Последняя охота

Дамир все ждал, не приведет ли тот себе хозяйку. Имеются ли дети? Но никого из родни не приметил. Сколько ни звал соседа в гости, тот не осчастливил и к себе не пригласил.

«Случайно ли? Значит, есть что прятать», — смекнул Дамир и не без зависти смотрел на соседний дом. Тот был просторнее и крепче собственного. Бревенчатые стены обложены белым кирпичом, а крыша — в оцинковке. «Вот в такой бы дом перебраться, тогда и квартиры не надо. Там даже вода имеется. Найти бы зацепу, чтоб выкурить соседа насовсем, а самому вселиться!» — мечтал Дамир и из кожи вон лез, чтоб найти компромат. И судьба услышала…

Дамир всю ночь не спал дома, просидел под соседским окном. А когда там заговорили о наваре, который нынче отхватили кенты, Дамир спешно поскакал в милицию.

Он торопил самого себя, улыбался и предвкушал, как обрадуется Катерина нежданному везению. «Вот ведь пальцем не шевелили, а дом отхватили! Да какой! Целые хоромы! Вот только б взяли их нынче!» Влетел в милицию и мигом запросился к самому начальнику.

— Важное сообщение имею лично для него! — заговорил шепотом, выпучив глаза по-рачьи.

Конечно, не сам начальник горотдела выслушал Дамира. Его провели к следователю Смирнову. Тот не только выслушал, но и записал сказанное. Просил, вернувшись домой, ничем не выдать себя и постараться проследить за соседом, не попадаясь ему на глаза.

Дамир понесся домой словно на крыльях. Сел у окна и не сводил глаз с дома и крыльца соседа. Это назойливое любопытство тут же заметил сявка и предупредил всех.

— Не с добра потрох пасет внаглую. Значит, менты возникнут. Линяем, кенты! — Вылезли через окно с обратной стороны дома, перескочив через забор, ушли окольными дорогами на другую хазу. Их у «малины» было несколько. Дамир о том не знал и не увидел, как, с козлиной легкостью перемахнув забор, ушла из-под носа «малина».

Когда милиция прибыла брать воров, в доме никого не было.

Дамир чуть не взвыл. Ведь были они. Сам видел и слышал. А вот когда и куда исчезли, даже предположить не мог.

— Если не выходили, значит, там никого и не было. В другой раз не отнимайте у нас время попусту. Найдите себе иное развлечение! — хмурились оперативники, обозвав Дамира отморозком.

Тот с горя чуть не плакал, но ему не верили.

Шли дни. Закрытым стоял соседний дом. И вдруг в его окне загорелся тусклый свет. Дамир уже знал, Шкворень коротает время один. Когда к нему приходили кенты, он включал яркий верхний свет.

«А один ты кому нужен? Даже милиция не придет. Зато когда твои бандиты появятся, я враз тебя заложу!» Сел к окну, и тут же стекло разбилось вдребезги. Осколки впились в кожу лица, попали в волосы. Хорошо, что на глазах очки были, иначе остался бы слепым.

Но кто разбил стекло? Дамир никого не видел и мог поклясться, что сосед даже не подходил к окну: занавески не дрогнули. Хотя само по себе стекло не могло разлететься в пыль. «Кто разбил?» — смыл кровь с лица.

Ему, обычному стукачу, никогда не узнать, на что способен даже последний сявка, стоящий на стреме у Шкворня. Его невозможно увидеть или приметить: сявка — тень, легкое дуновение, призрак, который умеет все, видит всех и никого не упускает из виду. За кентов, а тем более за пахана он не раздумывая отдаст жизнь. Сявку можно избить, убить, но не перекупить. Вот и этот… Заметил Дамира, вдавившегося шнобелем в стекло, решил спугнуть, прогнать. Слегка приподнявшись на локте, даже не встав с земли, забросил камень в окно стукача. Тот мигом отлепился от окна, а сявка, он же и стремач, лежит, не шевелясь, наблюдает и слушает, сторожит всякий звук. Еще бы! Пахан велел прибрать в хазе, завтра нагрянет сам. Сявка управился, но линять ему не велели, и он от скуки следит за Дамиром. Что ни говори, хоть какое-то развлечение.

Как ни следил стремач, Дамир увидел, когда на хазу пожаловали кенты, и сообщил Смирнову об их возвращении.

Михаил не поспешил, специально выжидал, а может, не поверил стукачу, но появился возле дома Шкворня почти в полночь вместе с оперативниками.

На хазе шла громкая попойка. Из открытой форточки неслось знакомое:

… разве тебе, дура,

Плохо было с нами?

Или не хватало барахла?

Что тебя заставило Связаться с мусорами И пойти работать в ВЧК?

Эх, Мурка!

Оперативники вихрем влетели в дом. Ожидали застать «малину» в полном составе и врасплох, но… их было пятеро. Только третья часть, далеко не лучшая сила банды. Пьяные до безумия, они мигом отрезвели и с воплем «Кроши лягавых!» тут же выключили свет, схватились за ножи, пистолеты. Кто-то, выбив окно ногой, спешил уйти, но не удалось. Дом был окружен со всех сторон.

Милиция взяла всех вместе с уснувшим пьяным стремачом. Проснулся он уже в ментовке и, поняв все, взвыл не своим голосом. Понял, кто засветил, и поклялся отомстить. Но для этого нужно было выйти из милиции. А как?

Дамир радовался, как ребенок. Пусть не взяли пахана опера, зато сгребли пятерых его кентов. Это не мало! Их уже не выпустят на волю. Остальных, едва они появятся, он тут же выложит следователю! Теперь ему станут верить, считаться с ним и уважать. Дамир уже потирает руки, предвкушая, как он с Катериной вселится в соседский дом, свой продать можно. Нынче много желающих заиметь собственный угол. А деньги лишними не бывают! Опять же на мебелишку потребуются, телевизор давно пора сменить на новый.

«А что, если и меня по телику покажут? Вот он какой, наш Дамир! Целую банду раскусил и выдал милиции! Вот он — истинный герой, заботник и опора горожан, наипервейший помощник во всех органах! Смотрите и восторгайтесь им! — выгибал колесом грудь, подмаргивал в зеркале самому себе. — Может, даже памятник поставят, чтобы не забывали про меня. Но где? Возле этого дома? А кто его увидит, кроме соседей и Катерины? Ну, еще куры и вороны. Те вместо белья памятник обсерут. Нет, лучше среди города, на площади напротив парка. Там буду стоять! А как?» Подбоченился, гордо вскинул голову, встал перед зеркалом, чтобы увидеть себя в полный рост, и онемел…

В окне, прямо за спиной, увидел перекошенное злобой лицо Власа.

Он торопливо выключил свет, но Меченый уже вышиб стекло, коршуном налетел на Дамира. На шум из кухни вывалилась Катерина. Схватила Дамира за шиворот, выволокла из-под Власа, подтолкнула на кухню и сама насела на Меченого. Чужих мужиков Катерина жалеть не умела. Сунула Власу меж ног кулаком пару раз, тот воем захлебнулся. Поверил, что из глаз могут сыпаться красные звезды, а еще в то, что у стукача баба — настоящая зверюга, бомба с трандой. От нее хуже, чем от лягавой погони! Еле ушел живым и понял: прежде чем разделаться со стукачом, надо завалить его бабу. Но как? Да и кто на это решится? Ее только «малина» осилит, если будет в полном составе, или артиллерийский снаряд по дому выпустить.

Как бы то ни было, Влас перестал выслеживать Дамира в его избе. Уж очень не хотелось ему встречаться еще раз с Катериной.

Дамир усиленно выслеживал «малину» Шкворня. Своей мечтой о соседском доме он поделился с женой. Той понравилась затея мужа, и она стала помогать стукачу, постоянно наблюдала за соседской хатой.

Фискал ночами мечтал о доме. Он мысленно давно поселился там, но жить приходилось в старой избе, трещавшей по всем швам.

Дамир, в очередной раз выслеживая банду, получил от стремача яблоком в лоб. Тот не поскупился и выбрал самую крупную и крепкую антоновку. Стукач взвыл от боли. На лбу громадная шишка вскочила, и мужик не выдержал, решил выяснить отношения со стремачом по-мужски и подошел к забору, разделявшему участки.

— Эй ты, хмырь подзаборный, пес блудящий, а ну вылазь наружу, твою мать! Ты чего это, говно козлячье, путний люд увечишь? — потрогал затвердевшую больную шишку на лбу. — Чего затырился, клоп вонючий? Боишься в ухо получить? Я живо проучу! Покажу гаду, как дышать в соседстве! Коль ты такой бздливый, ровно баба, так и не высовывайся больше, не то собаку с цепи спущу. Она с тебя все вырвет!

Дамир обиделся, что его зов остался без ответа, но это же обстоятельство и радовало. Его боятся, не решаются выйти в открытую и схватиться на кулаках при всем честном народе. Мужик сел под яблоней, впервые за долгое время повернулся спиной к соседнему дому, закурил. Настроение было неважным. Одолела еще одна забота: сын провалился на вступительных экзаменах, и теперь его могут забрать на службу. Но не это огорчало, а то, что двоим с Катериной власти могут не дать соседский дом, сочтя семью малочисленной. А вот с сыном — другое дело. Он молодой, может в любой момент обзавестись бабой, потом и детьми. Им простор нужен. Не станут же ютиться все в маленькой, тесной комнатухе. У соседа их три. Все такие огромадные! Но повезет ли туда влезть? Ведь если сына заберут, он может и остаться в армии, не вернуться домой. Сыщет там себе бабу, и попробуй сорви его оттуда.