Страница 79 из 90
Но Коза оказался хитрее Наперстка. И, взяв у Шакала липовые ксивы, пошел в Звягинки открыто. С чемоданом в руке. Прикинулся несчастным, одиноким мужиком, от какого ушла жена. И человек с горя решил податься куда глаза глядят. Захотел сменить обстановку и город, чтоб ничто не напоминало ему о прошлом, какое лучше не вспоминать, чтоб не сойти с ума.
В правлении колхоза слушали его молча, вглядывались в мужика, смахивающего рожей на черта, какой по бухой пропил собственные рога.
Здесь, в деревне, никто не мог себе представить, как это баба может уйти от мужика? Поверилось бы с обратное. В деревне всегда мужиков не хватало. Баб и девок — всегда в избытке. Неужели в городе иначе? Пусть у него срамная рожа, но все остальное — мужичье! К тому ж — работать просился! Значит, что-то умеет, С чего бы от такого сбегать? Может, натура гавенная? — подумал Багров. И не предположив в Козе фартового, спросил:
— Куда же вас определить? Что вы умеете? Где и кем работали?
— У меня профессий тьма! Я нигде не буду лишним. И кусок хлеба всегда заработаю, — проблеял законник.
— Нам сейчас очень нужен человек на кузницу! Подручным! Технику ремонтировать после уборочной! — предложил Иван Степанович.
— Надо попробовать. Правду сказать, именно этим никогда не занимался, — сознался Коза.
— Ну, а в технике разбираетесь?
— Представленье имею.
— Тогда на ферму отправим. Поилки, доилки, кормозапарник, кормораздатчик, погрузчик — подремонтируете. Хозяйство у нас большое. Без дела не останетесь. Зимой и летом — до седьмого пота работать будете. А там и хозяйку сыщете! Это ничего, что морда овечья. У нас не побрезгуют! Лишь бы душа была человечья! В деревне о своем горе быстро забывают, — говорил председатель, подспудно почувствовав, что не задержится этот мужик в Звягинках.
Козу отвели к бабке Свиридовой, той, что ослепнув от горя после получения похоронки на младшего сына, жила в своем доме, редко выходя на улицу. Все молила Бога о погибших — муже и сыновьях, прося ускорить встречу с ними. Ей давно все надоело. И бабка жила тихо, молча, не вникая в жизнь села.
Коза, едва его привели к Свиридихе, устраиваться стал. Но временно, так договорился с Багровым, что сам себе жилье подыщет, либо, когда к нему присмотрятся, дадут более подходящее. Ведь работать ему придется много. А значит, и возвращаться надо в теплый, протопленный дом.
Иван Степанович велел новичку к шести утра выйти на работу. Коза согласно кивнул. А вечером решил сходить в колхозный клуб в кино. Знал по слухам, что зимой в любой деревне все в кино ходят. Там надеялся увидеть Седого, проследить, где живет, и разделаться с ним побыстрее, не застревая в деревне надолго.
Бабы и девки, собравшиеся в клубе, с удивленьем разглядывали Козу.
— Откуда сорвался? С какой цепи? — фыркнула смехом румяная, полнотелая девка, глянув на новичка.
— Давайте познакомимся! — предложил фартовый, не обидясь, подойдя вплотную к стайке девчат. Тех словно ветром сдуло. Пересели в другой угол. Оттуда, пересмеиваясь, изредка смотрели на Козу. Тот, напустив на себя маску равнодушия, сидел спокойно, иногда оглядывался по сторонам, будто ждал кого-то из знакомых. Но Седой не пришел в клуб. Он не любил военные фильмы и предпочитал им — хороший сон, тем более, что Волчиха продолжала лечить его.
Зато ни одного фильма не пропускал участковый. Он пришел, как всегда, без формы. В обычной куртке, причем не отличался от колхозников. Разве вот выправкой, какую сберег еще с тех — военных лет. Он сразу увидел чужого, о каком ему мимоходом сказал Багров. Участковый заходил к Свиридихе, но жильца уже не было.
Участковый подсел рядом. Поздоровался, решил поговорить с человеком по-своему, не называясь — кто он есть, запросто:
— Новенький! Значит, пополненье в нашем мужском полку! Надолго ли к нам? — спросил Козу.
— Думаю, навсегда! Места у вас хорошие. Жизнь спокойная, народ веселый. Глядишь, и ко мне попривыкнут, — обрадовался Коза собеседнику, решив выведать у него исподволь о Седом.
— Это верно! Жизнь у нас тихая! Девок вместо коней скоро запрягать будем! Глянь, какие они! У тебя жена есть?
— Нет! — ответил законник.
— Ничего! Мы тебе сыщем из своих! Самую лучшую!
— Какая теперь за меня пойдет? Только старушка! В деревне, наверное, я — единственный холостяк?
— Да! Все мужики при бабах! — опередил участковый деревенских, вспомнивших Земнухова.
— А где работать будете? — робко спросила учетчица с фермы — щекастая Зинка.
— На ферму председатель посылает. Механизацию отремонтировать.
— Вот бедокур, Степаныч! Мы у него сколько лет быка просим. А он — козла взамен дает! — рассмеялся пропахший навозом скотник.
Деревенские рассмеялись на весь зал. Участковый заметил огни ярости, сверкнувшие в глазах чужака. И вмиг насторожился.
— Ну, на супера я может и не тяну. Да и не претендую. Но в сравненьи с навозной кучей — я мужик!
— Это я- навозная куча? — понял скотник намек и стал протискиваться поближе, чтобы достать кулаком чужака. Но… придержали.
— Погоди, харя овечья! Я тебе устрою козью морду, когда кино кончится! Рылом в гавно воткну, до утра не выпущу! — пообещал скотник.
— Хватит! — рявкнул участковый. И скотник сразу замолк.
— Вы не обращайте внимания на него! Мужик хороший, работящий. Заводной малость, ну так все мы не без недостатков. Вы лучше расскажите, где раньше жили? Мы — деревенские, из Звягинок почти не вылезаем. Даже в Орел — раз в году выбираемся. Иные и того реже. Вы же, небось, жили в других местах? — спросил участковый.
— Поездил я! Бывал в Одессе, Ростове, в Москве! Красивые города!
— А в Ленинграде? — спросила Зинка.
— Бывал!
— Ив Эрмитаже?
— Конечно! И в Петродворце был! — подтвердил Коза, радуясь, что разговор оживляется.
— Расскажите! — попросила Зинка.
— С удовольствием! — откашлялся Коза. Но в это время свет в зале погас. Начался фильм. Разговоры мигом утихли.
— А что? Не идут к вам в село люди работать? — спросил Коза, наклонясь к участковому.
— Нет! Уходят в город! На заработки, где полегче жизнь ищут!
— Выходит, в деревне только все свои? Притока свежей крови нет?
— Что делать? — пожал плечами участковый.
— Мне рассказывали, что в деревнях во многих, кроме председателя колхоза, никого нет. Он — вся власть! И за милицию, и за судью один управляется. Потому вот в деревнях судимых и не бывает. Чуть что — вся власть в одном кулаке. А на него — не пожалуешься!
— Перегнули! Это в какой же деревне такие порядки? — усмехнулся участковый.
— В сибирских!
— Вы там бывали?
— Нет! Понаслышке!
— Врут! Везде одинаково!
Коза оглядел зал в перерыве, когда кончился журнал. При ярком свете рассмотрел каждого мужика. И не увидев Седого, сразу потерял интерес к фильму.
Утром он пошел на ферму, как велел ему председатель. И услышал за спиной грохот трактора. Посторонился, пропустил. И вдруг услышал:
— Эй, Сашка! Погоди!
— Да мало ли тут всяких Сашек? — подумал Коза и решил, если в три дня не найдет Седого, слиняет из Звягинок в малину.
— Надо выведать у этих паскуд деревенских, сколько фронтовиков у них вживе? И кто именно? — решил Коза.
Но собеседников на ферме не оказалось. Все были заняты работой. И законник, матерясь втихомолку, принялся чинить автопоилки, выгребал из них мусор, регулировал клапаны, отжимные пружины.
Ему для этого пришлось снять с себя куртку и пиджак, засучить рукава до локтей. Благо, в коровнике тепло. Коза, ремонтируя поилки, не оглядывался по сторонам, понял, не время для болтовни и понемногу забылся, — зачем пришел в Звягинки.
Земнухов уже отвез на Поля навоз с трех ферм. Подъехал к коровнику, ждал, когда скотники загрузят сани. Зашел на ферму погреться и увидел Козу. Тот не приметил Земнухова.
Не оглядывался, не услышал шагов. А Седой, став в двух шагах от новичка, о каком услышал от скотников, враз приметил татуировку. По ней узнал о законнике многое.