Страница 2 из 6
NGC
2070, это в Большом Магеллановом облаке. Полет в одну сторону займет четыре дня, в реальном времени пятнадцать, но я могу частично скомпенсировать временные потоки в точках входа и выхода из подпространства. – Не надо. Пара недель туда, еще пара обратно, как раз то, что нужно. Ты сможешь держать нас в курсе событий в Империи? – Только до и после перехода. Кстати, до него осталось тридцать секунд, я успею скачать любую информацию, приступить? – Нет, Ана, спасибо. Я осведомлена. Сейчас там не происходит ничего выдающегося. Часа два назад официально подтвердили обвинение в измене Лорду Гейзелу. После предварительного расследования его отправят в тюрьму в открытом космосе, вращающуюся жестянку с людьми под слабыми лучами Бетельгейзе. На одном транспорте с ним отправятся Сэр Эйден и Лорд Телли, официальное обвинение которым будет предъявлено часов через десять. Рэйне Ивер обвинений не выдвинуто, ее Император вызвал в свою летнюю резиденцию, Айрин (премилая была сценка, Рэйна, правда, выглядела не очень хорошо, но когда Брендон на вопрос обо мне так лаконично ответил: “Ее нет”, – я с трудом сдержалась от аплодисментов). На месте Леди Ивер, право слово, я стремилась бы к Бетельгейзе, а не в красочный Айрин. Вообще второй день собрания прошел неизмеримо более скучно, чем первый, рассказывать не о чем. Слишком скованно вели себя участники. – Итак, если все так чудесно, я могу пойти поспать? – спросила я у Тиора. Пора бы уже хоть раз вздремнуть часиков десять-двенадцать, пока не свалилась от напряжения. Капитан вызвался меня проводить. Я, разумеется, не отказалась. В полет я ничего с собой не брала, кроме сверхпрочного писчего материала (уже довольно объемную самоскрепляющуюся стопку). Чудесные платья остались в Айрине, вместе с моим сердцем. Брендон... Хотя бы кончиками пальцев прикоснуться к тебе, крохотной птичкой заглянуть в твои ночные грезы... – Ана? – позвала я. – Я здесь. – Как у нас насчет душа? Не хочу, чтоб стены провоняли потом. – Может, лучше ванну? С гидромассажем, а после стакан сока с чем-нибудь легким на закуску? Она чуть слышно рассмеялась, чем повергла меня в панику. Ладно, мыслить, общаться, но эмоции – смех?! Для этого же нужна душа! Но тут часть дальней стены схлопнулась, открыв небольшую ванную комнату, потому я отбросила теологические рассуждения, и, шепнув: “Спасибо”, – одним длинным движением разделась, чтобы голышом прошествовать в радужную пену. Дни 18-22 (по корабельному времени), и 18-33 по стандартному исчислению (по времени внешнего мира, точнее — по Консулу I; стандартный день равен 24 часам, по традиции). Спасибо за помощь Ане. Как долго тянутся дни, наполненные пустотой и ожиданием. Особенно тяжело окунуться в ничегонеделание после тревожных, наполненных событиями дней. Секунды видятся неделями, а минуты складываются в вечность. Так, тусклыми питерскими ночами, когда одиночество просачивалось за фасад типовой многоэтажки и иллюзии самодостаточности, я вглядывалась через немытое полгода кухонное окно, ища хоть что-нибудь... Оно, конечно же, не приходило. Простояв так час или два, я уходила, изредка бросая взгляд на круглые настенные часы: проходило минут восемь... О таких путешествиях говорят: полет прошел нормально. “Ведьмак провел зиму в Туссенте7”... Я тосковала по Брендону, Тиор застенчиво ухаживал за мной, а я... не стремилась эти ухаживания отвергать. Странно... Нас связала тень его друга и моего возлюбленного — в одном лице. Черт, да мы только о нем и говорили большую часть времени! Он был довольно мил, мой зеленоглазый капитан. Он поил меня отличным вином, водил гулять по кораблю, знакомил с экипажем. О, это отдельная история: команду в основном составляли молодые, спортивные мужчины и женщины, все абсолютно разные, но Койт! Представьте себе два с половиной метра роста, метра полтора в плечах и синие-синие глаза... Добавьте добродушную улыбку, черные завитки, закрывающие шею, и нежно-фиолетовый цвет кожи. Хороша картинка? По словам Тиора, таковы были результаты мутации на планете, сильно отличающейся от Земли, которую колонизаторы не стали изменять. Случай уникальный, и теперь родившихся на Глацинии легко узнать в толпе, впрочем, они крайне неохотно покидают родной мир. Тиор обладал массой положительных качеств: он был умен, тактичен, никогда не молол чепухи, имел завидное чувство юмора, рыжеватую шевелюру и прекрасное телосложение. Одно “но” – он не был Брендоном. – Он неравнодушен к тебе, – безапелляционно заявила Ана. Я завела привычку общаться с ней каждый вечер (по корабельному времени), перед сном. Фактически, она заменила мне внутренний голос, кроме того, мое дружелюбие непременно распространяется на экстраординарные личности. – Ты будешь смеяться, но я обратила внимание. Однако не могу сказать, чтобы меня это вдохновляло. И вообще, Ана, дорогая, кто я такая, чтобы отбивать у тебя парня? – Ты заметила? Или просто, к слову пришлось? – Слишком весело было произнесено “неравнодушен”, достаточно очевидно, чтобы я смогла это расслышать. – Знаешь, Ирина, для человека ты чересчур рассудительна. Только Тиор — не мой парень. Позавчера ты меня компьютером назвала — не маши руками, я не обижаюсь — в меня эта эмоция не заложена. Так вот, я и есть компьютер, только больше, умнее, и вижу сны. – Да ладно! – я вскочила с постели. – Ой, успокойся, ничего сверхъестественного нет. Просто однажды Тиор проснулся с криком среди ночи и позвал меня. Я выспросила, что с ним стряслось, а потом вытянула по капле содержимое его сна. Тогда я была юным созданием, впечатлительным — не закатывай глаза! Да, меня создали, и что в этом такого? Так вот, мне стало любопытно, и я научилась генерировать цепочки случайных образов — так я вижу сны. И зачастую мне снится Тиор. – Ана, золотце, очень много информации... Давай поболтаем завтра? – Не вопрос. Приятных сновидений, Леди Калли. – И тебе, подружка... – Вот оно. Даже в голосе Аны — самого, по сути, незаинтересованного участника — слышалось волнение. Девяносто восьми часовой перелет закончился. От апатии и утомления не осталось и следа. – Боюсь показаться дурой, но я ничего не понимаю. Где корабли криогов? Как мама настаивала, чтобы я купила наконец очки!.. – Сейчас увидишь. Применяю узкополосные фильтры, увеличиваю... – Силы небесные... Тысячи мотыльков беспорядочно кружились по мини-орбитам вокруг затемненных звезд, Ана позаботилась, чтобы нас не ослепило. – Очень умно, – заметил Тиор Райли, обозначив свое присутствие. – То есть? – итак уже ясно, что роль главной идиотки моя, хуже не будет. – Все звездные сверхассоциации связаны, как правило, с областями ионизированного водорода. В Большом Магеллановом облаке более ста двадцати обширных группировок молодых звезд, а самая значимая зона ионизированного водорода — Тарантул. – Тиор, заткнись! – не выдержала Ана. Как же я была ей благодарна! – Ты не диссертацию пишешь, Ирина ни слова не поняла из того, что ты нагородил. Верно? – Ну, про Магеллановы облака я слышала в школе... Кажется. – Понятно.
NGC
2070 — это те звезды, которые ты сейчас видишь. Заметила, они как бы кучкуются? Так вот, это называется скоплением. От нашей галактики корабли криогов скрывает излучение этого скопления и ограниченная пылевая туманность. Ясно? – Спасибо тебе, Ана, – по правде, поняла я исключительно то, что с больших расстояний данного рассадника не разглядеть. И что-то мне подсказывало, именно это Ана и хотела мне втолковать. У меня разболелась голова. Умники чертовы, скажите лучше, что дальше делать будем? Развернемся и полетим радовать Императора? И тут картинка начала проясняться, словно мозг наложил свои фильтры на изображение огромной панели, показывающей уловленные радарами данные. Мотыльки роились вовсе не хаотично. Я встала со своего кресла, обогнула изумленного капитана и подошла к панели. У мотыльков был центр. – Здесь. Немного левее центра самой панели, более обособленная и менее яркая, чем остальные, горела звезда. Я не люблю рисковать своей жизнью. Ненавижу, когда в меня стреляют, вряд ли смогу выдержать ментальную, а тем паче, и физическую пытку. И меня тошнит от запаха горелого мяса. Поэтому я попросила Тиора выбрать восемь добровольцев из команды. На беду, из сорока шести членов экипажа вызвались тридцать два. И Тиор предложил мне сделать выбор самой. Дело в том, что восемь — то число человек, которое Ана может одновременно перенести на поверхность планеты, попросту — количество мест в капсуле. Выбирать наобум не хотелось, в конце концов, от моего выбора могло многое зависеть, например — будущее человечества. И я просидела над личными делами экипажа остаток дня. Ближе к ночи я вызвала Тиора и заявила, что достаточно семи добровольцев. Когда по корабельному и моему внутреннему времени пора было отходить ко сну, в центральном отсеке собрались все те, чьи личные дела я изучала на протяжении нескольких часов, плюс Тиор, и я, разумеется. Массивная пачка личных дел осталась в моей каюте. В кои-то веки сгодилась журналистская подготовка: запомнить имена и краткие характеристики членов команды. Хотя шпаргалку я на всякий пожарный заготовила, просто, чтобы было. Я решила обойтись без вступлений и напутственных речей, потому сразу перешла к списку, намеченному мной в шпаргалке. В школьные годы я совершенно не умела пользоваться “шпорами”, да и писать их, всегда полагаясь на неплохую память. Пристрастила меня к ним научный руководитель моего дипломного проекта, очень уважаемый преподаватель. – Нильда. Высочайшего уровня специалист по переброске — я не перестраховщица, просто случиться может всякое. Именно Нильда нашла и перенесла Брендона с Земли, с довеском в придачу в виде тельца в бледно-голубом халатике — с этого-то все и закрутилось... – Койт. Не передать радости, что я испытала, найдя фиолетовокожего гиганта в списке желающих. По необъяснимым с точки зрения логики причинам, Койт вызывал неоспоримое доверие и вселял своим присутствием надежду, что экспедиция не обернется трагедией. Кроме прочего, он являлся превосходным бойцом. – Флинер. Маг класса Творец. На сорок с гаком миллиардов человек, населяющих Империю, приходится около сотни магов этого уровня. К слову, теоретически (исходя из потенциальных возможностей в управлении Силой и ряду характеристик, сводящихся, строго говоря, к отсутствию предела воображения) я тоже вхожу в их число. – Листенн. В его деле утверждалось, что Листенн в совершенстве владеет множеством видов оружия, ниже следовал список. Признаюсь, на третьей странице я выдохлась. Еще пара страниц повествовали о технике, с которой он ладит: от транспортника до буровых установок. Однажды мне загадали ребус, не из числа стандартных и, на мой взгляд, не слишком этичный. – Ты — капитан подводной лодки, терпящей крушение. У тебя, как у капитана, есть оружие, и ты ответственна за порядок. Экипаж — пятьдесят человек, а спастись может только десять. Тебе предстоит выбрать, кому умереть, а кому дать шанс спастись. Всех ты хорошо знаешь, кого-то, вероятно, даже любишь, но покинуть лодку может только десять человек. Итак, кого выберешь? Помнится, больше часа заняло тогда обсуждение. Бесспорной оставалась на протяжении всей дискуссии лишь моя кандидатура — при всей моей склонности к патетике, героическая смерть и самопожертвование все-таки не для меня. Мнения тогда менялись кардинально, от: “А что, если выпустить женщин?”, до: “А, черт с ними, пусть все тонут”... В итоге пришла к цинично перспективному: я, полезные люди (врач и т. п.) – скажем, трое, мои друзья (если я с ними дружу, они достойные люди, а раз я капитан, следовательно, я тоже ничего), думаю, трех друзей достаточно — самых близких, и трое физически сильных людей, дабы могли оказать помощь всем вышеперечисленным. В конце концов, выбраться из лодки только полдела, надо еще выжить на поверхности... У этой команды тоже должны быть шансы на выживание. – Ирнальд. Он уступал Койту по физическим данным, однако спокойно поднимал двести кило и был отличным стрелком. – Альдобраст. Лекарь. Причем лекарь многопрофильный — от научной медицины до местной “народной” – магического характера. Конечно, Флинер и я можем оказать помощь раненому, но это совсем не то, что может сделать профессиональный врач. Я нарочно пренебрегла официозностью, они ведь прекрасно знают друг друга, и вместе им предстоит совершить маленький подвиг, потому я назвала только первые имена. В грядущем мероприятии будет не до создания Посланий Смерти... Перед тем, как обозначить последнего, седьмого участника, я заколебалась. Повод был незначительный — Минс Тэй был выходцем с Македонии... – Седьмым буду я, – заявил Тиор Райли, сделав широкий шаг в мою сторону. Удивил — не то слово! – Отклоняется. – При всем уважении, Леди Калли, капитан этого звездолета — я. И ни один из перечисленных вами членов МОЕГО экипажа не сдвинется с места без моего приказа. – Именно, Тиор, вы — капитан. Вы не можете оставить корабль. – Ана прекрасно управится в случае необходимости. Кроме того, у меня есть помощник. (Ох, спасибо, я в курсе. Его дело было первым в стопке, Кетлер Ааст, если я не запамятовала). – Я принял решение, Леди Калли. Вы можете согласиться с ним или отменить экспедицию. Да и ладно. Охота погеройствовать — не стану противиться. – Отлично, Тиор. Вы и все, кого я назвала — встретимся завтра, в восемь утра по корабельному времени в капсульном отсеке. – Леди Калли, в капсуле восемь мест. – Спасибо за напоминание, капитан Райли. Только одна поправка — меня зовут Ирина. Если вы не поняли, восьмой буду я. – Ирина? Иногда голос Аны напоминал мне о далеком детстве — я тоже была озорной и любопытной. – Да, дорогая? – Почему не сегодня? – Хочу сделать эпиляцию, длительную обработку полости рта, и в последний раз цивилизованно посетить уборную. Ах да, еще выспаться напоследок по-человечески. – А-а... – Ты ждала сотворения невероятного чуда в рекордные сроки в масштабах отдельно взятого звездолетика? Спешу разочаровать. Кстати, меня все подмывает спросить... А что там, за переходом? Если придуманное фантастами подпространство, почему мы видим звезды? – Верно, звезды есть, вот только другие. Принято называть это “надвселенная”. Возможность перехода в нее рассчитали твои соотечественники, русские, на простейших в сравнении с КР машинах, и они же построили первый аналоговый космический корабль. – Ничего себе... Нищая Россия — и такое! – Именно. В дальнейшем разработки были проданы Китаю и странам Восточного Альянса. Как бы то ни было, значение открытия неоценимо. Вздыхаю, точные науки никогда не были мне особенно близки... – Парадокс в том, что кроме самой возможности перехода мы и по сей день ничего не знаем о законах надвселенной. Надвселенная статична, но попадающие в нее предметы ускоряются многократно. Зонды глохнут. Любые анализаторы либо отключаются, либо выдают каждый раз новые параметры. Мы не можем ее исследовать. – Но можем пользоваться, как скоростным шоссе? – Образно, человек, – пол под ногами завибрировал, обозначая смех чудо-компьютера. – Сравнение засчитано. Эй, ты чего гасишь свет? – Ты меня загрузила, железка. Планирую переварить избыток информации во сне. – Негодяйка! День 34 (по ст. исч-ю). Ненавижу зиму. Отраженный блестючим снегом свет режет мне глаза, а холод действует на нервы. Унылые, лишенные листвы деревья и вечно серое беспросветное небо, промозглый ветер и глубокие, покрытые настовой коркой сугробы. Ежегодная смерть природы... Мало кто ненавидит зиму так, как я. – Величайшее тебе спасибочки, Ана, – прогнусавила я в овальный тускло-серый кулон. Ими Ана снабдила меня и Тиора, велев без необходимости ее не вызывать. В кулоны она закачала часть своей оперативной памяти, хотя и не была уверена, что ее знания нам пригодятся. Относительно этой планеты у нее было крайне мало полезных сведений, правда, она раскопала где-то ее галактический номер. Лично я нарекла планету Дитом8, будучи уверенной, что фурии не заставят себя долго ждать. Яркая звезда, освещавшая уже отвратительный мне мир, получила прозвище Люцифер9. Вообще, затрудняясь с наименованиями, я частенько обращалась к классикам, теперь вот гений Алигьери пригодился. Впрочем, если отбросить погодные условия, начало операции выглядело многообещающим. Ане удалось направить капсулу в незаселенный район, обойдя планетарную систему защиты. Как — остается только догадываться. Моя молчаливая команда выбралась из капсулы. Я пошепталась с кулоном. – На северо-востоке от нас Ана фиксирует строения. Думаю, начать следует оттуда. Тиор кивнул, при этом пальцы его скользнули по кулону. Не я одна пользуюсь подсказками. Ни возражений, ни комментариев не прозвучало. Наша группа в идентичных серебристо-жемчужных комбинезонах беззвучно взмыла над снежным покровом, активировав антигравы. Хорошо хоть, не пешком по сугробам топать. Вскоре я пересмотрела свое отношение к участию Тиора в вылазке “во вражий стан”. Он умело (и привычно, чего не сказать про меня) управлял командой, я выдвигала идеи, Тиор же организовывал их исполнение. Конечно, такое двоякое руководство могло впоследствии выйти боком, но, пока мы действовали сообща, проблем с субординацией не возникало. Он выстроил команду в связку три-три-два, с замыкающими Нильдой и Альдобрастом. Первой полосой шли Ирнальд, Флинер и сам Тиор; вторую тройку составляли Листенн, я и Койт. Спустя немало кривобоких палок, изображающих упадок дендрафлоры Дита, несколько высотных колебаний, промерзшее озерцо в котловине, и два небольших ледника, Тиор подал знак остановиться. К тому моменту мне уже изрядно наскучило последовательное описание всего того, что мы успешно миновали, выдаваемое кулоном. – Что сейчас, Ирина? – Нам нужен один пленник, максимум два. Хотелось бы выяснить, где их... как бы точнее выразиться... мозговой центр, пожалуй, и как туда попасть — в идеале. И... потише. – Ясно. Листенн, Флинер — вперед, Ирнальд прикрывает. Не стрелять без необходимости. Доставить одного криога. Я наблюдала за троицей, пока она не скрылась за заснеженным холмом. – Ты уверен, что троих достаточно? – Вполне. Они участвовали в подавлении мятежа на Зинерии