не смилостивилась. Эрнест, однако, сообразил, что родители не будут против, если он на свой страх и риск разделается с Джимом.
Однажды после обеда, когда Карл сидел за букварем, а Эльза учила уроки в комнате бабушки, Эрнест, отыскав старый мешок, заманил кота в дровяной сарайчик и, поймав его, сунул в мешок. Мимо каретника он прокрался к реке. Джим, почуяв недоброе, всю дорогу мяукал истошным голосом. Пока Эрнест пробивал лед в проруби, коту удалось прогрызть мешок и выбраться из него. Эрнест кинулся вслед беглецу. Отбежав немного, Джим вдруг обернулся и, выгнув спину дугой, посмотрел на своего преследователя глазами, сверкающими недобрым зеленым огнем. Лишь только Эрнест с продранным мешком в руках приблизился к Джиму, тот зашипел и прыгнул на грудь мальчика. Это был уже хищный зверь, а не прежний миролюбивый мурлыка. Кот крепко вцепился когтями в куртку, доставая до самого тела, и, казалось, сейчас выцарапает мальчику глаза. Эрнест в испуге ухватил Джима за голову, пытаясь оторвать от себя, но кот словно прирос к нему. Когда мальчику удалось, наконец, отодрать его от груди, кот исцарапал ему руки и, скинутый на землю, не убежал, а злобно шипел и бил хвостом по земле.
Эрнеста обуял страх, и он пустился бежать. Джим не погнался за ним, но, ни на секунду не спуская глаз, следил за врагом, проклиная его на кошачьем языке.
С той поры Эрнест при встрече с котом всегда уступал ему дорогу. Джим больше не давался никому в руки и даже в самые студеные дни не шел в комнату. Добродушное животное превратилось в злого зверя, готового в любую минуту отстаивать свою жизнь.
— На будущий год придется достать нового кота, а то Эльге не с кем забавляться… — сказала Альвина. — Старые коты не умеют играть с детьми.
Никто не догадывался, почему Джим стал таким злым. Кот все реже появлялся на дворе: прятался над коровником, гулял по полям и часто исчезал на несколько дней. Однажды он больше не вернулся. Вскоре Криш нашел его в кустах мертвым. Карл тут же решил, что старому другу следует отдать последний долг. Взяв лопату, они с Янкой отправились хоронить кота. В поле земля замерзла и затвердела как камень. У мальчиков не хватило силы выкопать яму, поэтому они решили похоронить Джима в старой картофельной яме, пустовавшей в этом году. Торжественно донесли они сюда завернутого в тряпки кота, разрыли сгнившую солому и положили Джима на дно. Сверху они прикрыли его соломой и засыпали землей.
Пока Карл разравнивал холмик, Янка осматривал яму.
— Посмотри, что это такое! — вдруг вскрикнул он: у стенки ямы лежала груда каких-то вещей. Подошел Карл. Тут были карандаши, резинка, перчатки, ленты для кос, пепельница, подсвечники, несколько книг — целое состояние.
— Это спрятал какой-нибудь вор, — высказал предположение Карл. — Знаешь что, Янка, не будем трогать эти вещи, пойдем скажем отцу.
— Отец возьмет ружье и поймает вора! — обрадовался Янка. — Пойдем.
Зитар отнесся недоверчиво к рассказу сыновей. Но когда Карл подробно описал ему все, в капитане проснулось любопытство, и он последовал за мальчиками.
— Странно, кто бы это мог здесь спрятать? — недоумевал Зитар, ознакомившись с богатствами Эрнеста. За последнее время сокровищница эта пополнилась некоторыми новыми вещами: нотной тетрадью, суковатой палкой и графином. Среди прочего Зитар заметил и свою бензиновую зажигалку, пропажу которой он обнаружил дня два тому назад. Перелистывая русские и немецкие книги, он увидел фамилию владельца: Карл Дзегузе. Это была фамилия помощника учителя. Чем больше Зитар думал о случившемся, тем сильнее хмурился.
— Соберите все, снесем домой, — сказал он мальчикам. — Только никому не говорите об этом. Поняли? Никому. Тогда мы разыщем вора.
Дома вещи сложили в ящик, а капитан, расхаживая по комнате, стал ощупывать карманы.
— И куда только девалась моя зажигалка? Никто из вас не видал ее?
Эрнест покраснел, опустил глаза. Зитар внимательно наблюдал за ним. Когда с наступлением сумерек мальчик выскользнул из комнаты, отец проследил, как он прошел по двору и направился в поле, туда, где находилась старая картофельная яма. Выждав немного, капитан тихонько подошел к яме; Эрнест в сильном волнении рылся в соломе.
— Что ты здесь делаешь? — крикнул отец.
Эрнест испуганно сунул что-то в карман.
— Я… я просто так…
Схватив сына за ворот, Зитар вытащил его из ямы и обшарил все карманы. Из одного кармана выпали пестрая ручка и перочинный нож «Фискарс».
— Откуда это у тебя?
— Я… я нашел на дороге.
Не говоря ни слова, Зитар, крепко ухватив сына за локоть, повел его к дому. Нахмуренный лоб отца, его молчание и больно впивавшиеся пальцы наполняли сердце Эрнеста мрачным предчувствием: его ожидает нечто ужасное. По мере приближения к дому страх Эрнеста усиливался. Он пытался вырваться, но пальцы отца были словно из железа. Время от времени встряхивая, как собака змею, отец тащил его с гневной поспешностью.
— Папочка, я… — пытался объяснить Эрнест.
— Молчи!
Придя домой, Зитар велел остальным детям выйти, затем позвал жену.
— Альвина, ты когда-нибудь воровала?
— Я? Нет. Странный вопрос!
— Я тоже никогда не брал чужого. Откуда же у нас взялся такой скот?
Вытащив на середину комнаты ящик, он высыпал его содержимое на пол. Налившимися кровью глазами он пристально смотрел на сына.
— Это все ты нашел на дороге? Чьи это книги? Где ты взял этот подсвечник?
Бледный Эрнест пятился назад. Зитар огляделся кругом, схватился было за ремень, потом взял в руки плеть для верховой езды. Все казалось слишком ничтожным, легковесным. Капитан задыхался от гнева, он был вне себя.
Альвина поняла, что надвигается все сметающий ураган и мальчику грозит непоправимая беда, если она не придет на помощь. Пока капитан искал, чем пороть сына, она загородила собою Эрнеста.