Люси

– Я говорю не только о титулах, мисс Сноу. Да, я ношу титул герцога. Но это, конечно, – тут он рассмеялся, – легко поправимо. Например, Матильда Форбс и граф Лайфорт. Она скоро станет графиней.

Люси ушам своим не верила. Он жонглировал перед нею титулами, словно балаганный шут на дешёвой ярмарке.

– Я полагаю, дражайшая кузина вашей матушки, Присцилла Бэнкрофт, бывала в поместье Лайфортов. Насколько я понял, Белые Дубы, где вы в основном воспитывались, имеют некоторое сходство с их усадьбой.

В основном воспитывалась? Кузина матери? Что ещё наговорила мать?

– Тётушка Присси? – неуверенно переспросила Люси.

– Да, мне казалось, что именно так называет её ваша матушка. Она ведь ваша крёстная?

– Да, – оцепенело ответила Люси, устремляя взгляд к матери, оживлённо беседовавшей с мистером Форбсом.

Хотелось бы девушке знать, что за сети плетёт Марджори Сноу?!

– Мне правда пора. – Люси повернулась, чтобы уйти. Она уже была готова бежать.

– Пожалуйста, не уходите.

– Я уже опаздываю.

Он сделал движение, чтобы взять её за руку, но поймал только рукав. Раздался треск: манжета осталась у герцога в руке.

– О, простите меня. Мне так жаль, – оторопело пробормотал герцог, держа манжету. Люси несколько секунд смотрела на свою оголившуюся руку. Это была та же рука, что так ловко управляла её движениями в воде. Она посмотрела герцогу в глаза:

– Не вводите себя в заблуждение, сэр. Повторяю ещё раз: я не вашего сорта.

24. Жемчужная пуговка

Перси стоял в тени каретного двора клуба и, никем не замеченный, наблюдал за дорогой.

«Почему она повернула налево? За пределы города? Какое поручение подружки невесты может этого потребовать?» Герцог намеревался выяснить это. Всеми правдами и неправдами. У него просто не было выбора. Каждую неделю он получал телеграммы от матери, описывавшей плачевное состояние, в котором находилась усадьба Эшли, родовое поместье, принадлежащее семье с 1487 года, когда Генрих VII даровал его Майклу Перси.

За пределами Бар-Харбора дорога начинала петлять между деревьями, поэтому следовать за Люси, оставаясь незамеченным, не составляло труда.

Он наблюдал за тем, как она идёт через луг, направляясь к руинам сгоревшей когда-то гостиницы Грантмор.

Девушка бросилась бежать. Герцогу пришлось ускорить шаг, чтобы не упустить её из виду.

Когда минут пять спустя он добрался до руин, Люси, казалось, исчезла. Но он заметил тропинку, ведущую от гостиницы в подступающий к ней лес.

Перси Вилгрю сначала услышал их, а уже потом увидел. Громкое дыхание, шелест листьев и треск веток. Герцог закрыл глаза и прислонился к дереву. Хлопоты подружки невесты, значит? Перси осторожно, стараясь не шуметь, подкрался ближе. Сначала он увидел её распущенные волосы, струящиеся по плечам. Кто-то страстно обнимал Люси. Но кто? Герцог ждал. Терпение было одним из его достоинств. Вскоре парень встал и отряхнулся. Он обернулся и встретился бы с Перси взглядом, если бы не толстый ствол древнего дуба. Однако Перси его отлично видел.

«Тот мальчик с верфи! – Герцог отказывался верить собственным глазам. – Она отвергает меня, пренебрегает моим титулом ради этого?»

Перси почувствовал, как в нём вскипает гнев. Его хотят выставить дураком? Ну уж нет!

Герцог Кромптон был не только терпеливым человеком, но и осторожным. В его голове начал зреть план. Стратегия. Он продолжал смотреть, тихо, практически не шевелясь. Накидка Люси лежала на земле. Рукава платья сползли с плеч, бесстыдно обнажая белую кожу. Она подняла голые руки и принялась скручивать волосы в тугой жгут. Герцог был загипнотизирован медленными томными движениями её рук. Через мгновение она разжала их, и волосы огненным водопадом рассыпались по плечам. Подсматривать! Это было ужасно, но Перси не мог оторвать взгляда. Она была опасна. И она должна была быть уничтожена.

Перси не был уверен, сколько прошло времени, прежде чем губы Люси последний раз коснулись губ кораблестроителя, и она увела его, улыбаясь. Герцог подождал ещё немного, и, удостоверившись, что они ушли, направился к тому месту, где Люси лежала в чужих объятиях: во мху что-то поблёскивало. Розовая жемчужная пуговка. Он наклонился и поднял её. Плотно сжав кулак, сэр Кромптон улыбнулся, всматриваясь в темноту леса.

Это будет легко. Теперь у него есть всё необходимое.

25. Слёзы под водой

Всё было именно так, как ей говорили Мэй и Ханна. Она почувствовала это, как только приблизилась к течению – неумолимый поток, ни в какие сравнения не шедший с тем, что были на мелководье. Она чувствовала, как каждая клеточка её тела и разума, словно железные стружки к магниту, тянется к какому-то неизвестному месту, кажущемуся таким знакомым. Они покинули мелководье на рассвете. Каждая сестра придумала повод, чтобы исчезнуть на весь день. Люси ещё раз воспользовалась обязанностями подружки невесты, хотя ей и пришлось наврать Маффи, сказав, что всё это время она проведёт с Финеасом. Ханна отработала два дополнительных дня, поэтому смогла устроить себе выходной. Мэй оказалось легче всего. Она просто сказала отцу, что приехал Хью и они хотят пойти на Зелёную гору: раньше они часто так делали. Эдгар Плам пожелал дочери удачи и попросил не волноваться сегодня об обязанностях на маяке – он с удовольствием сделает всё сам. Ханна и Мэй никогда не плавали к обломкам «Решительного» днём, а сегодня было особенно солнечно. Обычно они смотрели на затонувшую громадину, освящённую лишь скудным лунным светом, умудрившимся проникнуть на морские глубины.

Но теперь тёмные глубины прорезали яркие солнечные лучи – они золотили фигуру морского ангела. Люси разглядела лицо, столь похожее на собственное и лица сестёр, что на мгновение она замерла на поверхности, не в силах плыть дальше. Придя в себя, девушка медленно двинулась к фигуре, украшавшей нос затонувшего корабля.

– Мама, – прошептала она на подводном языке, протянула руки и обхватила тонкую деревянную шею.

«Если бы ты только была живой. А не деревянной». На что это было похоже: лежать младенцем в маминых руках, когда тебя укачивают и она, и ласковое море?

Она не знала, сколько времени обнимала её, но тут почувствовала движение воды: к ней плыли сёстры. Люси повернулась к Мэй и Ханне:

– Возможно ли это – плакать под водой?

– Посмотри, – мягко сказала Ханна. – Посмотри на её подбородок: маленькая ямка, как у нас всех.

Ханна коснулась подбородка Люси, пока та всматривалась в лицо деревянной фигуры.

– Вы знаете, как её звали? – спросила Люси. Мэй с Ханной покачали головами.

– Как вы думаете, как она оказалась на этом судне? Мы родились здесь?

Девушки снова покачали головами.

– На эти вопросы, – начала Мэй, – наверное, почти невозможно найти ответы. Мы сотни раз обдумывали их. Но всё так таинственно. Мы можем только предполагать, да и то без особой уверенности. Мы знаем имя капитана – Уолтер Лоуренс.

– Как вы думаете: он мог быть нашим отцом? – спросила Люси.

– Возможно, – проговорила Мэй.

– Он был сыном моря?

Мэй пожала плечами.

– Это практически невозможно сказать наверняка, – заметила она.

– Но если мы хотим разгадать эту тайну, начинать точно нужно с корабля. С Решительного. Мы тебе сейчас покажем, – сказала Ханна. – Каждый раз, приплывая сюда, мы пытаемся найти ключ к разгадке. Что-нибудь, что прольёт нам свет на судьбу мамы и капитана.

Они проплыли через пробоину в огромном корпусе.

– Это каюта капитана, – объяснила Мэй, когда они подплыли к перевёрнутому навигационному столу.

– Здесь мы нашли гребень из ракушки, как у Мэй. Мы решили, что его возьму я, потому что у неё уже есть такой. Может быть, мы найдём ещё один тебе.

– А если нет, я знаю, где можно понырять за такими раковинами – там, где я нашла свою. Глубоко-глубоко рядом с Мариникус-Рок.

Но Люси её уже не слушала: она увидела небольшую нишу над кроватью.