Фартовые

Дядя, сталкивавшийся с ним не впервой, знал, что не станет накручивать, сгущать краски этот человек. Но уж так не хотелось расставаться с деньгами.

— Да садитесь, Смелов. Не робейте, — предложил Аркадий Федорович.

— Что ж, Аркаша, твоя взяла. Только не своею волей вляпался я в это дело. А по принуждению.

Дядя, понимая, что влип основательно, рассказал Яровому без утайки. О Привидении и Кляпе. И даже об Аннушке не смолчал.

Аркадий слушал внимательно. Записывал в протокол допроса каждый свой вопрос и ответ Дяди.

Спрятав подписанный протокол в сейф, Яровой молча думал.

Смотрел на Дядю и не видел его. Потом, словно решив что-то для себя, спросил:

— А сам, без принуждения, согласишься на контакт с Кляпом?

— Это как же я смогу? Сидя в клетке?

— Нет. Под подпиской побудешь. О невыезде.

— А если они меня с собой в дело затянут? И не в Охе?

— Мы с тобой теперь другую связь назначим. Особую. И тут все будет зависеть от тебя самого. Серьезное это дело и опасности в нем немало для всех. Но и выбора-то не густо. Может, ты сейчас пойдешь к Привидению, и расскажешь ему обо всем сам? Пусть он около твоего дома и своих дружков выставит.

— Не выставит, — не согласился Дядя.

— Почему?

— На что ему отпугивать Кляповых фартовых? Да и Привидение хочет свести счеты с Кляпом и его «малиной» одним махом. А это сподручней только на большом деле. Всех сразу накрыть.

— Тогда послушай, что предложит тебе Привидение.

— И так знаю. Пять кусков стребует, как пить дать.

— Так что же ты намерен делать?

— Домой пойду. А Привидение сам меня сыщет. Не поздней завтрашнего дня. Кентов пришлет иль как в прошлый раз.

— Опасаешься сам к нему идти?

— Деньги отдавать не хочу. Ведь потребует, гад. Знаю я его, — выдал свое беспокойство Дядя.

— Ну, а если узнают, что тебя повесткой вызывали, как ответишь? — поинтересовался Яровой.

— Скажу, что стращали в прокуратуре статьей за тунеядство, велели на работу определяться. А я отказался: дескать, хоть и не получаю пенсии, а возраст — пенсионный. Не имеете права принуждать.

Уходя, Дядя приостановился у двери, сказал негромко:

— Смотри, не прозевай: коль Привидение наведается, одна половина окна на кухне будет завешена занавеской. Коль Кляп — все окно зашторено. Если мне нужно увидеться с тобой — пустая бутылка на окне будет стоять. А если срочно помощь твоя понадобится, тогда уж позвоню тебе.

— Запомнил, — кивнул Яровой и, подав руку, простился с Дядей.

Тот едва успел успокоить Анну, как в дверь позвонили.

— Кого черт принес? — разозлился Григорий, направляясь к двери.

Едва открыл, как фартовый из «малины» Привидения сделал повелительный жест: спуститься вниз.

Григорий отдернул занавеску, выглянув во двор. Там никого.

— Ань, я ненадолго. Оставь занавеску, вот эту, открытой. Не задергивай. Я схожу тут неподалеку. Ты не волнуйся.

Женщина ничего не понимала. Согласно кивнула, как во сне. И засобиралась на дежурство.

Григорий сбежал вниз. Во дворе — никого. Но тут же из-за дома показался фартовый. Махнул рукой — сюда.

Вместе они миновали Фебралитку. Дядя хотел было свернуть к дому, где жил Привидение, но фартовый, даже не оглянувшись, вел его дальше.

«Изменили адрес», — отметил Григорий. Фартовый шел молча.

Вот и горсад. Уже темнеть начинает на центральной аллее.

«Пришить решили, что ль? Чего это хату сменили? И фрайер молчит, ровно онемел. Не к добру это», — решил Григорий.

Когда они миновали горсад и повернули к кладбищу, у Дяди не осталось никаких сомнений.

«Вот старый дурак, с голыми руками пошел. Хоть бы фомку прихватил», — пожалел в душе.

На полпути к погосту фартовый указал на еле приметную тропинку. Она петляла меж кустов, вела к городской свалке.

«Подходящее местечко выбрал для меня падлюка», — мысленно обругал Дядя Привидение.

Впереди внезапно мелькнула тень, а следом за нею, на тропе, словно вырос Привидение.

— Ссучился, ублюдок? — подошел он к Дяде вплотную.

— Это ты о ком? — посерел Григорий и, сцепив кулаки, смотрел жестко, непрощающе.

— Расскажи, где был?

— Вызывали. В прокуратуру. За тунеядство обещались выселить.

— Ты это мне темнуху лепишь? За тунеядство мусора дергают. Прокуратуре до того дела нет.

Поняв, что оплошал, Григорий тут же добавил:

— Это они повод нашли. А сами интересовались, кто со мной из тюряги вышел, с кем из них я вижусь, слышал ли что о нумизмате.

— Стоп! Значит, накрыли тебя! Я так и знал. Говори, кого заложил? — схватил Привидение Григория за горло.

— Никого! Там вскользь спрашивали… — Дядя с трудом высвободился.

— Я за это скользкое тремя кентами сегодня поплатился, — сцепил кулаки Привидение. И потребовал: — Выкладывай!

— Я и сам удивился, о чем меня спрашивают? Не знал о налете.

— Не темни, плесень! Там без тебя не обошлось. Сейф твоею отмычкой обработан. Это и ежу понятно. И в лягашнике тебя давно высчитали.

— Если б знали, не выпустили бы.

— Ты мне не заливай. Могли отпустить… Наводчиком на нас. То и я понимаю, — улыбался Привидение и, кивнув кентам, велел им отойти подальше. — Кого заложил? — поддел главарь кулаком Григория в челюсть. Тот, лязгнув окровавленным ртом, влип в дерево. Перед глазами дробилось бледное лицо Привидения.

— Меня, фартового, как суку, перед всей «малиной» позорить? Ну, падла! — Дядя рванулся, резкая боль погасила огни в глазах. Привидение и опомниться не успел, как Григорий влепил страшенный удар кулаком в переносицу.

Кулаки, как и руки медвежатников, издавна славились звериной силой и необычной железной хваткой. Именно потому врукопашную с ними боялись схватываться и отпетые душегубы.

Привидение, падая, прикрыл ладонью лицо. Из-под руки хлынула кровь.

— Пришил, паскуда! — услышал Григорий голос сзади. Худой, испитый фартовый уже держал финач наготове.

Григорий напрягся. Прыжок — и блатной с воем, ухватившись за голову, корчился на траве.

— Не духарись, сами разберутся, — остановил сутулого вора молодой, которого Привидение недолюбливал и обделял при дележе.

— Когда одыбается, скажешь тому фрайеру, — указал Дядя на Привидение молодому вору, — мол, не велел тебе Дядя соваться без извинения. Оно не меньше двадцати кусков ему будет стоить. И еще не запамятуй передать: если он, падла, вздумает меня на гоп-стоп взять, раскрою калган чище сейфа. Ни один легавый не опознает жмура.

Дядя спокойно повернул к тропинке, пошел по ней, не оглядываясь, как и положено уважающему себя вору.

Лишь в темпом углу горсада умылся, сполоснул вспухшие десна. Думал об одном, как узнал Привидение о его визите к Яровому? Хорошо еще, что встреча состоялась в прокуратуре, а не в милиции.

«Надо бы предупредить Аркадия. Но как? Кто мог узнать о вызове?»

Придя домой, поставил на кухонный подоконник пустую бутылку— условный знак: как знать, может, и придумает что-нибудь Яровой.

Дядя был уверен, что услышав от кентов об условии, Привидение обложит его отборным матом. И никогда не примет его. Жадность Привидения не раз уже ему навредила. Скольких кентов лишился он из-за скупости! Но от того не изменился.

Дядя в эту ночь долго сидел на кухне. Один. Анна была на дежурстве. И Григорий курил папиросы одну за другой.

На кухне уже и дышать стало нечем. Дядя открыл окно. Свежий воздух ворвался тугим напором. Обдал прохладой, покоем. Но что это? Огненная вспышка, глухой звук с чердака дома напротив. Да это ж…

По рубашке растекалось кровавое пятно.

«Малина» Привидения решила его убрать. Сегодня «маслина» лишь плечо царапнула. А завтра?

«Значит, кенты теперь на чердаке. Что ж, посмотрим», — Дядя накинул на плечи куртку, быстро спустился во двор.

Стрелявший захочет убедиться, как сработал, — это Дядя знал. А потому и не выключил свет на кухне. Сделал вид, что падает. Но фартовым этого мало. Они не признавали ран.