Свето-Тень

Вран Карина

Свето-Тень

Я не сразу начала датировать свои записи, они делались урывочно, стихийно, и не всегда систематизировались. Когда же я поняла, что путаюсь в событиях, и решила привести разрозненные листы к подобию порядка, оказалось, что я не имею ни малейшего понятия, от чего, собственно, начинать подсчет. От календарной даты? Так она впоследствии не играла никакой роли, только помножила бы трудности... Тогда я махнула рукой и обозначила точку отсчета так, как она отпечаталась в памяти: тот самый первый день... — ЧАСТЬ I. Восход. Тот самый первый день. Вроде бы он был человеком. Как там: руки, ноги, голова, все на месте, но было в нем нечто необычное. Может быть, костюм, если это можно так назвать. Грязно-серый жемчуг, раскатанный по телу. А тело, между прочим, очень даже ничего... Смущал только широкий ремень с металлической пряжкой в форме шестиугольной звезды, с непонятно как держащимися на нем странного вида предметами. Хотя вот тот, например, весьма и весьма напоминает пистолет, только дуло слишком вытянутое. И еще одного я не могла понять – что он делает у меня на кухне в три часа ночи? Возникло дерзкое желание накричать на него, но я сравнила шансы маленькой худенькой девушки в тонком халатике, накинутом наспех на голое тело против шансов взрослого вооруженного мужчины, судя по всему, занимавшегося спортом, и сказала: – Здравствуйте. – Э коллин тери мино, – раздалось в ответ. Певуче, красиво и непонятно. В бытность свою студенткой филфака мне приходилось соприкасаться с языками, но эта его фраза осталась для меня загадкой. Ладно, попробуем иначе. – Hello! Незнакомец посмотрел на меня большими серыми и безмерно умными глазами, и протянул руку к ремню, как раз к своему странному пистолету. Я резко вздрогнула, прижавшись спиной к утробно урчащему холодильнику. Вот и все, сейчас он тебя застрелит, а вы даже не успели познакомиться. Нет, права была мама, хреновая из тебя хозяйка, могла бы и чаю гостю предложить... Пока вся эта чепуха стремительными порывами ветра проносилась в моей голове, он отсоединил от ремня соседствующую с оружием коробочку и протянул ее мне. Понадобилось огромное усилие воли, чтобы не дать телу сползти по дверце холодильника на пол. По позвоночнику пробежала волна дрожи, навязчивой и противной. И это я всегда утверждала, что не боюсь смерти? Впрочем, так оно и было, пока смерть оставалась абстрактным понятием и не явилась ко мне на кухню в лице красивого брюнета с серыми, как сталь, глазами... Видя мои колебания, он поднял правую руку с открытой ладонью, очевидно, желая меня успокоить. Не помогло. Дрожь достигла всех четырех конечностей и неумолимо приближалась к зубам. Тем временем он шагнул ко мне и занес маленькую коробочку над моей головой. Прежде, чем я успела что-нибудь подумать, холодные усики прижались к вискам. – Э коллин тери мино, – повторил незнакомец свою белиберду, но на этот раз я его поняла. – Не пугайтесь меня, пожалуйста. Нашел, что сказать! Разум оставил мое ослабшее тело, и оно-таки скатилось на пол. Хорошо еще, что пол чистый – зашептал мой трусливый рассудок, возвращающийся к хозяйке. Я как-то вяло заметила, что морозец на висках исчез. Нет, я вообще очень люблю научную фантастику, да и не научную тоже, но столкнуться с ней на кухне своей квартиры на восьмом этаже чуть ли не в центре Санкт-Петербурга – это уж, поверьте мне, слишком! Мой гость прицепил свою коробку на место. – Извините, я вообще не хотел вас беспокоить, через некоторое время меня найдут, и я вас покину, но было темно, я забыл использовать инфракрасное зрение и случайно уронил эту мебель, – выдал он, указывая на табуретку, – Ужасная, непростительная глупость! – Да ладно, что уж там, – ответила я, поднимаясь с пола. Он, может, конечно, и чистый, но чрезвычайно холодный. И тут же чуть не грохнулась обратно. Мы с сероглазым изъяснялись на его певучем языке. Ох и ни фига себе! Ну и где, скажите мне, пожалуйста, он был со своим приборчиком, когда я парилась с латинским, древнегреческим и иже с ними?! Я постаралась взять себя в руки и изобразить хорошие манеры. – Вы предпочитаете чай или кофе? – Мне то же, что и вам, – он улыбнулся. В глубоких серых глазах заиграло весеннее солнце. Я выбрала чай. Уровень адреналина в крови и так достиг немыслимых высот, кофе здесь будет явно лишним. Я поставила чайник, соорудила бутерброды с ветчиной и только тут поняла, что я еще глупее, чем предполагала. Вот уже полчаса мы находимся в одном помещении, а я даже не представилась. – Извините, я совсем забыла. Меня зовут Ира. Ирина Калинина. А вас? Незнакомец молча смотрел мне в глаза. Может, я сдуру нарушила какое-нибудь табу? Оскорбила его достоинство? ( Только позднее я узнала, что в его мире доверить имя чужаку означало большой риск). – Брендон Атир, – наконец ответил он. Надломлено, будто сломалась прозрачная перегородка. – Ирина Калли, можно я буду звать вас так? – Он как-то особенно нежно произнес это двойное “эль”. Мне понравилось. И глаза мне его тоже понравились. Вот только откуда же он взялся? – Ирина скажите, это Терра? – спросил Брендон. Я очнулась от транса. – Что? Ах, да, это Земля, – подумав, добавила непрошенное : – Начало двадцать первого века, две тысячи пятый год. – Терра... Древняя легенда. Никогда не думал, что увижу ее. В мое время это невозможно. – Почему же? – липкое подозрение зашевелилось в душе. Я даже не замечала, что чайник подпрыгивает на плите. – В конце двадцать шестого века разразилась война. Две самые сильные державы того времени обменялись ядерными ударами, никакие щиты не помогли. Видимо, не рассчитали мощность – все живое на планете погибло, даже находившиеся в специальных бункерах люди. Брендон замолчал. Я отвернулась к плите, вспомнив наконец-то про чайник. Против воли по щекам бежали слезы. Нам осталось пять веков. Нет, меня лично это не коснется, и моих детей тоже, но стоит ли их рожать, зная, что у их правнуков не будет будущего? Голубизны неба, свежести легкого ветерка, теплых лучей солнца – ничего, не будет даже жизни... Чашка выскользнула из рук и с оглушающим звоном разбилась на мелкие осколки. Давай еще перебудим соседей и поделимся с ними новостью – людям осталось жить всего ничего! А потом кто-то кому-то скажет гадость и – оп! – нет никого. Вообще. Хотя, стоп, откуда же взялся Брендон? В набирающей обороты истерике я вдруг подумала, что повторяюсь... И все-таки. Зовут его вполне по-человечески, внешне не похож он на маленьких зеленых головастиков, какими я представляла себе инопланетян... Я присела на корточки, собирая кусочки симпатичной кружки с голубенькими цветочками. Ко мне кинулся Брендон. – Я помогу. И тут он увидел мое лицо. К слову, я и так-то не слишком хорошо выглядела: светлые, стриженные под каре, волосы растрепаны сном, никакой косметики (не ожидала я среди ночи встретить мужчину своей мечты), а с раскрасневшимся от потоков соленой влаги лицом и опухшими веками и вовсе была ожившим кошмаром. Так что я вполне понимаю, почему Брендон испугался. Прямо там, под раковиной, по соседству с тазиком, в котором у меня жил мусор, поминутно вытирая мои щеки, он начал сбивчиво говорить: – Человечество выжило. За три века до случившегося оно начало разлетаться по разным уголкам Галактики. Ирина, на момент Катастрофы на Терре остались только те, кто не мог отправиться в космос – или не хотел. И... все произошло внезапно, скорее всего, они ничего не почувствовали даже. Просто Терра вдруг замолчала – на всех каналах связи. Я уткнулась носом в его теплое плечо и зарыдала еще сильнее. Левая рука непроизвольно сжалась в кулак. Я завизжала. – Что с вами, Ирина Калли? Уже даже не плача, я протянула ему ладонь. Довольно большой кусок фарфора вонзился в кожу. Руку свела безумная боль. – Тихо, сейчас я все сделаю, – умиротворяющее прошептал Брендон. Почему-то я ему поверила. Он осторожно вынул осколок. – Закрой глаза, – попросил он. Когда это мы перешли на ты?! Но глаза я закрыла. Почувствовала тепло его ладони на моей и тихо ждала. А потом я вдруг поняла, что боли нет. Не дожидаясь разрешения, открыла глаза. Он убрал свою руку. – Сэр Брендон! Сэр Брендон, вы слышите? – загорелась звезда на его ремне. – Да, слышу, – как-то устало отозвался он. – Как им удалось настолько далеко вас отправить? Мы будем готовы перенести вас через пару минут. Брендон молча выпрямился и подал мне руку, помогая встать. – Если я позову тебя с собой, ты согласишься? Я заглянула в эти невозможно прекрасные глаза и спросила: – Почему? – Должен же я отблагодарить тебя за гостеприимство. Я окинула взглядом кухню, больше всего напоминавшую сейчас Бородинское поле после битвы французов и русских... Нарезанные бутерброды, валяющаяся табуретка, разбитая кружка, капли моей крови. Да уж, хорошо гостеприимство. А потом я вспомнила о своем внешнем виде и спросила: – Что, прямо так? Он засмеялся. – Да, желательно. Понимаешь, у нас мало времени. Нет, когда мы все-таки успели перейти на ты? И вдруг я услышала тихое: – Ари... Самое непонятное – это сказала я! В переводе с иреа – языка Брендона – ари означало “да”. – Дай мне свои руки, – произнес Брендон. Перед тем, как выполнить его просьбу, я украдкой взглянула на левую ладошку – на ней не было даже шрама, ни малейшего следа! Может, я перепутала руки? Додумать я не успела. Дико закружилась голова, я почувствовала, как падаю. Куда-то очень далеко, скорее всего, в бесконечность. День 2-й. Какой однако необычный был сон. Я сладко потянулась, не открывая глаз. Нет, что ни говорите, лучший друг человека – диван. И чем он мягче, тем лучше. Нестерпимо зачесалась ладонь левой руки. Где же все-таки шрам? Какой шрам, дорогая, что ты городишь, проснись, открой глаза, ты дома, под любимым одеялом! И я открыла. Только домом тут и не пахло. Больше всего окружающее смахивало на каюту звездолета – я о таких читала. Небольшое, неправильной формы помещение, у одной из стен – округлое ложе, на стене напротив – множество разнообразных панелек, если знать, как ими пользоваться – невероятно удобная штука, наверное. Никаких намеков на дверь или окно (иллюминатор?..). Обтекаемые формы, тусклый металлический блеск. Единственным инородным предметом здесь была я в своем бледно-голубом халатике с сине-зелено-желтым абстрактным рисунком. Часть стены беззвучно отплыла. Ко мне в каюту вошел Брендон Атир. Вот здесь он на своем месте, осознала я, со своей величественной осанкой, в этом странном серебристом костюме. И пряжка его ремня целиком соответствовала обстановке, в пространстве, среди звезд и нарождающихся галактик, Брендону было самое место. Вопрос в другом, радость моя, что ты тут делаешь, где был твой разум, когда ты соглашалась на эту авантюру?! Он был невероятно красив. – Я принес тебе одежду, – он положил рядом со мной точь-в-точь такой же костюм, как и у него, а сверху ремень с шестигранной звездой. Он на секунду замешкался с ремнем, чуть заметно усмехаясь. – Вообще-то нельзя было этого делать. Рэйна будет жутко кричать. Решив не спрашивать, кто такая Рэйна, знание – далеко не всегда сила, я таки поинтересовалась: – Почему нельзя? – Понимаешь, эта Звезда – символ Дома Атиров, носить его имеют право только члены семьи. Но мне хотелось сделать для тебя что-нибудь приятное после всего, что произошло. Выходит, ты теперь – что-то вроде названной сестры мне. Уже выходя, он добавил: – Когда оденешься, просто поднеси руку к стене – она откроется. Я проведу тебе экскурсию по “Страннику”. Он ушел. Мне вдруг захотелось закричать от злости к самой себе – меньше всего меня интересовала роль сестры!.. Кто такая эта Рэйна?! Костюм (на поверку оказавшийся комбинезоном) сидел на мне, словно вторая кожа. Хотя нет, даже первая, я его абсолютно не ощущала, и это доставляло известное неудобство, я как-то не привыкла ходить при людях обнаженной, а впечатление складывалось именно такое. Я пригладила руками волосы, расчески поблизости не оказалось. Где бы здесь еще зеркало найти? И я его увидела – прямо перед собой, часть стены с абсолютно зеркальной поверхностью. Или я его раньше не замечала, и оно всегда было там, или я сошла с ума. Поразмыслив, пришла к выводу, что оба утверждения верны. Оказалось, что выгляжу я совсем неплохо – синяки под глазами исчезли, лицо свежее, а волосы будто вышли из-под рук профессионального парикмахера (с чего бы это?). Возле ложа обнаружились ботинки, легкие, даже невесомые, точно моего размера. Но таким мелочам я уже не стала удивляться, предыдущие события выработали защитную реакцию на потрясения – так мне, по крайней мере, казалось. Усмехнувшись, я застегнула ремень – хотя это громко сказано, скорее, он застегнулся сам, я только поднесла его к талии. Покончив с туалетом, я направилась к выходу. Поднесла руку к стене, как учил Брендон, и часть ее скользнула в сторону. Я сделала шаг, потом вдруг передумала и оглянулась: зеркала на противоположной стене не было. Экскурс прошел неудачно. Брендон даже ни разу на меня не взглянул, я молча скрежетала зубами и делала вид, что внимательно его слушаю. О корабле в результате я ничего не могу сказать, кроме того, что он большой. Ни формы, ни реального размера, ни назначения я не уловила, в общем, шпион из меня аховый. А потом он завел меня в рубку управления, или как там это называется. Брендон познакомил меня с капитаном, Тиором Райли, но только меня сие нисколько ни взволновало – передо мной зияла бездна космического пространства. Я почувствовала пустоту, но не там, снаружи, а в себе. Там же была нереальная чернота вечной ночи, глубокая и наполненная. И в холоде этих пространств было нечто, вглядывающееся сейчас в меня, оценивающее спокойно и беспристрастно. Приступ морской (уместно ли?) болезни отпустил, вернулась возможность дышать и ясно мыслить. Где-то на задворках рассудка мелькнуло: принята... Кем?.. Космос глядел на меня мириадами глаз-осколков. В глубине его звезды смазывались до обрывков спектральных линий... Повинуясь неясному зову, я поинтересовалась: – Брендон, мы далеко от Солнечной системы? Брендон пожал плечами, за него ответил Тиор Райли. – Нет, совсем рядом. Для этого корабля несколько десятков парсеков – пустяки. – Скажи, ты действительно хочешь сделать мне приятное? – еще не до конца понимая, зачем мне это понадобилось, спросила я. Он недоумевающе кивнул головой в знак согласия. – Тогда курс на Солнечную систему, капитан. Брендон, милый, подумала я, тебе не понять. Пусть даже мертвая, уничтоженная радиацией и людской жаждой власти, Земля остается для меня точкой опоры, родным домом, а мне сейчас так нужен глоток уверенности в совершенно чуждом мире. – Ирина, я не все тебе рассказал, – донесся до меня голос Брендона. – Спустя десять столетий после Катастрофы люди столкнулись с иным разумом. Эти существа не были гуманоидами, больше всего они напоминали разросшихся троглодитов, но, тем не менее, они были разумны. И человечество показалось им маленькой песчинкой, занесенной в глаз гения космическим ветром. Криоги, так они себя называли, решили уничтожить эту песчинку. Но люди объединились, создав Межгалактическую Империю. Мы побеждали. Тогда криоги, сознавая свое поражение, уничтожили Терру, раздробив ее на множество мелких кусочков. Наверное, они хотели таким образом отомстить – за не нами развязанную войну. Мы истребили их, всех до единого, стерли с лица Вселенной, только это уже ничего не могло изменить. Между орбитами Венеры и Марса образовался новый пояс астероидов... Он остановился, уставившись в пол. Молчала и я. В ушах стоял тонкий хрустальный звон – кажется, именно с таким звуком бьются надежды. Сердце глухо выбивало удары, только почему-то в висках. По телу волнами катилась боль, нестерпимо хотелось разрыдаться – но слез не нашлось. Услужливая память подбрасывала картины: город, в котором я родилась, напоенный ароматом цветущих каштанов и акаций, тихий и сонный пруд, окруженный плакучими ивами, деревня на Вологодчине, с ее безбрежными полями, с веселой, игривой, прозрачной до дна рекой, с зарослями земляники – родина моего отца... Теперь вместо этого в космосе плавают безликие каменные глыбы. – Подтверждаете курс? – спросил Тиор Райли. Я кивнула, выныривая из воспоминаний. Курс на развалины родного дома. Брендон явно чувствовал себя виноватым. Он оторвал взгляд от пола, словно собираясь возразить мне. Наверное, было в моем лице что-то, заставившее его промолчать. В этот миг (единственный за всю историю нашего знакомства!) он был мне совершенно безразличен, как кресло пилота. Просто бесплатное приложение к журналу “Пенсия и жизнь”, с горечью усмехнулась я. Непроглядная темень, сквозь которую стремительно несся “Странник”, понимающе смотрела мне в душу. Нет, она не сочувствовала, не сожалела, она просто понимала, и от этого немыслимым образом становилось спокойнее. Я очнулась, лишь когда перед глазами промелькнул огромный разноцветный диск – Уран, по-видимому. Скорость резко снизилась в окрестностях Юпитера, капитан высчитывал курс полета через пояс астероидов. Мимо нас величественно и надменно проплывал Гигант. Красно-кирпичного цвета, с вкраплениями желтых полос, невообразимо царственный, в окружении своих многочисленных спутников. Планетарная система в миниатюре, подумалось мне. Тиор Райли закончил расчеты и вывел звездолет на спин-траекторию по касательной к орбите Марса. Вокруг безжизненной красной планеты вращались две скалы – Фобос и Деймос, с обеих сторон планету обрамляли каемки астероидов. А были ли мы первыми? – промелькнула неясная мысль. Возможно там, между Юпитером и Марсом, когда-то кружилась еще одна полная жизни твердыня, на которой могла зародиться раса разумных существ, а потом о них узнали криоги или кто-то еще. Как говорил Брендон? Песчинка, занесенная космическим ветром? Скорее насекомые-вредители, типа тараканов, только по какому, скажите, праву криоги взяли на себя роль очистителей Вселенной, чем им мешали соседи, пусть и с более слабым интеллектом? По какому праву они возомнили себя богами?! Земли не было. Вопреки словам Брендона я все-таки ждала ее увидеть, теплую голубо-зеленую планету. Кто-то однажды сказал, что Земля – это колыбель человечества, но нельзя же вечно оставаться в колыбели. И вот я видела останки этой колыбели: обугленные, неровные осколки былой славы. Былой жизни. Довольно равнодушно за всем наблюдала звезда класса G IV, желтый карлик. Мое Солнце. Я прильнула к прозрачному пластику, пытаясь уловить немножко тепла, но Солнце было в перигее, я только отморозила кончик носа. В последний раз взглянув на то, что было системой Земля – Луна, я отвернулась. На меня выжидающе смотрели две пары глаз – серебристые Брендона и зеленые Тиора Райли. Я кивнула капитану, давая разрешение продолжить прежний путь и, поежившись, шагнула к Брендону. – Достаточно. Боль ушла, осталось только зыбкое отупение... – Брендон, скажи, какой сейчас год? Интересно, почему сей факт заинтересовал меня только теперь? Мы сидели в моей каюте, точнее, сидел Брендон, а я расхаживала взад-вперед перед его носом, пытаясь сладить с нахлынувшими чувствами. – По твоему исчислению, – прикинул он, – Четыре тысячи пятьсот двадцатый, так что ты старше меня почти на двадцать пять столетий. Он пытался меня развеселить или оскорбить? – Отлично. Ты вполне можешь оказаться моим пра-пра-пра- ... – внуком. Но я все равно многого не понимаю. Куда мы летим, например? – Домой. На мою родную планету. Она находится... Я жестом прервала его. Меньше всего мне были нужны астрономические подробности, с ними мы будем разбираться позднее. – Я не об этом. Объясни мне, почему мы вообще оказались в звездолете, в глубоком, безлюдном космосе, вместо того, чтобы сразу переместиться на эту твою планету? Или ваша машина времени действует только в безвоздушном пространстве? Брендон вздохнул, очевидно, собираясь с мыслями. Конечно, нехорошо так эксплуатировать человека, но должна же я, наконец, разобраться в хламе своих мыслей. – Это сложно объяснить, – выдавил все же мой сероглазый красавец. – И еще сложнее понять. Нет никакой машины времени. Понимаешь, когда люди начали обживать новые планеты, они вступили с ними в какое-то взаимодействие. Миры, которые они заполнили, изменили людей. Это принято называть мутацией – пусть будет так. Но, на мой взгляд, просто пробудились дремлющие до поры способности, ведь сжигали в темные века ведьм. Надо сказать, что изменения произошли не везде – и не везде одинаково. К счастью, второго круга инквизиции не случилось. Возможно, человечество стало мудрее. Я смотрела на него широко распахнутыми глупыми глазами и ничего не понимала. Однако! Вселенная, в которой вместо цианистого калия используют чары?! Нет, или я сошла с ума, или я окончательно с него спрыгнула! Тайком ущипнула себя за запястье. Чувствительность в норме. Брендон прокашлялся и продолжил свою страшную сказку – именно так я воспринимала происходящее. – Не знаю, зачем меня переместили. Наверное, я чему-то мешал, а на физическое устранение они не решились; они – потому что одному человеку такое не под силу... Перенести меня обратно в принципе было не сложно, но вот найти... Пришлось прощупывать пространственно-временной континуум, а у планет очень сильный мыслефон, создаваемый живущими на них людьми, потому поиск вели в космосе. Его слова наваливались на меня неподъемной массой. Мне вдруг стало страшно. – Брендон? – жалобно позвала я. – Да? – А найдется ли в твоем волшебном мире место для меня? – Найдется. Я уверен в этом. Ведь смогла же ты вызвать зеркало. Я хотела было спросить, откуда он знает, и что значит вызвала, но не стала. Знает, и все. Надо привыкать. Усталость. Усталость разливалась по венам вместо крови, делала ватными конечности... Брендон уловил мое состояние и встал. – Спокойных сновидений, Леди Калли. Завтра прибываем на Консул I, мой дом. День 3-й. Я видела эльфов – не статных и прекрасных эльфов Толкиена, а маленький сказочный народец, по преданиям обитающий в кронах деревьев. Они были крохотными, меньше новорожденного младенца, с переливающимися всеми цветами радуги крылышками. Эльфы парили над лужайкой с бирюзовой травой, а над их головами, в ярко-оранжевом небе, летал рубиновый дракон, вяло помахивая крыльями. Точно такого же я видела в компьютерной игре “Герои меча и магии III”. Дракон показал раздвоенный язык и я проснулась. Надо мной стоял Брендон Атир и зачем-то тряс мое плечо. Замечательно, я умудрилась уснуть в одежде и ботинках. До какой же степени я вчера утомилась?.. – Доброе утро, Ирина, – его серые глаза лучились мягким светом. – Дорога закончилась. Пойдем, нас ждут. Я вскочила, запуская в прическу пальцы. Мог бы вообще-то дать мне возможность умыться и привести лицо в порядок. Нас ждали. Но не толпа с радостными приветствиями, а высокая девушка в длинном красивом платье. Хотя, если бы на нее надели мешок из-под картошки (как ни избито), она не выглядела бы хуже. А жаль. Длинные черные локоны обрамляли лицо с безупречно белой кожей. Темно-зеленые огромные глаза с длиннющими угольными ресницами, брови вразлет, аккуратный точеный носик и пухлые, чуть капризные губы. Никакого Dior`а или Maybelline – мечта! Великолепная фигура – тонкая талия, высокая грудь, ноги от шеи... Сия стройная нимфа летящей походкой приближалась – нет, не к нам – к Брендону. – Милый, наконец-то, я так переживала, – очаровательным грудным голосом пропела она. Меня передернуло. – Здравствуй, Рэйна, – спокойно ответил Брендон. Нимфа повернула голову в мою сторону. Встрепенулись массивные изумрудные серьги в маленьких мочках (и как она выдерживает такую тяжесть?). Впрочем, на груди переливались такие же камешки, а длинные пальцы унизывали многочисленные перстни. – А это еще кто?! – возмущенно воскликнула она. – И кто дал право ей носить Звезду Атиров?! Между прочим, даже я, твоя невеста, не удостоилась этой чести! Итак, все встало на места свои. Это изумительное и крикливое создание – будущая жена Брендона. А с чего ты взяла, что такой красавец будет дожидаться тебя, маленькую и невзрачную? ...Интересно, согласится капитан внеурочно подбросить сиротку до дома? – Рэйна, успокойся. Это Ирина, Леди Калли, она спасла мне жизнь, если тебе о чем-то это говорит. Леди Калли, представляю вам Леди Ивер. Когда я успела? По-моему, он перебарщивает – жизнь! Просто не вызвала милицию. Однако заявление подействовало на девушку отрезвляюще. Мило улыбаясь, она обернулась ко мне. – Простите мою несдержанность, Леди Калли, нервы. Я благодарна вам за Брендона. Добро пожаловать в сердце Империи. Зеленые глаза излучали дружескую благожелательность, а голос был мягким и завораживающим. Я рукоплескала: ни малейшего оттенка фальши... – Ладно, Рэйна, – сказал Брендон. – Пора отправляться домой. Вечером устроим маленький семейный праздник – там и побеседуем. – Извини, дорогой, но это невозможно. – Почему? – изумился Брендон. – В казне закончились средства? – Не иронизируй. Твой отец, Хорин Атир, умер. Мне показалось или Рэйна старалась побольнее ударить Брендона? Сдается мне, не так сообщают о смерти отца любимому человеку... Брендон рухнул на колени и закрыл лицо руками. Рэйна не шелохнулась. Вчера вечером Брендон сказал, что его не зря забросили ко мне на кухню, в глубокое прошлое, что он кому-то мешал. И вот... Стоп. – Отчего он умер? – спросила я Рэйну, предельно вежливым и отстраненным тоном. – Инфаркт., – она эффектно повела плечом, отчего одна из удерживающих темно-зеленое одеяние бретелек почти соскользнула. – Возможно, на него так подействовало исчезновение сына. А может, просто возраст. Что-то здесь не то, твердила я себе. Не верю я, что отцом молодого Брендона – на вид ему нет и тридцати – был древний старец. Брендон вырвал из земли пучок изумрудной травы, его правильное лицо было перекошено страданием. Между нами стояла его ослепительно красивая невеста, и я не смела даже дотронуться до Брендона. За всем свысока и безмолвно наблюдало бледно-желтое небо без единого облачка. – Веди себя достойно, Брендон, – безжалостно произнесла Рэйна. – Я разделяю твою скорбь, но... Император умер, да здравствует Император! Встань, правитель Межгалактической Империи не может валяться в грязи. Ноги мои подкосились. К такому обороту меня никто не подготовил, я, конечно, догадывалась, что Брендон не простой смертный, разговоры о Доме Атиров и тому подобном наводили на определенные мысли, но чтобы так! И что мне теперь полагается делать? Припасть на одно колено и поклясться в верности моему повелителю? Мне стало стыдно. Кем бы он ни был, Брендон оставался человеком, убитым горем. А Рэйна устроила из трагедии шоу... Брендон встал, отряхивая колени. – Ты права, Рэйна. Скорбеть следует в одиночестве. От металла в его голосе по коже пробежали мурашки, пусть я и понимала, что он предназначался не мне. – Извини, Ирина. Если бы я знал, что так получится... Я собрала все оставшиеся силы, чтобы покачать головой. Разумеется, ты не мог знать, что где-то по дороге я влюблюсь в тебя, что встреча с твоей невестой будет, мягко говоря, неприятной неожиданностью, что меня настолько шокирует вид обломков планеты Земля, ты даже не мог знать, что уронишь табуретку в моей кухне... Дворец был снежно-белым, белее, чем кожа Рэйны. И светлее рождественских снов самого раннего детства. Он был цвета сказки. Вокруг него росли удивительные деревья, совсем неземные, но оттого не менее красивые. А изнутри дворец отдаленно походил на Эрмитаж – высокие лепные потолки, скульптуры и картины. И покой. Еле заметно сновали фигуры в белых одеждах. Брендон взмахом руки подозвал одну из них, юную девушку, младше меня, стройную, как ивовый прутик. – Это Тайли. Она будет помогать, и охранять тебя. Я окинула Тайли оценивающим взглядом. Наивные голубые глаза и облако светлых волос. С помощью ясно, без нее я элементарно заблужусь, но вот охрана! Да этого ребенка самого оберегать нужно! – Тайли, – продолжил Брендон. – Проводи Леди Калли в апартаменты Леди Атир. – Брендон! – вскипела Рэйна. – Что это значит?! – Лишь то, что залы для гостей вскоре будут заняты в связи с предстоящей инаугурацией, а комнаты моей матери пустуют. И еще, – он обернулся ко мне. – Для всех ты здесь – Леди Калли, после я тебе все объясню. И, Рэйна, я полагаю, ни к чему вдаваться в подробности прошлого Леди Калли. Кроме семьи, оно никого не касается. Глаза Рэйны были цвета бушующего моря. – Милый, меня бы очень обрадовал рассказ о деталях твоего спасения. (И меня!) Брендон отмахнулся, как от назойливого насекомого. – Позже, Рэйна, позже! Ты позволишь мне попрощаться с отцом или будешь досаждать мне своей идиотской ревностью?! Считай, что Леди Калли – моя сестра, и отношение мое к ней – соответствующее. Я решила, что мне здесь больше делать нечего – никогда не любила семейные ссоры – и дотронулась до плеча Тайли. Она кивнула и увлекла меня вглубь дворца. Апартаменты были очаровательны. В углу гостиной бил маленький фонтанчик, наполняя помещение дивным ароматом весеннего леса. У дальней стены разместился белый рояль, точнее – сильно похожий на него инструмент. И изумительно красивая мебель, просто не верилось, что сейчас черт знает какой год, все было милым и домашним, вполне соответствующим моей современности. У комнаты было две двери, правда, открывались они, как и на звездолете, но к такому я уже привыкла. В принципе, пока со мной не происходило ничего необъяснимого, сказала я себе, поднося руку к одной из стен, может, у меня просто разгулялась фантазия? Спальня встретила тихим, но отчетливым шипением. Я вскрикнула и отпрыгнула назад. Тайли улыбнулась. – Это, наверное, Миара, любимица Сэра Брендона. Ирочка, ты трусиха и истеричка. Бояться совершенно нечего. Я заставила себя войти внутрь. За огромной кроватью с балдахином сидело пушистое существо и шипело. – Кошка?! -Да, – удивленно ответила Тайли. – Кошка Сэра Брендона. С тех пор, как он исчез, мы нигде не могли ее отыскать. Не понимаю, как она тут оказалась? Вряд ли ее кто-нибудь принес – она никого, кроме Сэра Брендона, к себе не подпускает... Совсем никого? Ну, это мы еще посмотрим. Безумно люблю представителей славного семейства кошачьих. Так, Миара – по-нашему Мурка. Поискав в певучем языке Брендона что-нибудь подходящее (безрезультатно), я присела на корточки и позвала ее по-русски: – Кис-кис-кис... И протянула руку. Дымчато-серое пушистое тельце перестало шипеть, потом осторожно подошло и лизнуло большой палец. Шершавый язычок приятно щекотал. Через минуту я сидела на кровати с Миарой на коленях. Маленький комочек меха и тепла размеренно мурлыкал от удовольствия. Тайли смотрела на меня, словно на нового мессию. – Как у вас получилось, кошки ведь не поддаются магии? Я пожала плечами. Как я могла ей объяснить, что за миллионы километров и сотни лет от дома я нашла родственную душу? – Так вот ты где! – раздался громовой голос. Надо мной стоял Брендон Атир, и обращался он, по всей видимости, к кошке. Я же теперь только предмет интерьера. – Маленькая изменница! Чем ты ее очаровала? – Меня уже спрашивали. Я не знаю. Миара подняла голову, мяукнула (наверное, в знак приветствия) и свернулась поудобнее, посапывая и выпуская коготки. Тайли куда-то испарилась и на долю секунды я позволила себе размечтаться: вот он наклоняется, и ... Порыв прошел. Брендон возвышался надо мной, будто отвесная скала – недостижимый и суровый. – Я хотел пригласить тебя прогуляться перед ужином. Покажу тебе закат. – Брендон... А как же твой отец? – Я видел его тело. И уверен, что он умер не от инфаркта. Но не будем сейчас об этом, хорошо? Вы принимаете мое приглашение, Леди Калли? – Конечно, но только если вместе с ней, – я показала на кошку. – Мы ведь не можем бросить ее здесь одну. Он засмеялся. – Если ты хочешь. Но она и без нас не пропала бы. Легкий воздух уже наполнили вечерние тени. Небо теперь было густо-лимонного цвета, а верхушки невесть откуда взявшихся облаков золотил тонкий луч солнца. Над миром повисла одуряющая тишина. Внезапно тишину прорезал звонкий мелодичный голос – какой-то пернатый певец вещал о безмятежности и покое. От порыва теплого ветерка зашепталась листва деревьев, чуть слышно и натяжно жужжали насекомые. Закат набирал обороты. Огромный огнедышащий диск залил участок неба алыми сполохами. Где-то глубоко в саду птица громче и громче пела о бескрайних просторах, о новых мирах... В воздухе плыл запах незнакомых мне цветов. Я взглянула на дворец – от его белизны не осталось и следа, он был весь золотисто-оранжевым и сверкающим. Небо вдруг налилось сочным оранжевым светом, воздух вокруг меня был оранжевым... Не хватает только рубинового дракона, всколыхнулась мысль. Светило скатывалось за горизонт, отбрасывая последние багряные вспышки. Трель птицы, стремительная и невообразимая, оборвалась на середине ноты. Невозможно оранжевое небо величаво нависало над нами. Прямо там, где несколько минут назад горел огромный солнечный диск, зарождалось маленькое северное сияние – я видела такое в детстве под Лабытнангами... Оно разрасталось, заполняя небосклон искрами неоновой рекламы. Порывы ветра колыхали сияющее покрывало, переливающееся и струящееся в вечерней полудреме... И опять не раздавалось ни звука – природа засмотрелась на феерическое светопредставление. Этот восторг длился считанные минуты, а потом иссыпанный блестками свод начал меркнуть. Похолодало. Неслышной поступью к нам подкрался вечер. – Ах, – только и смогла вымолвить я. – Результат ионизации воздуха и примесей инертных газов в атмосфере, – прокомментировал Брендон. Его глаза вдруг блеснули. – А хочешь, покажу настоящее волшебство? Я недоверчиво кивнула. – Смотри, – он показал наверх. Прямо над моей головой пролетала птичка (или насекомое-переросток, сгущающиеся сумерки скрадывали очертания) пронзительно-голубого цвета. С руки Брендона сорвалась искорка – птица зависла. – ... – Сказала я на чистом русском нелитературном языке. – Что? – не понял Брендон. Я собралась с мыслями. Хороший вопрос. – Это непереводимая игра слов. Приблизительно означает полное непонимание происходящего. Передо мной стоял властитель великой Межгалактической Империи и ухмылялся. У меня неожиданно родилась идея – чем я хуже местных волшебников?.. – Научи меня, Брендон. Будет, что внукам показать... Император посерьезнел. Он взмахнул рукой, и птица продолжила свой полет, как ни в чем ни бывало. – Боюсь, у меня нет времени. Официальная церемония со всеми из нее вытекающими... Я ведь к этому не готов. Знаешь, мне нравилось быть наследником престола – да, я много учился, но всегда мог сорваться на “Страннике” с Тиором к звездам. У меня была свобода, пусть мимолетная, но свобода, а теперь... Он покачал головой. – Ты справишься, – я постаралась придать голосу убедительности. – Ты готов уже многие годы, твои сомнения подтверждают это. Стремись ты к власти, честолюбие погубило бы и тебя, и Империю. Просто все обрушилось на тебя слишком неожиданно. А свобода... Она цена реальной власти, хотя и относительная – ты всегда сможешь выделить пару дней для себя. Мне было не по себе. Кто я такая, чтобы учить Брендона? Корреспондент русской версии журнала “Вог”? Да уж, знаток человеческих душ и политических систем! Я об этой-то могу достоверно только одно сказать – победы коммунизма во всем мире не случилось. Но на Брендона мои вялые доводы, как ни странно, оказали воздействие. Его лицо посветлело и разгладилось, он даже улыбнулся. – Ты хороший друг, Ирина. Страшно представить, мы запросто могли и не встретиться с тобой. Спасибо тебе. Прекрасно, сестра, друг... Что на очереди? Хотя, право, на предложение от Брендона руки, сердца и какой-нибудь Галактики, рассчитывать было бы глупо. Рядом с восхитительной Рэйной, ты, милая, больше всего напоминаешь Человека-Невидимку, в лучшем случае играя роль неброского благоприятного фона. Все, чем ты обладаешь – это легкая аура необычности. И здесь ты – абориген из каменного века, демонстрирующий некоторые проблески ума и логики. Я и правда ощущала себя в мире Брендона питекантропом в научной лаборатории. Миара сонно зашевелилась. – Ты не устала ее держать? – поинтересовался Брендон. Я отрицательно покачала головой, прижимая мягкий комочек к сердцу. – Наверняка нас уже ждут. Да и ты должна бы проголодаться. – Есть немного, – подтвердила я. Обратно мы шли молча, погруженный каждый в свои мысли. Мне столько всего хотелось узнать, но Брендону сейчас совершенно не до меня. Прямо перед дверьми он сказал: – Ирина, поговори с Тайли. Она научит тебя всему, чему сможет. Я как-то не сразу поняла, о чем он, но вспомнила зависшее в воздухе крылатое и кивнула. В спальне меня ждало маленькое чудо – изумительное платье цвета морской волны, все искрящееся и воздушное. Я бережно опустили Миару на постель и приложила платье к телу. На стене привычно засверкала зеркальная гладь. Оно мне безумно шло – цвет сочетался с глазами, плавные линии скромно замалчивали об угловатостях, подчеркивая немногочисленные достоинства фигуры. Я впала в грех самолюбования, воображая себя сказочной феей. Сзади мягкие кошачьи лапки чем-то зашуршали. Я невольно обернулась. Киска теребила лист бумаги. На поверку это оказалось не совсем бумагой, химический состав я разобрать не смогла, но не суть, мне было жутко любопытно, что там написано. Так, алфавит на основе латиницы, значит, текст для меня труда не составит, учитывая знание устной формы языка. – Нет! Леди Калли, не читайте! Тайли подбежала ко мне и выхватила лист из внезапно похолодевших пальцев. – Смотрите. Она занесла руку над текстом, и буквы искорежились, поплыли, на мгновение над ним материализовалась объемная голова монстра, сверкнула ядовито-желтыми глазами и втянулась внутрь. Лист вспыхнул. Тайли вскрикнула и выронила его из рук. Он медленно опустился, полыхая нереальным фиолетовым пламенем. Миара громко зашипела. Лист съежился, догорая, и исчез. На полу не осталось ни малейшего следа, ни горстки пепла... Миара исступленно шипела, выгибая спину. Я вышла из ступора и начала осторожно гладить кошку, стараясь ее успокоить. – Вас пытались убить, Леди Калли, – обреченно произнесла Тайли. – И это был человек, знающий ваше первое имя. Без него невозможно составить Послание Смерти. – Так вот что значила ерунда насчет того, что для всех я – Леди Калли, – пробормотала я. Мозг понемногу отходил от шока, но мыслительный процесс протекал тяжко и заторможено. Мысли путались, сливаясь в вязкую желеобразную массу. – К сожалению, это не ерунда, – не согласилась Тайли. – Конечно, нет... А еще здесь сжигают волосы и ногти, – бездумно добавила я. – Откуда вы знаете? – удивилась девушка. – Метод дедукции. Из несвязного клубка мыслей вытекло простое понимание: как меня зовут, на всей планете знают только Брендон и его очаровательная невеста. Но зачем Рэйне понадобилось меня убивать?.. Смятое платье лежало на кровати, как блестящая обертка от несбывшейся мечты. Я не пошла на ужин, сославшись на простуду. Так я заработала примерно неделю на размышления в относительной безопасности. “Логика – смирительная рубашка фантазии”, – сказал Хельмар Нар. По мне сейчас плакала хорошенькая палата с мягкими стенами и дюжиной крепких санитаров. Мой мозг, массовик-затейник, разгулялся вовсю, устраивая безумную оргию на развалинах моего разума. Тогда я еще не знала, что действительность окажется значительно сильнее того, что я себе нафантазировала. Послание Смерти могли отправить для того, чтобы подозрение пало на Рэйну, Леди Ивер вообще не настолько глупа и импульсивна, она бы обдумала возможные последствия. В конце концов, есть еще Тиор Райли, хотя уж ему-то я точно ничего не сделала... Но, сдается мне, Рэйну я обвиняю во всех тяжких по большей части из ревности. – Вы должны уметь защитить себя, Леди Калли. Я недоуменно изогнула брови. Тайли, детка, уроки самообороны мне поздновато преподавать, посмотри на меня, где я и где спорт?! А если... – Ты права, Тайли, – ответила я. – Начнем? Дни с 4-го по 11-й. Отчего-то я легко приняла это совершенно новое учение – учение, которое перевернуло весь мой миропорядок, если было еще, что переворачивать... – Окружающая нас среда наполнена потоками энергий, – объясняла Тайли. Она положила руки на мою голову, и комната преобразилась. Воздух вокруг меня пронизывали летящие струи разных оттенков от густо-синих до золотисто-голубых. Я почувствовала себя маленьким ребенком, оставшимся без присмотра – неуютно, страшновато, но здорово. – Темные потоки, – продолжила девушка, – используют для таких вещей, как Послание Смерти. Собрав довольно большую концентрацию этих потоков и направив на определенного человека, можно его убить. К счастью, на такое способны единицы во всей Вселенной. Основная масса людей их почти не воспринимает, сталкиваясь с ними лишь в виде головных болей и депрессий, когда подолгу оказываются под их воздействием. Светлые же служат для всего остального. Они – наша Сила. Вот, глядите. Один из искрящихся потоков закружился в маленький вихрь и поднял с подноса желтоватый фрукт, эдакую помесь киви с персиком, донес до меня и опустил мне на колени. Потом распрямился и понесся дальше. – Самое сложное – научиться видеть эти потоки без посторонней помощи и управлять ими усилием мысли. Если я все правильно понимаю, Тайли раскрывает мне реалии черной и белой магии. – А один человек может пользоваться обеими Силами? – спросила я. – Может, – согласилась она. – Но только очень сильный и достаточно опытный маг. У среднего человека возникает нечто сродни привыканию. Так, ясно, пользователи бывают разные, бывают чайники, а бывают и юзеры. Тут я сообразила, что вокруг нет привычных механических спутников человека – компьютеров и сотовых. Я спросила об этом Тайли. Она убрала руки с моего затылка. Комната померкла, схлопнулась в свое обычное состояние. – Компьютеры используют на звездолетах и в научных исследованиях. Причем используют очень осторожно, по одной из версий, когда произошла Катастрофа на Терре, сеть компьютеров США дала сбой, в результате было выпущено гораздо больше ядерных боеголовок, чем предполагалось. Китай дал адекватный ответ. А то, что вы называете сотовыми телефонами, очень модифицировалось и применяется сейчас, только не на Консуле I. Понимаете, из-за резиденции Императора это закрытая планета. Я слушала ее вполуха. Чудно, самые сильные державы к двадцать шестому столетию – Китай и Америка. Россия – большой сырьевой придаток. Почему-то это известие задело меня даже сильнее, чем напоминание о гибели всего живого на Земле... Видимо, поздно и беспричинно проснулся мой патриотизм. И тут что-то произошло, я даже не поняла сразу, что именно. Прозрачный воздух прорезал бирюзовый луч, потом еще один и еще... В рисунок вплелись и темно-синие полосы. – Тайли? – отчего-то шепотом позвала я. – Да? – Скажи, ты ничего не делала? Э-э... с этими потоками – я снова их вижу... Девушка улыбнулась. – Нет, я здесь ни при чем. Я знала, что у вас получится, Леди Калли, у вас огромный потенциал. Я смежила веки, стараясь расслабиться. Конечно, отступать уже некуда, но для одной маленькой меня консистенция событий малость чересчур. Оказывается, не зря моя первая любовь звал меня ведьмой. – Думаю, на сегодня хватит, – сказала я. Когда я открыла глаза, мир обрел нормальный вид. Вот и славненько, так гораздо спокойнее. Неделя пролетела, как секунда. Такого нервного напряжения мне прежде испытывать не приходилось. Ежедневно до, после, а иногда и вместо еды я упражнялась с Тайли. Она втолковывала мне такие вещи, от которых у меня периодически все волосы дыбом вставали. Ярче всего мне запомнилась сиреневая с серебряным бабочка в качестве примера невозможности реального уменьшения материи. Я долго хлопала ресницами, особенно узнав, что никакого превращения не было, Тайли просто ушла в один из потоков энергии, по сути, укуталась им, а бабочка была лишь милой иллюзией. Из вышесказанного я сделала вывод, что огромный горбатый мужик не предстанет передо мной в образе худенькой девочки или младенца, но он запросто может оформить себя под бегемота. Увеличение массы достигается преобразованием Силы в материю, причем этот процесс обратим. Для зрелищности она на минутку стала двухметровой гориллой. Я поморщилась. Обычно она выглядит лучше, да и запах... Кроме того, добавила она, можно создать долговременную иллюзию чего бы то ни было, любого размера, но опытный маг сразу раскусит подделку. Зато это чрезвычайно увлекательное занятие, а уж как весело! Миара покинула нас на третий день, впрочем, я ее не осуждаю, мало кому понравилось бы с минутным перерывом оказываться то в печке, то в морозильнике. Не надо думать, будто я издевалась над животным, просто Тайли учила меня управлять температурой. В итоге сначала мы ощутили порцию полярной зимы, думаю, где-то минус сорок-пятьдесят по Цельсию – стены покрылись инеем, дышалось тяжеловато, из ноздрей валили густые клубы пара, а потом я решила исправиться и подогреть помещение. Теперь я знаю, как живется бабуинам в Африке. К чести Миары, она выдержала и это, ее терпение иссякло, лишь когда я случайно устроила пожар, а Тайли, испугавшись, принялась тушить его комнатным тропическим ливнем. В этот день хоронили Хорина Атира. Я чуть было не прервала свое заточение, но Тайли тонко дала понять, что женщины там лишние. Поздно вечером, наедине с подушкой, я долго не могла уснуть, пытаясь придумать, как же мне разузнать об обстоятельствах его смерти... После завтрака всегда был десерт из полезных советов. Неуч Калинина не могла контролировать долю расходуемой энергии и сдуру запускала весь поток. Это выглядело примерно как мытье кружки в Ниагарском водопаде – однозначно глупо. А еще были книги: не бумажные, материал был намного прочнее, но прототип сохранился. Только толщина фолиантов значительно превышала привычные — очень уж они были громадны. Этими-то томами я и занималась все свободное от “практики” время, с того момента, как при помощи Тайли разобралась с письменной формой языка. Периодически мы развлекались: играли в бадминтон без ракеток, жонглировали мелкими предметами, случайно попавшими в поле зрения – естественно, не применяя рук, изредка прерываясь, чтобы попарить в широких бодрящих потоках под потолком, заряжаясь энергией. Тайли объяснила мне, что человеческое тело – полупроводник, правда, слабенький, но подавляющее большинство и вовсе использует его как элементарный механизм. Я хотела было развить тему, но не стала, не мои это проблемы. К тому же, потом меня обязательно потянуло бы на философские рассуждения о том, что в моей современности и тело, и мозг служат человеку средствами получения наслаждений и богатства, а Отца, Сына и Святого Духа заменили Власть, Секс и Деньги. А следующим утром наше уединение нарушили. Я как раз вынырнула из небольшого бассейна, служившего здесь ванной, вся разомлевшая от гидромассажа. На Земле я не могла позволить себе ничего подобного, потому отрывалась сейчас, по два раза на день, не вылезая оттуда по часу. Я едва успела натянуть платье, как столкнулась с ангелом. Говорить о Тоде иначе просто нельзя, и не влюбиться в это светловолосое дитя, глядящее огромными голубыми глазами прямо в душу – тоже. Он был младшим братом Тайли, о котором она избегала говорить, и, казалось, украл у нее красоту, в нашем мире он запросто стал бы фотомоделью через несколько лет. – Леди такая красивая! – воскликнуло небесное создание, и я растаяла окончательно. – Меня послал Сэр Брендон, чтобы узнать, как вы себя чувствуете и сможете ли присутствовать на ина... ине... – инаугурации, вот. Ну Брендон, ну подлый трус! Знал же ведь, что его самого я к порогу близко не подпущу, и потому подослал вместо себя этого херувимчика! И когда он успел так меня изучить? Спокойно, Ирочка, ребенок ни в чем не виноват, будь с ним поласковее. И я мило-мило улыбнулась. – Передай ему, пожалуйста, что мне лучше, и я ни за что не пропущу такого события, но до него побуду здесь с Тайли, возможно, инфекция еще не прошла. Прости, Брендон, но, если не хочешь нарваться на ложь, не задавай идиотских вопросов. – Хорошо, Леди Калли, я все ему передам, – ответил ангел и выпорхнул из комнаты. Тайли была как-то грустна. – Что случилось? – спросила я, присаживаясь на краешек постели. – Тод, – смущенно сказала девушка. – Наше семейное огорчение. Он был очень перспективным ребенком, в полгода над его кроваткой летали игрушки, а он лежал и смеялся. Его мастерство крепло, а потом что-то случилось, и он потерял разом все способности, исчез даже его магический фон... Мы долго надеялись, что это временно, но напрасно. Сейчас ему десять, и мы понятия не имеем, кем он станет, когда вырастет. Она печально вздохнула. Да уж, не повезло парню. У нас он стал бы звездой. – Может, стоит еще подождать, а не опускать руки? Тайли пожала плечами. – Возможно. Давай работать, осталось не так много времени. Сегодня ты проникнешь в чужой разум. Сказать, что это было сложно – ничего не сказать. Когда все закончилось, я стояла на коленях и держалась за столик. Но теперь я знала Арну Тайли лучше, чем себя, и была бесконечно благодарна за ее доверие. Это было море нежности и доброты, но я поклялась, что никогда вновь не решусь на такое – ибо к душевности были примешаны боль, отчаяние, страхи и одиночество, муки неразделенной любви – и меня не порадовало знание героя ее снов... Ах, Брендон, сколько же сердец ты разбил? Со лба тяжелыми каплями скатывался пот – с трудом формировалось новое понимание: я теперь совсем другой человек. По моим критериям нормальности события последних дней были абсурдными, просто бред умалишенного. Но это... Я перешагнула невидимую черту, разделяющую обычного человека и ... мага? ведьму? пред-бога?.. Хотя с последним я несколько погорячилась. И еще (тут же, на мне) Арна показала, как оживить мертвого – или почти мертвого человека. А так ли уж сильно я, собственно, погорячилась?.. Конечно, я ограничена предрассудками моего времени, пару недель назад я априори отрицала телекинез и прочие Невозможности, сейчас же я совершаю их сама... Правда, я еще только учусь... – Теперь ты мне – сестра, – задумчиво произнесла Арна. Где-то я это уже слышала... Тело бурлило энергией, подаренной Тайли, а душа тихо постанывала, вновь и вновь переживая вторжение в другую душу. И ужасное моральное истощение. Я решительно переступила через себя. – Я хотела бы ответить тебе тем же, Арна. В ее глазах мелькнуло сомнение. В чем? В моей искренности?.. Вряд ли, Тайли выше этого. – Я не могу, – покачала головой она. Мой вопрос остался незаданным. – Почему? – продолжила она за меня. – В вас нет притворства, Леди Калли. – Я резко взмахнула рукой. – Ирина. Я не могу быть Леди для сестры. – Не нужно было этого делать, – сказала она. – Но и изменить уже ничего нельзя. Спасибо, Ирина. Но я не договорила. Я не могу проделать слияние в обратном порядке, потому что твой мозг блокирован. Я пыталась провести легкий анализ. Прости, но мне стало любопытно, отчего так бесится Леди Ивер. – Ничего, на твоем месте я поступила бы также. Наверное. Я призадумалась. Интересная получается история. Откуда взялся блок, мы уже не узнаем. Но я же, по словам Тайли, незавершенный маг, Творец Невозможностей, недосформированная жемчужина. Что, кстати, лестно, но сомнительно. Чем отличаются Творцы от простых магов? Резервом, способностью оперировать гораздо бо?льшим количеством потоков Силы одновременно, и — гвоздь программы — воображением. Творцу по силам вообразить нечто, не имеющее аналогов в окружающем мире, и воплотить это нечто в реальность. Как сказала Тайли — мне предстоит ощутить разницу, я непременно перешагну разделительную черту, а объяснять “на пальцах” – только тратить время. Я сама не вполне разобралась, если честно, ну да неважно, на эти мои мифические таланты мы и спишем закрытость моего рассудка. Однако, приятно знать, что никто не вломится в твои мысли без спросу. Это был неспокойный сон. Я брела сквозь густой туман, с трудом переставляя ноги. Часть моего сознания знала, что я сплю, но другая... Я не понимала кто я, где я, только чувствовала, что надо идти сквозь этот липкий туман, окутывающий и тело, и разум. Кто я? Казалось, чьи-то тонкие цепкие пальцы хватают меня за ноги, тянут назад, в неизвестность, но ведь там, впереди, то же самое. Почему мне так нужно туда? Спешить, спешить или встретишься с темными всадниками, спешить... Кто я?.. В памяти кружил только сизый туман. Там, позади – бездна, из нее не выбираются. Откуда я это знаю? Кто такие темные всадники? Спешить, спешить! Едкий и тихий смех – смех звучит из тумана, от него кожа покрывается противными пупырышками. Сквозь туман почти не пробивается свет, я подношу руку прямо к глазам и не вижу ее. Кто я?!! Я проснулась. Надо же, какая хрень привидится. По правилам жанра я сейчас должна найти на подушке пятидесятирублевую купюру с припиской: “Спасибо, дорогая, ты была великолепна!” И подпись – от создателей “Матрицы” и “Звездных войн”. Но, несмотря на эту браваду, я тихонько вздрагивала, хотя в комнате было тепло. И что самое неприятное, я почти наверняка знала, что значит этот кошмар: дни, проведенные с Тайли, не прошли даром. Только что на мне испытывали старый, верный гипноз. Кто-то выловил частицу моей души (или что там у меня вместо нее), блуждающей во сне, и втемяшил ей, что она вернулась с того света. Однако какая метафоричность – бездна, туман и темные всадники. Да, люди вообще отличаются нелогичностью мышления. Ох, чувствую, не выдерни я себя из этого поэтического транса, сойти бы мне с ума. Правда, могли меня просто попытаться запугать до полусмерти. Надо отдать должное моему неведомому противнику – ему удалось, трясет меня до сих пор до самых косточек. Нет, Ирочка, если после всех извращений, которыми ты в последнее время занималась, в тебе осталось-таки что-то человеческое, то это однозначно трусость. Я принялась выравнивать дыхание, успокаиваясь, и с полнейшей отрешенностью осмыслила, что мне нравится эта странная, а порой и страшная жизнь. Беззвучно отворилась дверная панель, пропуская Арну Тайли. Она взглянула на меня, нахмурилась, быстро прошла через спальню. Вскинула руку и часть стены отошла, обнажая прямоугольник окна. Арна задумчиво потерла подбородок и начертила указательным пальцем в воздухе вертикальную полосу. Прозрачный стеклопластик нырнул в специальную нишу, в комнату хлынул свежий воздух с причудливой смесью запахов трав и цветов. Где-то в глубине сада, опоясывающего дворец, щебетало пернатое. – Ты бледна, – озабоченно сказала Арна. – Что случилось? Я скосила брови в сторону окна. – Не волнуйся, никто ничего не услышит. Я установила звуковой барьер. Я сфокусировала иное зрение. Все правильно, помещение опутано искрящейся паутинкой. Надо хоть иногда думать, это экономит себе и окружающим массу времени. Вкратце поведала я о своем кошмаре, присовокупив свои соображения о целях его визита в мою голову. – Похоже, ты кому-то сильно не по нраву, сестра. – Да, – согласилась я. – Вопрос в том, кому я могла помешать, кроме Леди Ивер. – Леди! – фыркнула Арна. – Она такая же Леди, как и я! Дочь кухарки и низшего телохранителя. Только Алан Ивер однажды спас жизнь Императору, в принципе, выполняя свои служебные обязанности, а Сэр Хорин вдруг расчувствовался и присвоил ему титул Лорда, и поклялся, что дочь Алана, тогда милая крошка Рэйна, станет Императрицей. Правда, подробностей я не знаю, мне тогда года два было, историю я тебе передаю со слов матери. – То есть Брендона никто не спрашивал? – удивленно спросила я. – Ему тогда было лет десять, девочки его меньше всего волновали, а тем более шестилетняя Рэйна. А она, может, и выросла бы нормальным человеком, но ее избаловали сверх меры, как же – будущая властительница, вот и получилась из нее высокомерная эгоистка. От кого-кого, а от Арны я такой язвительности не ожидала. Даже я до подобного не доходила, всегда отыскивая положительные стороны в Рэйне. – Ладно, Арна, не будем о грустном. Давай продолжим наши занятия. Раздражение сошло с лица девушки, уступив место серьезности. – Честно говоря, я не знаю, чему тебя учить. Тот объем знаний, который ты поглотила за последние дни, мы получаем за несколько лет. И ты усвоила его с такой легкостью, будто занималась этим всю жизнь, а со мной просто упражнялась, разгоняла застоявшуюся кровь. Не верь я тебе, решила бы, что ты со мной играешь. Но... ты парадоксально невинна и мудра. И ты во сто крат сильнее меня... хотя и не подозреваешь об этом. Она замолчала, шумно выдохнув в конце последней фразы. Я не стала торопиться с ответом, зарыв лицо в ладонях. Потом подняла голову и мысленно вызвала зеркало. Оно материализовалось уже не на стене, а прямо передо мной. В воздухе. Серебряным надменным взглядом оно смотрело мне в самое сердце. А внешне ничего не изменилось: не слишком большие голубо-зеленые глаза на милом, но вполне обычном лице, светлые пепельно-русые волосы, торчащие в разные стороны, тонкая, полупрозрачная кожа, худенькие плечи... Не похоже это бледное существо на всесильного чародея! В глубине черных, как безлунная ночь, зрачков на мгновение блеснули золотистые искорки. Или мне показалось? – Что ж, тогда займемся повторением, – сосредоточенно сказала я. Мысленно приказала зеркалу убираться к черту. Оно схлопнулось, как-то укоризненно сверкнув. – Будем оттачивать мастерство. На языке вертелось незаданное: кто я?.. День 12-й. Фантастика! Восторг! Феерия! Кажется, я забегаю вперед... И пришел Арагорн к Главному Врачевателю, и спросил: – Есть ли к вас целема? И учтите, мне все равно, где ее называют ацелас, а где – марихуана1… О чем это я? Вспомнится же... Самое противное, что это даже не я придумала... Так, сейчас я приведу мысли в порядок, и все будет. Последний день перед инаугурацией мы с Арной предавались блаженному ничегонеделанью. Ели, пили, играли в шахматы и болтали на чисто женские темы. Между прочим, Господь Бог на седьмой день сотворения мира тоже взял отгул. В сам великий день мы занимались только одним – мной. Брендон прислал восхитительное платье, и мне хотелось быть его достойной. Оно начиналось на правом плече, оставляя открытыми руки, мягко обтягивало талию и бедра, ниже сужалось и, не доходя до колен, разверзалось водопадом шелковых складок. Шелк был цвета жидкого золота. К нему прилагалось прозрачная и невесомая накидка с длинными рукавами, обрывающаяся под грудью. Малейшее движение рождало переливы золотистых искр. Почти час ушел на макияж, зато личико получилось прелестное. Потом я уложила волосы, а Тайли вплела в них золотые нити. Затем было художество – я разрисовывала ногти: на обязательном золотом фоне на безымянных и указательных пальцах порхали маленькие черно-серебряные птички, а на остальных вились причудливые растения. Арна нарисовала на моем левом плече лиану и птичку над ней. Но в полный восторг меня привели туфли – элегантные золотистые лодочки на высокой (сантиметров десять) шпильке. Никогда бы не подумала, что в столь далеком “будет” сохранится этот атрибут классического женского туалета. В завершение Арна облила меня одуряющими, чуть горьковатыми духами. – Это было страшное время, – вещал невидимый оратор. – Страшное, но великое. Еще жива была память о Катастрофе, еще не зарубцевалась рана. И когда возникла новая угроза, Гектор Атир сумел сплотить человечество, основав Империю. Благодаря этому великому человеку мир был спасен, планеты обрели связь, а Вселенная достойного правителя. Криоги нанесли нам ужасный удар, погибли многие планеты, погибла Терра. Но человечество выжило, и Гектор Атир доказал необходимость сплоченности и сильной единой власти. Мы не забыли урока. Сегодня на трон, воздвигнутый первым Императором, взойдет потомок Гектора Атира, сын Хорина Атира, Брендон Атир. Император умер, да здравствует Император! Тронный зал взорвался рукоплесканиями. Он был красив, как бог. Как языческий Аполлон древней Греции. Я восхищенно-влюбленным взглядом следила за каждым движением Брендона, пока он приближался к трону. Нет, все-таки он привлекательнее Аполлона, хотя бы потому, что со вторым я лично не знакома. Брендон был весь в белом, как олицетворение чистоты и рассвета. В паре метров от меня сидела Рэйна, удивительно, что я не заметила ее раньше. Вызывающе броский фиолетовый наряд дополнял комплект из аметистов. Сейчас, глядя на увешенную, как новогодняя елка, драгоценностями Рэйну, я порадовалась, что отказалась от украшений Леди Атир, внимательно присланных Брендоном. Я обосновала отказ тем, что не ношу украшений (читай – побрякушек) – что было чистейшей правдой, но у меня под грудью сияло лучшее украшение – Звезда Атиров, Арна закрепила ее на месте золотой цепочки, скреплявшей края накидки. Леди Ивер самодовольно улыбалась. Мне не хотелось портить себе настроение, и я отвела глаза. У подножья трона совершенно седой человек – распорядитель церемонии – опускал на голову Брендона платиновый обруч с большим треугольным бриллиантом, один угол которого был направлен на лоб Императора. Бриллиант обвивала спираль – символ бесконечности и постоянного обновления Вселенной, в которой ему предстояло править. Брендон взошел на трон, и тот мгновенно окутался голубоватым светом, создавая вокруг себя и сидящего человека сверкающий ареол. Брендон поднял голову, устремив взор ввысь, его примеру последовали все присутствующие. Неторопливо раскрывался потолок. В глубине беспробудной ночи рождалась Вселенная. Эрини, дарин тамбирэ лои экбере, каррен ало`ниэн фанирис, аспем ниу канто – воистину, мир причудливее и лучезарнее самых восхитительных фантазий, ибо он бесконечен. Создатели развернувшейся фантасмагории исказили истину лишь в одном – во времени. Между Большим Взрывом и нынешним днем прошло чуть больше получаса. Нет таких слов, чтобы доподлинно передать это зрелище, ни в иреа, ни в моем родном русском, вообще, ни в одном человеческом языке, потому любая попытка пересказать происходившее изначально обречена на провал. Разворачивающаяся картина была до того реалистична и возвышенна, что захватывало дух. А в завершение над просторами сотворенного заново мира возник сотканный из света орел и обнял беспредельными крыльями всю маленькую Вселенную. По небу пробежала рябь, и на месте исполинской птицы разгорелся фейерверк. Зрители пришли в восторг, тронный зал заполнили приглушенные вздохи и голоса. Да уж, пиарщики у Брендона знатные, приглашенные наверняка запомнят церемонию, кроме того, эта часть инаугурации транслируется на всю Империю, а продолжение – грандиозную великосветскую попойку – простым смертным наблюдать вовсе необязательно. – Леди Калли, – грубо прервал мои мысли незнакомый баритон. Я изучающее оглядела его обладателя. Интересный мужчина лет сорока, в вихре русых волос пробивается седина, весь – лоск и высокомерие. Я молчала, этот самовлюбленный нахал только что нарушил правило местного этикета – мы не были представлены друг другу. Он чуть склонил голову и продолжил: – Лорд Гейзел, проконсул Македонии. Вы позволите сопровождать вас, Леди Калли? Он подставил мне руку. Так, понятно, высокородная толпа меняет место дислокации. Я кивнула, серьезно ответив: – Позволю. В конце концов, как названная сестра Императора, я вполне могла отослать его крайне далеко, к примеру, на маленькую Македонию. Во мне проснулась дерзкая землянка, известная в узком кругу редкостной вспыльчивостью. Мы покинули тронный зал вместе с потоком разряженных людей. Я постаралась унять прилив раздражения, ведь не все подобны Рэйне и Лорду Гейзелу... Мне удалось его отшить. О, не спрашивайте, каким образом! Мучительно-нудным... Но самое сладкое только еще начиналось. Мне предстояло познакомиться с обществом. Брендон был занят, посему приятная обязанность выпала на долю Рэйны. Отвращение я гасила алкоголем, наверное, из-за него большинство лиц слились в единую невнятную личину. Хотя некоторые запечатлелись довольно отчетливо, особенно Лорд и Леди Мэрлин (возможно, в связи с определенными аналогиями, хе-хе). Они были приятными стариками, невероятно похожими и на удивление жизнерадостными. И еще среди их предков однозначно присутствовали африканцы – черные глаза улыбались сквозь морщинки молочно-шоколадных лиц. Им удалось настроить меня на положительные эмоции, вернув ощущение праздника. – Леди Калли, прошу вас. Я подняла глаза. Нет, счастье долгим не бывает! Все тот же надоедливый Гейзел протягивал мне бокал. Рэйна стремительно улетучилась, пробормотав, что миссия ее окончена. Не люблю красное вино в частности и пьяных людей в целом, но сегодня придется напиться, чтобы выдержать общество этого человека. – Не желаете ли фруктов? – елейным голосом спросил Лорд Гейзел. Его глазки шарили по моему платью, едва не выжигая дыр. Я холодно кивнула. И тут он решил повыпендриваться. Он занес руку над подносом, с него сорвался овальный красноватый плод и замер перед моим лицом. Меня захлестнула волна удушающей ярости – мгновенно взметнулась рука, со щелчком раскрылась ладонь, фрукт отлетел на место, а кисть Лорда Гейзела и весь рукав до предплечья покрылись инеем. – Мама учила меня не разбрасываться пищей. Я устремилась вглубь зала, успокаиваясь на ходу. В сущности, этот надутый слизняк не сделал мне ничего плохого, просто ему захотелось поразить воображение провинциалки незамысловатым фокусом. Ты, Ирочка, ему понравилась, он с тобой заигрывал, а ты... Зачем наживать себе лишних врагов, неужели мало имеющихся в анамнезе?.. На плечо опустилась сильная ладонь, и все мое смирение и человеколюбие тут же улетучилось. Убью! Серые глаза улыбались. – Я хотел пригласить тебя на танец, но, если ты не в духе... – О, Сэр Брендон! – И ты туда же? Сговорились вы все, что ли? Хотя после того, как Тиор припал на одно колено передо мной, я уже ничему не удивляюсь. – Извини. – Ничего, я просто устал и мандражирую. Кстати, что ты сделала с Тиором? Раньше он ни о чем, кроме “Странника”, и не думал, а теперь все бредит златовласой красавицей из прошлого... – Брендон, с каких пор в перерывах между управлением Империей ты подрабатываешь сводничеством?! Тиор Райли прекрасный человек, но он не в моем вкусе. Кажется, ты говорил о танце. Он засмеялся. Нет, не может человек быть так умопомрачительно красив! “Красота – это вечность, длящаяся мгновение”, – сказал Камю, кажется, он говорил о ее непостижимости... – Конечно. Пойдем, буду учить свою младшую сестренку танцевать. – Старшую, Брендон, не забывайся. Между нами двадцать пять сотен лет. – Очень неплохо сохранилась. Ирина, ты изумительно выглядишь. Мне показалось или на меня упал потолок? Ушам своим не верю, он сделал мне комплимент! Закружилась голова – толи от вина, толи от радости, толи от танца. Взгляд чиркнул по ярко-фиолетовому платью, но никаких ассоциаций в связи с ним не возникло – так, платье и платье. В сущности, наплевать. О боги, как хорошо! День 13-й. Рэйна требовала ускорить свадьбу. Это я поняла до того, как вошла в кабинет, куда меня срочно вызвали по приказу Брендона. Что еще можно подумать, когда тебя будят чуть свет и сообщают, что “Сэр Брендон и Леди Ивер ждут вас”? Даже обычной нелепой мысли – ну что им от меня нужно? – не возникло. Зато возникла другая – а я-то что могу сделать? Хотя об этом надо было думать раньше, когда Брендон в нарушение протокола провел весь вечер не со своей законной невестой, а с тобой, особой неизвестного происхождения. И какой вечер! Понятно, почему Рэйна чувствует себя оскорбленной. Ее лицо было покрыто красными пятнами, судя по всему, это были отголоски недавней жесткой истерики. – Извини, что разбудил тебя, – мягко произнес Брендон. – Но мне необходим твой совет, взгляд со стороны. Леди Ивер настаивает на проведении свадебной церемонии в ближайшее время. Я же пытаюсь объяснить ей неразумность такого поступка. Я лихорадочно соображала. Что я могу сказать, чтобы невеста Императора не вцепилась мне в лицо, и чтобы это прозвучало убедительно?.. – Брендон прав, – наконец заговорила я, тщательно взвешивая каждое слово. – Это нецелесообразно. Церемония связана с огромными затратами, которые вкупе с затратами на инаугурацию станут просто гигантскими. Я мельком взглянула на Брендона. На его лице было написано плохо скрываемое облегчение. Кажется, пока все правильно. Я продолжила. – Кроме того, ни к чему будоражить Империю непрерывной чередой торжеств, это создаст Брендону плохую репутацию, а она особенно важна в начале правления. – На самом деле, Рэйна, ты хочешь, чтобы я прослыл мотом? – присоединился Брендон. – Вы что, за идиотку меня принимаете?! – завопила Рэйна. Прекрасные смоляные волосы больше всего напоминали спутанную конскую гриву, бездонные глаза метали молнии. Если бы взглядом можно было испепелить, нам с Императором даже не понадобились бы услуги крематория. Я сильно ошиблась – истерика была в самом разгаре. – Дорогая, наша свадьба – событие давно решенное, разницы, когда она произойдет, нет никакой. Брендон взглянул на меня. Ясно, моя очередь. – Леди Ивер, Император в трауре по отцу, устраивать свадьбу сейчас было бы кощунством, не говоря уже об экономии средств налогоплательщиков. – Вы оба, вы издеваетесь надо мной?! – Рэйна, перестань. Я женюсь на тебе через год. Это последнее слово. Или ты намерена приказывать Императору? Она нерешительно молчала. Брендон кивнул, поднимаясь с кресла. – Вот и отлично. Да, и еще. Я думаю, Леди Калли хочет осмотреть планету. Я лично намерен ее сопровождать. – Ты не посмеешь, – прошипела Леди Ивер. – Не волнуйся. С нами будут телохранители, я не желаю давать повода сплетням. Не советую тебе спорить, а то Леди Калли может пожелать осмотреть всю Империю. Как ты думаешь, смогу я отказать человеку, спасшему мне жизнь? Пятна на лице Рэйны приобрели бурый окрас и поползли вниз, к груди. Она выскочила из кабинета, с размаху хлопнув дверью. – Мне кажется, ты зря с ней так грубо, – сказала я. Брендон пожал плечами. – Мы же пытались поговорить по-хорошему. Тебе повезло, что она выдохлась, и тебе не пришлось выслушивать поток оскорблений, весьма малоприятных. Я принял их на себя. Не переживай, все уладится. В этот момент он был похож на мальчишку, прогуливающего школьные занятия, чтобы погонять с приятелями мячик во дворе. – А как же Империя? У тебя ведь наверняка масса дел поважнее осмотра достопримечательностей. – Я работал всю неделю за двоих, чтобы выделить немного отдыха. От отца мне достался хорошо налаженный механизм, проблем возникнуть не должно, да и связь всегда будет. Пусть эта прогулка станет моими последними каникулами перед серьезной жизнью. Или ты против, Ирина? Я покачала головой. Стоит проявить заботу и осмотрительность, сразу обвиняют в трусости. Я против? Какая чушь! В воздухе запахло приключениями! Между мной и поездкой висело одно неотложное дело. Осуществить его мешала единственная досадная неприятность – страх. В итоге всю дорогу до спальни пришлось потратить на увещевания. Как ни странно, беседа с внутренним голосом помогла. Я села на кровать и вызвала зеркало, потом поймала тонкий ручеек Силы, скрутила его в спираль и направила на серебряную гладь. Спираль вспыхнула, разбилась на множество бликов и растворилась в зеркальной поверхности. Я смотрела прямо в глаза своему отражению. В зрачках растаяли две маленькие спиральки – это было последним, что я видела в этом мире. Призрачное белесое полотенце болталось посреди какой-то пещеры. Я попробовала пошевелиться. Полотенце приподняло один краешек. Чудненько, сия жалкая субстанция и есть воспетая поэтами душа. Спокойно, Ирочка, не рефлексируй, может, это только ты такая уродилась, и у нормальных людей вполне приличные души, а не огрызки половой тряпки. Разочарование было сродни тому шоку, что я испытала в раннем детстве. Тогда маменькина подруга умилялась новому плюшевому коврику, приобретенному в эпоху нигде-ничего-нет. Я проплакала полночи, высчитывая, сколько же плюшевых мишек пришлось убить и ободрать ради этого коврика... Полотенце заколыхалось. Не дуйся, ладно? Я не со зла, просто не выспалась. Знаешь, я бы даже выпила с тобой за знакомство, но нечего и некогда. Нам пора. Полотенце вняло призыву и заструилось вперед по туннелю. Что ж, по крайней мере тепло, светло и мухи не кусают. Тем временем полотенце добралось до решетки с тяжелым амбарным замком. Ну и воображение у тебя, дорогая, вот ведь все не как у людей, кстати, надо бы еще сигнализацию подключить, а то ломятся всякие, ты и не замечаешь. Во мне заиграло любопытство – откуда чудо данное взялось. В принципе, решетка для бестелесной оболочки не проблема – просочилась и полетела себе дальше. Я поднапряглась и увидела монолитный кокон, установленный, видимо, для чужих, меня-то он пропустил. Куском мерцающей дымки я окуталась вокруг замка. Подобных крушений иллюзий не бывало со мною давно: как выяснилось, преграда в мой мозг образовалась года два назад по моему биологическому времени. Я тогда попала под машину, меня довольно сильно шандарахнуло об асфальт. Хорошо хоть, не в детстве три раза подкинули, два раза поймали. Какие еще сюрпризы готовит мой очаровашка-рассудок? Полотенце продолжило свой полет. По дальней стене пещеры ползали гадостного вида змееподобные тварюшки. Говорят, у каждого свои тараканы, у меня такие вот слюнявые монстры с зелеными глазенками, длинными острыми зубками и раздвоенными языками. В их мутноватых взглядах плескалась ненависть. Вероятно, мой ненормальный рассудок такими аллегориями оформлял всяческие комплексы, самообманы и прочая... В общем, все то, что мешает мне жить. Надо было остановиться, побеседовать с монстрятами, но времени на глубокий самоанализ не хватило бы, пришлось отложить разговор... Если я еще раз рискну залезть в себя. И я отправилась дальше, пока не уткнулась в простое прямоугольное отверстие. Я на секунду замешкалась, прочитала Гербертовскую литанию против страха: “Страх – это маленькая смерть, влекущая за собой полное уничтожение“2. Потом устремилась вперед, в прошлое. Стремительно разворачивалась моя жизнь, только в обратном порядке. Я задержалась только на одном эпизоде – двадцать одна белая роза ранним утром в день рождения, нежность, тепло... Хорошо эта тряпка, моя душа, не может плакать. Мгновение прошло, безумный полет продолжился сквозь работу, учебу, детство, лица друзей и родных, случайных знакомых и заклятых врагов. Закончился он внезапно, превратившись в равномерный стук сердца. Маленькое тельце в позе эмбриона плавало в мутной жидкости, какая-то трубка тянулась в неизвестность. И как это я пропустила собственное рождение? Задумалась, видимо... Неважно, комочек души и плоти не последний пункт назначения. Я собралась с силами и рванулась в пустоту. Очнулась я не скоро. Энергии хватило лишь на то, чтобы маленечко приподнять веки, мысленно попросить зеркало принять горизонтальное положение и взглянуть на себя любимую. Мать моя женщина! Смотрело на меня что-то луноликое, глазки-щелочки, ну не дать, не взять – утро в китайской деревне. А женщина была явно не славянского происхождения... Как же раскалывалась голова!.. Я попыталась сосредоточиться. Кажется, получилось. Две маленькие переливчатые спирали в моих зрачках свернулись в точки и исчезли. Теперь можно спокойно вздремнуть часок-другой. Меня разбудила головная боль, адская и всепоглощающая. Она начиналась в правом виске и разносилась вплоть до основания черепа. Я застонала. Надо же быть такой дурой! Уснуть, не приведя в порядок организм. Не открывая глаз, я потянулась и слилась с летящим потоком энергии. Тело отнесло вверх. Боль отступала, но по-черепашьи неохотно. Спрашивается, для чего мне вообще понадобилась эта странноватая мистическая прогулка? Ответ прост и лежит на поверхности: я решила ускорить процесс превращения куколки в бабочку. По утверждению практиков, глубокое погружение в значительной мере приближает момент “переступания черты”, отделяющей мага от Творца Невозможностей. Довольствоваться малым, когда передо мною почти открыты двери к чудесам, мнилось мне неразумным. Я легонько пошевелила пальцами. Из открывшегося окна дохнуло свежестью и свободой. Как приятно побыть нормальным человеком, просто расслабиться, послушать щебетание птиц... Я втянула в себя ароматную прохладу и спустилась на пол. Ноги дрожали, как у жеребенка, впервые поднимающегося над землей. С чувством глубокой самоиронии я заставила себя сделать шаг. Что, сложно перемещаться на своих двух? Привыкай, милая... Босыми ступнями я ощутила вибрацию – кажется, к нам гости. Поднялась волна неясной тревоги. Бесшумно отворилась дверная панель. – Я рада вновь видеть вас, Леди Ивер, – вдохновенно солгала я и обернулась. Жаль было отрываться от созерцания сада, но учтивость превыше всего. Если она и удивилась, то вида не показала. – Я пришла предупредить вас, Леди Калли... – Что игра на чужом поле опасна, особенно когда не знакома с правилами? – перебила я. Рэйна вспыхнула. – Приблизительно так. – Напрасно. Я не играю в азартные игры. Мне на секунду стало ее жаль. У нее ведь никогда не было серьезных противников: Брендон ее избегал, а все остальные боялись. – Вы ведете себя непозволительно с особой... – Королевской крови? – снова перебила я. – Это несмешная шутка. Что-то еще? – Если ты собираешься занять мое место, – прошипела Рэйна, – можешь начинать сочинять эпитафию. – Спасибо, что уделили мне немного своего драгоценного времени, Леди Ивер, – я улыбнулась. – Печально, что вы уже меня покидаете. – Ты пожалеешь, – медленно выговорила она. Зашелестело лиловое платье. Уходя, Рэйна оставила едкий запах злости, правда, в смеси с отличными духами. Отчего-то визит Рэйны напомнил мне о давно поставленной и совершенно забытой цели – выяснить подробности о смерти Хорина Атира. За этим скрывалось нечто зловещее и крайне опасное. А только ли из ревности красавица пытается ускорить свадьбу?.. К моей спальне снова кто-то приближался. Нет, это уже навязчивость! Я направилась в гостиную, намереваясь наговорить Рэйне гадостей. И было раскрыла уже рот, когда навстречу мне рванулось чистое и светлое. – Здравствуйте, Леди Калли! – радостно выпалил Тод. Не ребенок, а сплошное обаяние! – Привет, малыш, – я обняла его, провела рукой по мягким золотистым волосам. – Как ты? – Прекрасно. Меня Сэр Брендон послал. Сказал, что, если вы готовы, можно отправляться. Вы уезжаете? – в голосе Тода прозвенела печаль. – Ненадолго. Сэр Брендон хочет показать мне планету. Скажи ему, что я уже иду. – Но вы ведь вернетесь? – Обязательно. Тонкие ручки обвили мою шею. Даже и не знаю, чем заслужила любовь этого ангела, но взаимностью я ему отвечала точно... Дни 14 и 15. – Консул I напоминает Терру, но это лишь благодаря многолетней работе. На многих планетах проводили подобные изменения, но нигде – так фундаментально. По-моему, никогда раньше я не видела Брендона столь умиротворенным. Сейчас, записывая происходившее, я спрашиваю себя, почему все хорошее так быстро заканчивается?.. Отчего я занялась записью только теперь? Тогда как-то не до этого было... – Капелла примерно в двенадцать раз больше Солнца, но за счет протяженной оболочки, это система двойной звезды. Предполагалось, что у такого типа звезд планет, пригодных для жизни человека, быть не может, как выяснилось, неверно. Консулом I занялись сразу после Катастрофы. Наверное, ностальгия и чувство долга заставили ученых сотворить памятник родине человечества. – Как прекрасно! Глупо, конечно, звучит, но ничего другого я ответить не смогла. Мы неторопливо летели над планетой в четырехместном флаэреле – аналога на русском я не нашла. От двух телохранителей-пилотов нас с Брендоном отделяла звукопроницаемая перегородка. Так что, можно сказать, мы были наедине с этим несказанно прекрасным миром. В сотне метров под нами раскинулся горный хребет. Могучее солнце высвечивало заснеженные вершины, окутанные эфемерным жемчужно-розовым сиянием. Блистали вековые ледяные поля. – Горы Раута. Их первозданный вид сохранили. Впрочем, не только их, – прокомментировал Брендон. – Но все равно, они – единственные в своем роде. Я согласилась с ним. С высоты птичьего полета горы потрясали своим величием. Монументальностью даже... – Следующий пункт программы – Ривал. В дельте Ривала воспроизвели настоящие джунгли Амазонки. Фауна, правда, отличается немного, но все равно экзотично. Я восторженно кивнула, не в силах произнести ни слова. Исполинские пики подо мной превращались в каменистое плато, покрытое карликовой растительностью. Отдельными группами возвышались серые глыбы, напоминавшие древние менгиры. В таком месте не стыдно было бы обитать богу. – Что? – встрепенулся Брендон. Я рассмеялась, поняв, что произнесла вслух свою последнюю мысль. Я перевела. – Ли атму тарн э стерно а эрлин тай`ен... Тут я задумалась. В языке Брендона не было аналога слову бог. – В`ирдан, – закончила я. Возможно, творец здесь синоним бога? Надеюсь, что так... – Ты хотела сказать иначе. Я пустилась в пространное объяснение о вере в первотворца и его власти над душами людей. За бортом флаэреля проносилась сказочная красота, но Брендон был так увлечен и озадачен, что я не стала уходить от ответа. Слишком многим я ему была обязана, хотя бы этой красотой вокруг, поэтому пришлось вкратце изложить основные постулаты христианства, а заодно и других религиозных течений. – Странно, – произнес Брендон, когда я остановилась, чтобы перевести дух. – Ты говоришь, что бог, – он выговорил это по-русски, очень осторожно, будто пробуя на вкус. – Един. И тут же начинаешь говорить о других богах... Радости он мне не добавил. Вздохнув, я продолжила свою эпопею о разночтениях и хитросплетениях верований. О различных конфессиях, сектах и еретизме. Итог моей путанной лекции подвел Брендон – довольно неожиданный итог. – Наверное, запутавшись в богах, человечество отступилось ото всех разом. Я вздрогнула, как от удара. Бог умер. Причем окончательно и бесповоротно. Хотя о чем я! Он был мертв уже в двадцатом веке, его мумифицированное чучело изредка выставляли на всеобщее обозрение, как кости динозавра. В мои дни число истинно верующих измерялось не слишком сложными числами; а мое время и Империю разделяют века... – Взгляни, – вывел меня из тяжких раздумий Брендон. – Ривал. Прямо под флаэрелем катился поток жидкого серебра. По обеим сторонам его обрамляли густо-зеленые заросли, река искрилась под солнечными лучами, многочисленные ее протоки терялись в джунглях, подобные ручейкам ртути. От воды веяло бесконечным покоем. Флаэрель повис над небольшой песчаной косой, и я попросила открыть боковую панель. В кабину ворвался влажный воздух с чуть горьковатым запахом. И тут меня ослепило. – Мать... – успела выкрикнуть я, пока флаэрель стремительно рассекал воздух. И что я хотела этим сказать?.. Я пришла в себя от крика, причем мне понадобилось несколько минут, чтобы осознать, что кричу я сама. Больше, в принципе, некому было. При падении флаэрель сильно искорежило, вся передняя часть превратилась в месиво из металла, пластика и человеческого мяса. В ноздри ударил запах свежей крови. Меня замутило. Брендон, боже мой, Брендон... На пепельно-сером лице отчетливо выделялась кроваво-фиолетовая ссадина, пересекающая лоб. Я прижала пальцы к его сонной артерии. Ну же, милый, давай! Словно в ответ на мой призыв под пальцами что-то дернулось. Еще раз, еще... Я перевела дух. По крайней мере, он жив. Пора придумывать план действий. Хорошо, хоть флаэрель рухнул на песчаную косу, а не прямиком в джунгли. Там мне точно никакой план не понадобился бы, разве что как удачнее наложить на себя руки. Ладно, для начала надо выбраться из обломков. О стороне Брендона нечего и думать – ее засыпало песком, поднявшимся при падении. Придется с моей, правда, флаэрель сильно накренился. Неудобно, но другого выхода нет. Внутри становилось жарко, тошнота поднялась к самому горлу. Я ткнулась в панель. Черт, как же она открывается?! Похоже, из отсека пилота, но туда я под страхом смерти не полезу, да и вряд ли там что-нибудь уцелело. Я начала шарить руками по пластику, надеясь наткнуться на скрытый механизм. Отчаявшись, развернулась и саданула ногой по панели. Дверь заклинило намертво. Перед глазами начали плавать радужные круги, по телу прокатывались спазмы, болело левое плечо – как минимум, вывих – и я начала терять сознание. Перед тем, как отключиться, я уткнулась взглядом в лазер, прикрепленный к ремню Брендона. Слабость как рукой сняло. А можно им пользоваться в таких условиях? Я замерла с оружием в руках. Имею ли я право рисковать жизнью Императора? Вот только мог ли современнейший флаэрель упасть сам по себе? Брендон так красочно описывал его безопасность... Сдается мне, та вспышка была не последствием взрыва, похоже, нас подстрелили. И как-то мне совсем не хочется встретиться с этим ворошиловским стрелком3, будучи запертой в консервной банке. Прямо под дулом было углубление, идеально подходящее для пальца. Я прицелилась, потом зажмурилась и нажала. Ничего не произошло. Отлично, не работает. Я нажала еще раз, просто с горя, и из дула вырвался тонкий луч; понятно, первым нажатием я сняла оружие с предохранителя. Дальше дело пошло быстрее. Я вырезала лазером неровный прямоугольник и вытолкнула ногой искореженный кусок кабины. К сырому запаху джунглей примешивался запах гари. Голова столкнулась с перегородкой... Странно, но именно это привело меня в чувства. Я ухватила Брендона под мышки, не выпуская из правой руки лазер; на боль в плече и виске я старалась не обращать внимания. Кряхтя, подтащила бесчувственного Императора к отверстию, прикоснулась запястьем к краю разреза, горячо, но терпимо. Сначала выкарабкалась сама и тут же распласталась на песке. Прошла вечность, прежде чем я вдохновилась, встала на колени и уцепилась за борт флаэреля. Практически вслепую я нащупала Брендона и из последних сил вцепилась в его плечи. За последние секунды он сильно прибавил в весе... Мы вместе рухнули на горячий песок, его ватное тело скатилось с меня, чему я была чрезвычайно благодарна, сама спихнуть его я бы не сумела. Меня предал собственный желудок. Я успела лишь откатиться в сторону, чтобы не забрызгать Брендона. Зато в голове немного прояснилось. Я захватила тонюсенький голубовато-золотой ручеек и направила на себя, это, конечно, извращение, но не больше, чем вся моя жизнь. Кажется, я задремала. Пробудилась довольно неожиданно – что-то прожгло мой рукав и ошпарило руку. Глаза мои мгновенно распахнулись, чтобы донести информацию до мозга, но я им не поверила: в бледно-желтом безоблачном небе парил рубиновый дракон. Это полуденный зной так повлиял или все-таки удар по голове?.. Впрочем, все неправильно – небо должно быть оранжевым, а не цвета лимонада “Колокольчик”. И тут дракон раскрыл пасть. В американских боевиках я видела, как действует огнемет, тут же ознакомилась с ним на практике. Я вскочила и понеслась к разбитому флаэрелю, на ходу осознавая бесполезность этого поступка – обломки не защитят меня от атаки с воздуха. По пятам меня преследовала неширокая струя огня, я чувствовала, как на ногах вздуваются волдыри от нестерпимого жара. Наконец струя иссякла. Казалось, дракон усмехается, легонько помахивая двухметровыми крыльями. Он завис прямо надо мной и показал тонкий раздвоенный язык. И тут меня осенило. Я побежала. Побежала в направлении, обратном предыдущему, ноги тормозил песок, казалось, что бегу я слишком медленно – оно и понятно, ведь бежала я за жизнью. Очевидно, дракон понял мои намерения и снова начал открывать пасть – я исхитрилась увидеть это, оглянувшись перед прыжком. Успела. Ривал сомкнулся надо мной. Там, где вода соприкоснулась с ожогами, в кожу словно вогнали сотни иголок; уже вынырнув, я завопила от боли. Рубиновый монстр парил все там же. Похоже, он был слегка озадачен. – Тварь вонючая, ящерица шизанутая! – выкрикнув последнее оскорбление, я мысленно порадовалась, что меня не слышит учительница по биологии. Мой новый знакомый обижаться не стал, видимо, не разбирался в тонкостях русского языка, только глядел на меня, не мигая, черными омутами глаз. – ... ! – добавила я. Он открыл пасть. “Задела!” – успела подумать я, ныряя на безопасную глубину. Пора уже что-то делать, ждать, пока у него сядет аккумулятор, смысла нет, я не выдержу раньше – ногу судорогой сведет, да и вывихнутое плечо ноет безбожно... Я вынырнула из реки, подняв сноп сверкающих брызг. Радужные кристаллы взвились на несколько мгновений в воздух, чтобы снова вернуться в свою стихию, оставив от себя лишь круги на воде... Правда, в тот миг мне было не до поэзии. Я замерла посреди Ривала, стараясь не дать течению отнести себя. Помню, капля воды замерла на кончике моего носа... Было во всем этом нечто мелодраматичное. Я воздела руки, словно для молитвы, одновременно перенастраивая зрение; вскоре нашелся подходящий поток. С кончиков пальцев сорвался десяток крохотных молний. В нос ударил запах озона, руки свело от холода. Монстр в желтоватом небе застыл с распахнутыми крыльями. Я поплыла к берегу, нужно было во что бы то ни стало добраться раньше, чем эффект пройдет. Рассекая руками волны, я пыталась вспомнить, где же лазер; вроде бы рядом с Императором, то есть рядом с блевотиной. Фу, дорогая, что за манеры! Дракон пошевелили лапой. Если он выберется из кокона, мне конец. Ноги уперлись в дно, я позволила себе отдышаться. – Ну как ты там, гаденыш свежемороженый?! – выкрикнула я в небо. Ответа не последовало; немудрено, тварь была не только заморожена, но и опутана энергетической сетью. Лазер и вправду оказался недалеко от флаэреля. Возможно, догадайся я сразу им воспользоваться, хлопот было бы гораздо меньше. Огнедышащее чудовище шевельнуло крылом. Я подняла оружие и прицелилась. – Ариведерчи4, милый, – и дважды нажала на спуск. В тот же миг, как из дула вырвался тонкий луч смерти, рубиновый дракон испарился. Прямо передо мной висел одинокий диск Капеллы. Выстрел в солнце... Что ж, если больше нечем заняться... Я вдруг решила, что мне все пригрезилось, что мерзкая змея с крыльями лишь бред больного воображения, вот только саднящие волдыри выдавали реальность происходившего. Я доковыляла до Брендона. Он слабо дышал, хотя до сих пор был без сознания. Близился вечер; опустошенный желудок настоятельно требовал пищи, а я стояла, мокрая до костей, над чуть живым Императором и не представляла, что делать дальше. Порыв ветра принес запах разложения, словно из духа противоречия заурчал желудок. Все-таки роль героини тебе не удалась, подумала я, давай переложим сию ношу на ближнего своего. Кроме Брендона, ближних не оказалось, а он был не в том состоянии, чтобы геройствовать. – Пусть у меня получится, один-единственный раз, – прошептала я, опускаясь на колени. – Пожалуйста. Я склонилась над Брендоном. Казалось, в его красивом лице не осталось и кровинки. Я оттянула его нижнюю губу и прильнула, словно для поцелуя. Дыхание стало тяжелым, и я направила его в Брендона. Я отдавала ему свою жизнь. Мир поблек, потом потемнел, потом... Надо мной склонялось перекошенное ужасом лицо. Блестящие серые глаза, прямой аристократический нос, высокий лоб, очень короткие черные волосы... Создалось на миг и отпустило впечатление, будто я его знаю – знаю чересчур хорошо; красиво очерченные губы зашевелились в безумном мельтешении. Какого черта? Именно с этого вопроса ко мне вернулось сознание, а в мою личную тишину ворвался крик Брендона: – Очнись, Ирина! Странный он все же человек, я вроде глаза уже открыла, а он орет, чтобы я очнулась. – И нечего так визжать, у меня прекрасный слух, – сказала я, садясь на песке. И тут же очутилась в его объятиях. Он просто-напросто сгреб меня в охапку и стиснул изо всех сил, так, что ребра затрещали. Я судорожно втянула немного воздуха и с трудом прошептала: – Не так... сильно. Он ослабил тиски, и я смогла нормально вздохнуть. Что ж, для вернувшейся с другой стороны реальности совсем неплохо. Я вспомнила. Вспомнила морозную пустоту и чувство стремительного полета; и резкое торможение, когда мое “я”, мое прошлое, настоящее и будущее слились в сингулярность, и индивидуальный Большой Взрыв, поглотивший пустоту и холод, и нетерпеливый полет обратно. Вспомнила чувство беспредельности и сопряженности с Вселенной. Рассказывающие про свет в конце туннеля лгут. Лгут и те, кто вспоминает о старце, отказывающемся их принять... Я тоже лгу... Возможно, чуть меньше, чем остальные. Но ведь я и не умирала. – Прости, – в голосе Брендона звенело нескрываемое облегчение. Хороша, наверное, была картинка: великий властитель Межгалактической Империи стоит на коленях на песке, нежно держа в объятиях мокрую курицу, чьи непросохшие пряди волос беспорядочно липнут к лицу, а ослабшие руки висят вдоль тела, как две полузадушенные змеи. Рэйна оценила бы. – Иди сюда, детка. Так, понятно, Брендон разговаривает во сне. Что, впрочем, после всего произошедшего немудрено. – Я здесь, Брендон. Я опустилась на землю рядом с ним, провела ладонью по его щеке... Внезапно сильные руки обвили мою спину, Брендон прижал меня к себе. – Милая... Он же не осознает происходящего, он же просто спит и разговаривает во сне... – Да, Брендон, да... Чуть солоноватый привкус губ и невообразимое море нежности... Его длинные чуткие пальцы находят скрепления моего комбинезона, призрачный блеск звезд высвечивает кусочек его лица и падает на мою грудь. По нашему временному убежищу рыщет ночной промозглый ветер, по моему телу прокатывает волна дрожи – я вся покрываюсь гусиной кожей. Мне жарко. Я до боли закусываю нижнюю губу – нет, нельзя, Ира, что ты делаешь... Он снова целует меня, проводит кончиком языка по моим губам, после – вкус моей крови и его желания. Он приподнимается, все так же не открывая глаз... И начинает осыпать меня мелкими, острыми поцелуями: щеки, лоб, шея, грудь. Я выгибаюсь, тихо вскрикнув во внимательную тишину. Брендон открыл глаза. Недоумение, испуг, отголоски всепоглощающей страсти. – Ирина, я... Ты же знала, что этим и закончится. Только в сказках главные герои побеждают всех врагов и живут долго и счастливо вместе. Вы же с врагами лишь завязали некоторое знакомство. Называю себя дурой и молча радуюсь, что украла кусочек нежности. Конечно, он все понял. Только как-то по-своему. – Извини, Ирина, пожалуйста! Мне сон приснился, и я... в общем, если бы я знал, что это ты, я бы... ну, я ни за что не позволил бы себе... Я резко отвернулась, пытаясь скрыть предательски нахлынувшие слезы. Отлично! Он готов переспать с любой, за исключением меня! – Ничего. Мы оба чуть не сделали глупость. Не заплакала. И голос не задрожал. – Мы же друзья? – осторожно спросил он. Я обернулась. После всего, что мы пережили? – Конечно! – произнесла я вслух. Ты, милый, для меня больше, чем друг, только это уже несущественно... ... Это было ужасно: пробираться сквозь джунгли, опасаясь с каждым новым шагом нарваться на какую-нибудь гадость. Там, на берегу Ривала, все казалось простым и логичным – до Айрина, зимней резиденции Императора, было лишь километров пятьдесят, находиться рядом с разбитым флаэрелем нам не хотелось, тела Стайра и Милена извлечь мы не смогли бы, а хватиться нас должны были лишь к закату, нас раньше не ждали в Айрине. Так или иначе, но решение мы прияли, Брендон докромсал многострадальный флаэрель лазером, достал вакуум-пакеты с едой и кое-какую посуду (мы должны были устроить привал ниже по течению, где Ривал, срываясь с полуторакилометровой высоты, образует красивейший водопад), и мы пошли покорять природу. Уже через пару часов жуткой влажности, стегающих по телу и лицу лиан, и всех остальных прелестей мы поняли, что природа покорила нас. Джунгли: разнообразие, даже буйство растительности, от которого разбегаются глаза, но уже через полчаса все одинаковое – одна ненавистная темная зелень. И насекомые! Скорее всего, именно насекомые и доконали меня. В какой-то момент я просто села на землю и заплакала. Бедолажка Брендон тщетно порхал вокруг меня, подыскивая слова утешения – я не воспринимала действительности. Когда поток иссяк, а боль еще явственно давила на горло, я спросила: – Скажи, у вас водятся драконы? Брендон слегка опешил, но потом популярно так поведал, что водятся, причем в большом количестве, на первой от Капеллы планете – Опоре (всего в системе три планеты: вышеозначенная Опора, Консул I — резиденция Императора, планета-сад и все такое, и Консул II — необитаемый безводный мир, но, рассказывая о нем, Брендон всегда отводил взгляд в сторону, из чего я сделала вывод, что нечто стратегически важное на Консуле II имеется). Содержание сероводорода и инертных газов в атмосфере Опоры вкупе с сильнейшими перепадами температуры, обусловленными малым расстоянием до звезды, делают этот мир малоинтересным для человечества, зато там прекрасно себя чувствуют огромные Дайр’Кооны. По происхождению они прямые потомки рептилий, но “рожденный ползать летать не может” отменяется – Дайр’Кооны оснащены мощными крыльями. Однако разумом удивительные существа не блещут, что и помогло им избежать истребления – людям хватило криогов. Опора – единственное место обитания чудищ, нашим воздухом они дышать не могут, и все попытки вывезти их на другие планеты заканчивались плачевно: даже в полностью воспроизведенных условиях родного мира Дайр’Кооны гибнут. В целом, Брендон подкинул мне материала для размышлений на весь оставшийся путь. И с кем же я тогда сражалась?.. Насекомые!!! Наверное, к вечеру мы осилили километров восемь, хотя по ощущениям выходили все сто. Нам сказочно повезло – мы наткнулись на небольшую, но удобную пещерку, очевидно, бывшую ранее обиталищем крупного животного. С хозяином нам удалось не познакомиться. Я сразу ненавязчиво рухнула в дальнем углу нашего пристанища, а Брендон развел огонь (помню, я еще удивилась, как этот древний навык не атрофировался с веками космической цивилизации). Пока мое бездыханное тело валялось наподобие мешка с картошкой, Император готовил ужин. Кстати, мне очень понравилась его стряпня: нежнейшее мясо с чуть тушеными овощами. Ели мы молча, у обоих не было ни сил, ни желания говорить. А потом Брендона отчего-то потянуло на лирику. – Ирина, можно тебя попросить? Интересный речевой оборот... Грядет великое! Желудок радостно урчал, чувство сытости усиливало мою благодарность, поэтому я просто ответила: – Можно. – Расскажи мне что-нибудь. Из историй погибшей Терры. Ты же знаешь, так много безвозвратно утеряно. Я задумалась. Усталость уже тяжелила мне веки, да и в голове была лишь звонкая пустота, но я должна ему “спасибо” за ужин. – Ладно. Слушай. Я вычитала это у Борхеса, латиноамериканского писателя XX века. Я всегда была к ним неравнодушна – в смысле, к писателям из Латинской Америки. Так вот, это не он придумал, но очень тонко и своеобразно передал. По легенде, где-то высится Башня Победы, с кругового балкона которой открывается вид на все стороны света, а на балкон ведет винтовая лестница. У основания этой лестницы обитает таинственное существо – А Бао А Ку, будто бы чувствующее все оттенки человеческой души. Большую часть жизни оно проводит во сне, но стоит приблизиться человеку, как оно просыпается, и в нем зарождается внутренний свет. Когда человек восходит по винтовой лестнице, А Бао А Ку следует за ним, и с каждой ступенькой его окраска становится все более яркой и отчетливой, а форма более определенной. А Бао А Ку светится от счастья. Но законченности оно достигает, только если поднявшийся на балкон сподобился Нирваны, и дела его земные не отбрасывают тени. И иначе А Бао А Ку замирает на полпути, голубая окраска меркнет, свет, исходящий из недр его, гаснет. Парализованное существо стонет от страдания – страдания незавершенности, нереальности – стоны его едва слышны, словно шелест шелка. Когда человек начинает спуск, А Бао А Ку скатывается вниз, к основанию лестницы, чтобы в безвременном сне дожидаться следующего гостя. И за всю историю человечества А Бао А Ку вознеслось на балкон лишь однажды5… – Как чудесно, – прошептал Брендон. Догорающий огонь отбрасывал блики на его красивое лицо, придавая ему выражение особенной одухотворенности. Он протянул мне руку, я вложила в нее свою маленькую ладошку. Мы сидели на полу пещеры, покрытому сухими листьями, держались за руки и молчали. Мечтательные и спокойные. – Ты же устала, – произнес наконец Брендон. Я кивнула. – Спим по очереди. Ты первая. Сил возражать не было, желания тоже. Почти мгновенно я ушла в глубокое забытье, без времени и сновидений. Брендон разбудил меня, когда иссякла моя половина ночи. Он уснул едва ли не быстрее, чем я до него. Я загляделась на чуть теплящееся пламя, разрывающее темноту. А потом чуть хриплый голос Брендона прервал созерцание. – Иди сюда, детка... А утро пришло неожиданно. Ушла в себя, когда вернусь – не знаю – это про меня. Я сидела на полу, усыпанному листвой, и занималась самоедством. Выискивала, нет, скорее выдумывала, что же во мне есть такое отталкивающее для Брендона. Оторвал меня от этого продуктивнейшего процесса чей-то далекий, но настойчивый рык. Я по-новому взглянула на окружающий мир, и оказалось, что в мире этом уже светло. – Доброе утро. Чудненький охранник! По ходу пьесы, вынести отсюда могли и Брендона, и угли от вчерашнего костра, а я сидела бы, уставившись в одну точку, расположенную где-то в неизбежности – в нигде. – Думаю, нам стоит утвердить план действий на день, – спокойно сказала я. – Боюсь, нам придется протопать остаток пути на своих двух, – невесело произнес Брендон. – Пояснишь? Он кивнул. – Разумеется. Честно говоря, направляясь сюда, я просто хотел увести тебя от той кошмарной картины. И спокойно ждать высланную за нами группу. – Ну и? – Эту группу не выслали. Повисла многотонная тишина. Хорошо во всем этом только одно – к длительному мерзкому переходу я готова. Но выслушать любимого все-таки стоит. – Мало того, что до гибели флаэрель должен был послать импульсы о крушении по всем каналам, ладно, я допускаю, что передатчик вывели из строя первым же залпом, но ведь не проходит сигнал Звезды Атиров! Я кивнула. Должна же существовать надежная поисковая система для усиления безопасности императорской семьи, Звезда — довольно удобный способ связи. – Звезду может носить лишь ее единственный обладатель. Перед тем, как впервые надеть Звезду, хозяин должен внести в нее элемент ДНК – в твоем случае я проделал это за тебя. (Мило – я ничего не чувствовала). – Сейчас носителей звезды двое – так уж вышло, что и мой отец, и я были первыми и последними детьми в семье. Император вообще имеет право только на одного наследника – во избежание гражданской войны. Изредка, нарушая генетический контроль, сначала рождались девочки. Но ни их мужья, ни дети не имели права на Звезду. А все перемещения носителей отслеживаются. Вчерашнее не могли не заметить. Я кивнула еще раз. Брендон уже пропадал – и с планеты, и из времени. Сколько тогда потребовалось на его поиски? Полчаса?.. Было раннее утро, в мире царила прохлада. Но с моего лба ручьями стекал пот. – Сигнал не просто блокируется, – прошептала я дрожащим голосом. – Взамен заблокированному накладывается ложный. – Да. – Твое похищение, смерть Хорина Атира, наши неприятности, – все говорила я, уже не в силах остановиться. – Это звенья одной крайне изощренной схемы. Следовательно, наши приключения только начинаются. – Ты права. Гадостный осадок в горле – черт! – я слишком молода для нелепой смерти, долго не давал спросить: – Что будем делать? Он ответил не сразу. Сначала пододвинулся ко мне, взял за руку и нежно – словно прикосновение крыла бабочки – поцеловал ладонь. – Пойдем. Это лучше, чем сидеть на месте, ожидая убийц. Даже если ничего не получится, попытка всегда результативнее бездействия. Глядя друг другу в глаза, мы поднялись и начали собирать свой нехитрый скарб. С этого момента мы стали самыми близкими людьми в изученной части Вселенной. Единственными, кому могли доверять. Я не сразу поняла, что произошло. На анализ ушло две секунды. И не рассудок, а какой-то глубинный инстинкт заставил меня прыгнуть в заросли. Первый выстрел просто продырявил лист дерева, мимо которого я проходила. И уже от второго я летела навстречу могучим сплетенным лианам с истошным криком: – БЕГИ!!! И эти две секунду, пока я тупо взирала на дыру, выжженную лазером в овальном зубчатом листе, практически решили исход битвы. Разумеется, не в нашу пользу. А еще спустя несколько секунд все тело изогнулось от резкой боли. Изогнулось – и рухнуло, как подкошенное. Мозг сопротивлялся еще вечность – миллисекунду. Лимонное небо рацветилось махровыми черными кляксами – и пропало. Услышав крик, Брендон и не подумал бежать. Он развернулся, одновременно переключая лазер на парализующий режим. ЧАСТЬ II. Свет (Айе). День 15-й, окончание. Если бы собрать все пролитые мной слезы, не набралось бы и стопки. Но теперь я знаю, почему моря соленые – это наверняка слезы богов, устыдившихся своих творений, задуманных такими совершенными... Странно лишь, что слезы их не были кровавыми. Когда я очнулась, лицо было противно влажным. Причем я догадываюсь, как тяжко пришлось системе переработки моего комбинезона, перед тем, как меня отключили, я не опустошала мочевой пузырь. А живот подозрительно плоский... Кстати, зрение ко мне вернулось не сразу. Даже пришлось зажмуриться, когда свет и все краски дня ударили по глазам. ... Я стала старше на жизнь, наверно, нужно учесть... Ужасно давно, в прошлой или даже позапрошлой жизни (месяца два назад), я обожала эту песню Земфиры. Я попыталась двинуться. По конечностям волной пробежала колкая дрожь. М-да... Давненько не было мне так хреново. О! Я начинаю воспринимать окружающий мир! На нос сел зеленый многолапый и четырехкрылый... мух... нет, жук... А, без разницы. Насекомое. И обдал меня ароматом, в сравнении с которым скунс – рекламная акция производителей парфюма. Эх-х... Конец романтике... – Очухалась? Кого я вижу! САМ, живой и без охраны! Повеяло грустью – нет, не присутствием того зеленого друга, а настоящей, слезливой грустью, ведь охрана покоилась на злосчастной песчаной косе у Ривала... – С пробуждением. Ты вовремя, мне позарез нужна консультация. О, только не на ботинки! Гадство... Я брезгливо отвернулась от извергнутого, отерла подбородок тыльной стороной ладони и заставила себя встать. – Гнушаетесь, сэр? Не спорю, в качестве ужина мне тоже это больше нравилось. – Ладно, перестань. Мне действительно нужна твоя помощь. – Лень, – подала голос я, удаляясь от места происшествия. – И сил моих дамских больше нет. Брендон блеснул ровными белыми зубами. – О чем вы, Леди? На вас еще пахать и пахать! Кстати, придется снова тебя откачивать – придушу собственными руками. – А я в чем виновата? Я сюда не напрашивалась, и то, что метят все время в меня, тоже не моя заслуга! Вот оно! Воистину, вначале было слово – а уж потом понимание сказанного. Только озвучив – случайно, необдуманно, я осознала прозрачный, как алмаз, факт: в паре Ирина-Брендон мишень была одна – я. И над этим стоит поразмыслить... – Извини, Брендон, я страшно устала. Глаза закрылись сами собой. Тело взметнулось на полметра вверх, привычно уже принимая горизонтальное положение и вплетаясь в поток Силы. Я зевнула. – Разбуди через часок. – Всенепременно. А тебе что, серьезно не интересно, кто хотел тебя убить? Я философски сплела руки на груди и пожала плечами. – Демоны. Все происки демонов. – А-а... Тогда спи, лентяйка. Вот тут мне стало любопытно. Аж до зубовного скрежета. Никогда не видела Брендона ТАКИМ. Похоже, произошло нечто выдающееся. Но кидаться с расспросами сейчас – моветон. Надо хоть немного поболтаться для видимости, а там он и сам все расскажет. Брендон выдерживал характер. Я висела в воздухе около получаса, от избытка энергии звенело в ушах. Пришлось признать поражение. Я встала и сладко потянулась, разгоняя кровь. С пальцев сорвался десяток ослепительно-белых молний, организм сбросил лишнее. Кроны дерева над головой не стало. В образовавшемся просвете кучевые облака заволокли солнце. – Что за воспитание! – пожал плечами Брендон. – Как можно, Леди? Прогуляемся? Ну как я могла ему отказать?! Далеко идти не пришлось – так, миновали несколько увитых цветистыми лианами деревьев. Он насмешливо прищурил левый глаз. – Вот, хочу представить вам, Леди, нашего гостя. Сэр... простите, имя свое он мне не назвал, ибо не достоин я сего. Брендон живописно взмахнул рукой и склонил голову. Дар речи я обрела очень не скоро. А когда обрела, высказала: – А-а-а!!! А! А-а-а-а!!! Финиш, допилась. И сразу вернулась в состояние ступора. – Знаешь, я тоже был потрясен. – Издеваешься? – шепотом сказала я. – Мне тройную порцию электрошока, пожалуйста. Я думала, вы их уничтожили. – Я тоже. Бледное голубо-зеленое существо безразлично взирало на меня единственным жутко-черным глазом. Шесть конечностей (на самом деле семь – одна была на спине, похожая на щупальце, вылетала по необходимости), две из них нижнее. Семипалые руки. Монстр. Грубая черная пародия на шорты. Металл. Брендон привязал эту тварь лианами к дереву, криог не мог даже шевельнуться, но взгляд его огромного чернильного глаза стрелял надменностью и презрением. Похоже, тварями считал он нас. – Я как раз хотел посоветоваться с тобой, что же нам с ним делать. Общаться со мной он не желает, оставить дорогого гостя мне этикет не позволяет... Может, ты что подскажешь? Я знала, чего он хочет. И знала, что не могу. Адский глаз усмехался. Последний, кто позволил себе такую роскошь, как насмешка надо мной (давным-давно, еще в Питере), хромал полгода. И не смотрите, что я такая маленькая и хрупкая, в бешенстве сил добавляется. Я сама поразилась охватившей меня ярости. Не верьте, спортивной злости не бывает, есть только ярость, направленная против собственной слабости. Остальное я наблюдала уже со стороны, точнее, это был “вид сверху”. Девушка с растрепанными русыми волосами медленно подошла к мифическому монстру. По серебристому комбинезону пробежала волна спектральных бликов. Я подметила безумный блеск в ее глазах. Император, стоящий чуть поодаль, держал руку на оружии, величественный в своей напряженной неподвижности. Безмятежность сменилась паникой, как только существо осознало мое присутствие в своем мозге. Такого от меня не ожидали ни Круфтсис (приблизительно так звали слизняка), ни его помощники на Консуле I. Понадобилось нечеловеческое усилие воли, чтобы самой не поддаться этой панике и обрести полный контроль над его “я”. Первым, что я узнала, была нехитрая истина, до которой я уже и сама начала доходить: преследовали именно меня, Брендон ни в коем случае не должен был пострадать. Это непростительно, но в бешенстве я начала кромсать податливый от страха разум, одновременно поглощая его память. Получилось бессмысленное убийство, но совесть молчала. Внезапно я опомнилась. Нужно сохранить эту тварь живой – хотя бы в качестве свидетеля. Но не только его ценность остановила меня – возможно, милосердие или нежелание уподобиться тому же Круфтсису. Когда я пришла в себя, яркий солнечный день превратился в густые сумерки. На открытом участке неба висели мрачные облака, пока не ставшие тучами. – Выпей, – Брендон протянул мне пиалу. Превосходное вино чуть обожгло мне небо. Я уставилась на криога. Теперь слепой бездонный глаз укоряющее глядел на меня. Брендон не стал дожидаться вопроса. – Ты, как обычно, была без сознания. Знаешь, это уже становится дурной привычкой. Он как-то странно дернулся и замер. Наверно, ему вживляли механизм самоуничтожения – и он сработал. – Черт! – выругалась я. – Нет. Только теперь дошло. К его сердечной мышце был подсоединен микрочип. Я блокировала его сигнал, но не обратила внимания. А как только перестала... – Возможно, это и к лучшему, – невесело усмехнулся он. – Мне не придется его убивать. Ты многое узнала? Я устало кивнула головой. – Достаточно. Только очень хочется поесть и поспать. А потому... Дай-ка. Я протянула руку к лазеру. Брендон послушно, правда, слегка недоуменно подал его мне. – Решила поглумиться над трупом? – поспешил он скрыть шуткой свое замешательство. – А то. Я такая. Лазер вырезал аккуратный квадратик на левом боку “одеяния” криога. Металл отвалился, обнажая небольшой прибор. Я выстрелила в него. Труп поверженного врага шатнуло в сторону – лианы, сдерживающие его, истлели. Несколько секунд он раскачивался, будто бы в посмертном аритмичном танце, а после рухнул на землю. – Сэр Брендон! Леди Калли! – одновременно завопили Звезды. Я улыбнулась и (в который раз?!) потеряла сознание. Мне привиделся Жасп – родной, безумно давно утраченный мир криогов. Память о планете искусственно вживлялась в мозг каждому новорожденному: дом, облик которого они обязаны были сохранить в вечности. Безбрежный океан с единственным материком, захватывающим экваториально-тропическую зону, дал жизнь многим видам, но лишь один эволюционировал сказочно быстро, сказались бесчисленные вспышки на желтой звезде, слабый озоновый слой и, как следствие, воздействие гамма-лучей. И уже через несколько тысяч лет криоги дерзнули выйти в космос. Когда корабли, разлетевшиеся, будто искры от костра, достигли новых миров, они не смогли связаться с Жаспом. Лишь через годы они узнали, что Жасп погиб, его уничтожили без объявления войны. Паспус, Древние – в итоге окрестили разрушителей криоги. С ненавистью, страхом и уважением. И потому практически с рождения криогам вкачивали в долговременную память нереально лазурное море, папоротниковую растительность, изумительно синие небеса и прекрасные строения: криоги были замечательными архитекторами, с очень развитым чувством гармонии. С высоты птичьего полета Айрин показался так себе: беспорядочное нагромождение разноцветных башенок и белоснежных шпилей, со всех сторон окруженных джунглями, а в центре – пять маленьких озер (или луж-переростков), будто какой-то великан оставил отпечатки своих пальцев. Сквозь видения о Жаспе я смутно различала шелест струй дождя о борта флаэреля, здесь же было спокойно и сухо, лишь бело-голубой со звездой флаг Империи чуть колыхался над самым высоким шпилем. – Сердце мира, – заметив, что я очнулась, Брендон улыбнулся. – Чувствуешь полное единение с природой. Я рассеянно кивнула. Да уж, полное единение. Ничего, что силовое поле протяженностью в несколько километров полностью ограждает Айрин от воздействия той самой природы? Мне вспомнилось щемящее чувство восторга от полета над горами Раута: те исполины, подпирающие небеса, много сильней растревожили душу. Флаэрель заложил последний вираж перед посадкой. – Что с телами Стайра и Милена? Их извлекли? – спросила я. Кажется, Брендон удивился вопросу. А может, его расстроило напоминание о смерти телохранителей. Он облизнул губы, подпер лоб рукой и чуть нервно ответил: – Точно не знаю. Партию я отослал. Думаю, завтра их останки кремируют. – Я хочу присутствовать при этом, – не поднимая глаз, сказала я. Брендон медлил с ответом. – Они погибли вместо меня. – Хорошо, – согласился он. – На рассвете. Я приду за тобой. Больше мы не разговаривали. Он проводил меня до Аметистовой башни, ставшей ненадолго моим домом, и до боли сжал мою ладонь. Трое из шести телохранителей, следовавших за нами, остались охранять мой сон. Но я не спала. Вплоть до того момента, как воздух подернулся золотистой дымкой рассвета, я заполняла чистые листы мелким и не слишком понятным почерком. Что-то подсказывало мне, что другой возможности не будет. И лишь первые лучи далекой Капеллы вынудили меня упасть, не раздеваясь, на расстеленное ложе. Спасительное забытье длилось не более пятнадцати минут. Переливчатая трель возвестила о приходе Императора и о неизбежности новых кошмаров. День 16. Я вновь и вновь вспоминала Ривал, тот чудный безоблачный день, закончившийся столь трагически, запах горелого мяса... Кроме нас с Брендоном на площадке у неприметного серого здания присутствовал весь личный состав охраны Императора, расквартированный в Айрине. Я была единственной женщиной. По дороге Брендон объяснил мне, что традиционно женщины не допускаются сюда, к этому простенькому домику. Он вещал что-то о гуманности, а я лишь понимала, что матери, жены и сестры лишены возможности проститься с близкими. Конечно, они проводят последнюю ночь рядом с почившим, но... Не лезь со своим уставом в чужой монастырь, Ирочка. Они так живут. Люди на площадке расступились. В полном молчании восемь мужчин в форме внесли два белых с черной траурной лентой прямоугольных ящика. Офицер протянул нам с Брендоном сложенные имперские флаги. На мгновение взметнулись полотнища и опустились на безликие гробы. Брендон преклонил колено, я последовала его примеру. Ящики с телами Милена и Стайра внесли в недра их последнего приюта. Никаких залпов и прощальных речей, просто общая скорбь, поделенная поровну. Кажется, я поняла, почему женщины не принимают участия в церемонии – слишком жестоким показался бы им этот ритуал без утешений и слез. Наконец, Брендон встал, протянул мне руку, помогая подняться. – Нас ждут. Его заявление ничуть меня не удивило. Впрочем, если бы не его инициатива, я бы сама настояла на собрании высших чинов Империи: ведь я намеревалась перевернуть ее вверх тормашками. Собрание Малого Императорского Совета. Я хотела быть краткой, безумно мало времени до рассвета, впереди вторые сутки без сна, но, чувствую, у меня не получится. Лорд Телли, ближайший советник Императора. Белесые клочки волос вокруг обширной лысины и испещренное морщинами лицо. Тщательно маскируемое недоверие во взгляде. Как и подавляющее число присутствующих, Телли достался Брендону по наследству от отца. Возможно, наиболее крепкий орешек в здешнем зверинце. Лорд Кайс, сравнительно молодой и энергичный министр внутренних дел (сразу оговорюсь: настоящие звания Лордов невозможно коротко и ясно перевести на русский, так что я их... упростила). Он сидел по правую руку от Телли, и казался полной его противоположностью: от густой шевелюры до добродушной улыбки. Правда, закралось подозрение, что добродушие малость наиграно, но в целом – приятный человек. Следующим за длинным овальным столом расположился Сэр Ивенс-Атир, самый высокородный из собравшихся (не считая, конечно, Императора и, как ни странно, меня). Сэр Ивенс приходился Брендону троюродным дядей. По совместительству он являлся проконсулом Вельзевула, изначально не приспособленного для людей мира. Так и болталась бы ближайшая планета EV Ящерицы в космосе одинокой скалой, но на ней обнаружили богатейшие залежи драгоценных камней, столь любимых аристократией. Теперь треть Вельзевула – вечноцветущий сад, остальное – прииски. Сэр Ивенс-Атир входит в десятку состоятельнейших людей Империи. Я не заметила особого энтузиазма в Сэре Ивенсе, он явно хотел поскорее расквитаться с делами и вернуться к своей необременительной должности. Высокий и тучный, он, несомненно, производил внушительное впечатление. Когда Брендон представлял следующего участника, мое сердце пропустило пару ударов. Напротив Лорда Телли сидел и ехидно улыбался ненавистный мне Лорд Гейзел. Я поспешила отвести взгляд, слава богам, память у меня хорошая, инаугурацию я помню отчетливо. Единственная женщина в зале, Леди Милен с первого взгляда показалась холодной и неприступной. Чуть орлиный профиль и иссиня-черные волосы без седины (но не без краски), отсутствие макияжа и бледно-голубые ледяные глаза. От нее не ускользнуло удивление на моем лице при упоминании ее фамилии. Несколько в нарушение регламента она спокойно произнесла: – Я его мать. Для женщины, пережившей гибель сына, она держалась на редкость уравновешено. Леди Милен занималась финансами Империи, а также инфраструктурой Консула I. Проще говоря, имперский казначей. Места в зале, да и за столом, было еще предостаточно, большинство почти неосязаемых воздушных кресел пустовало. Мне осталось ознакомиться лишь с двумя приближенными к власти. Сэр Эйден... Такое лицо могло быть у зимы, известной в этом мире только понаслышке. Кустистые брови над светлыми глазами (я, слепая курица, не разглядела цвета). Сэр Эйден улыбался – ему было откровенно скучно, но трагичность и суетливость наша его забавляла. Из длиннющего списка его званий я поняла, что он – высокая военная шишка (странно, а с виду – сплошное ванильное пирожное). Лорд Хелин, худосочный человек с длинными, очень живыми пальцами, почти не привлекал внимания. Его серо-коричневое одеяние тому крайне способствовало, я даже предположила, что здесь не обошлось без тайных спецслужб. Брендон не опроверг моего убеждения, представив Лорда Хелина своим вторым советником. Итак, представление началось. Ирусик, твой выход! Дрожали коленки. Эти люди решали судьбу и политику Империи, они видели меня впервые (краткое представление на церемонии инаугурации не в счет), и вряд ли были склонны верить мне. А собиралась я всего-навсего выдвинуть несколько обвинений в государственной измене – без доказательств, и убедить их развязать войну – без оснований. (И еще у меня зверски болит голова, не с будунища, нет, просто спать иногда надо). – Сэр Брендон, мы все чрезвычайно рады видеть вас и Леди Калли в здравии, – благочестиво произнес Гейзел. Брендон рассеянно кивнул. Я даже не пошевелилась – по-моему, этот человечишка готовил гадость. Тем временем проконсул Македонии продолжил: – Но ни я, ни досточтимые Лорды и Леди не понимаем цели сегодняшнего собрания... Мой обожаемый Брендон не дал ему договорить. – Лорд Гейзел выражает сомнение в Императорском праве собирать Совет или в глобальности вопросов, выставленных на обсуждение? Ох, любил повторять мой старинный приятель: “Не буди во мне зверя, а то кролик проснется!” В Брендоне пробудился лев. Я кожей чувствовала, как колеблется Гейзел: и то была приятная неожиданность. – Нисколько, о Император! Но хотелось бы услышать эти вопросы... – Вы не в курсе последних событий, Лорд Гейзел? Теперь в зале бушевал небольшой такой тайфунчик “Брендон Атир”. – Почему же, я осведомлен о случившемся. Трагическое стечение обстоятельств... Но ведь это вопросы к техникам! – С техниками мы это обсудим, – подала голос я. – Но не они плели заговор. Повисла тишина. Они даже дышать перестали от изумления. Впрочем, пауза, выдержанная в лучших традициях Станиславского, затянулась. Я поднялась с удобного седалища; шелест шелка прозвучал, как порыв ветра в лиственном лесу. Я сложила ладони в корявое подобие сферы и подула в отверстие между большими пальцами. И сразу резко распахнула ладони. Маленький световой шарик послушно полетел в центр зала. Я взмахнула одними кистями рук. Капля света взорвалась мириадами искорок, разлетевшихся во все стороны. – Теперь ни одна форма материи, энергии или мысли не покинет помещения. Извините за неудобства. Видите ли, минимум двое из вас – предатели. Достаточно достойная тема для обсуждения, Лорд Гейзел? Он весь как-то посерел и сдулся. Ответа я не дождалась, в принципе, не очень-то и хотелось. – Леди Калли, – осторожно обратился старик Телли. – Я слышал, это связано с криогами? По комнате прокатилась волна спазматических вздохов. Кроме Телли, Брендона и меня, невозмутимым остался только Сэр Ивенс-Атир. То ли еще будет, господа! – У вас хорошие шпионы, советник, – снисходительно улыбнулась я. – И у вас, Сэр Ивенс. Леди Милен закашлялась. – Так это правда?! – Да. Великие мира сего расшалились, как несмышленые щенки. Я воспользовалась передышкой, чтобы опуститься в парящее кресло. Может, и вздремнуть бы успела, но Брендон не дал. – Тише! Продолжайте, Леди Калли. Я открыла глаза и широко улыбнулась. – Это очень давняя история. Точнее, их две. Но первая попроще – обычные подлость и жажда власти. С какой начнем? Лорд Кайс? – Я?! – выдохнул молодой политик. – Наверное, с первой... Если проще... Он вызвал очередную порцию улыбки. – Это очень по-людски, Лорд Кайс, плыть по течению. Пусть будет по-вашему. Однажды группа богатых, влиятельных и честолюбивых людей приходит к мысли, что им чего-то не хватает. Чего, казалось бы? Если бы они скинулись, то запросто приобрели бы какую-нибудь туманность. Я чуть задержала дыхание. Давненько у меня не было такой внимательной аудитории. – А не хватало им власти. И еще, наверное, адреналина. Так родилась идея государственного переворота. Состоялась неудачная попытка убийства Хорина Атира. По плану, наследником становился очень юный Брендон, а регентами его должны были назначить Леди Атир и Сэра Ивенса-Атира. Не так ли, Сэр Ивенс? Правитель Вельзевула вздрогнул. – Что вы хотите этим сказать? – Неудачливый киллер был найден в тот же день мертвым, причем яд ему ввели часов за сорок до этого, – невозмутимо продолжила я. – А вскоре скончалась и Леди Атир. – Мама была больна! – вспыхнул Брендон. Не поднимая глаз, я покачала головой. – Нет. Это была официальная версия. Сэр Хорин был не просто харизматическим лидером, он был мудрым человеком. “Жена Цезаря должна быть вне подозрений“6, – отсюда и болезнь Императрицы. И он не хотел травмировать тебя. Да, пока помню, Сэр Эйден, Ларта Атир в девичестве носила фамилию Эйден? Он спокойно кивнул. – Она была моей двоюродной племянницей. Я повнимательней вгляделась в Эйдена – он оправдал мои ожидания. Человек огромной внутренней силы. – А остальные заговорщики? – задумчиво спросила Леди Милен. – Остальные? Больно быстро вы все схватываете, я еще не обвиняла Леди Атир. – Я... – начала подниматься Леди Милен. – Сядьте, – перебила я. – Ничего личного. Да, Ларту втянули в свой круг предатели, но лишь благодаря шантажу. Только не спрашивайте подробностей, не отвечу. Единственное, что могу сообщить – они угрожали убить и Брендона. А остальные... Они затаились. Император утроил охрану вокруг себя и сына, создал тайную организацию, агенты которой очень внимательно наблюдали за элитой Империи. На лоб мне упала прядь волос. Не то, чтобы она жутко мне мешала, но я неторопливо убрала ее с лица. – Есть такой наблюдатель и здесь. Я встретилась глазами с Хелином. – Правда? – вежливо поинтересовался он. Да так ненавязчиво, что я чуть не захлопала в ладоши. – С вероятностью до тысячной процента. Брендон наконец поднял голову. – Давайте сделаем небольшой перерыв. – Хорошо! – легко согласилась я. Сказать по правде, я уже порядком вымоталась. – Сфера Влияния обоесторонняя? – спросил Брендон. На минуту я замешкалась. – А, чай, кофе, потанцуем... – Что-что? – вмешался Лорд Хелин, не знакомый с моими земными причудами. – Не обращайте внимания, Лорд Хелин. Нет, Сэр Брендон, я сейчас сниму обратный заслон. Отчего-то официальное обращение к человеку, так недавно осыпавшему меня поцелуями на ложе из палой листвы, совсем подкосило меня. Брендон тем временем делал заказ, шепчась с малахитово-зеленым тетраэдром. – Все, – достаточно громко произнес он. Тетраэдр втянулся в поверхность стола. – Мы с Леди Калли ненадолго покинем вас. Я минимально удивилась, окинула взглядом всю честную компанию, криво ухмыльнулась Гейзелу и приняла предложенную Императором руку. У неприметной дверки в конце зала мы ненадолго замешкались: я приоткрывала Сферу Влияния. Надо было возиться дольше. В маленьком Жемчужном кабинете меня ждала взбучка. – Что за спектакль?! Просто скажи, кто участвует в заговоре! Я их казню и закончим на этом! И где твоя рассудительность, Брендон? Когда, объясни мне, когда что-либо было так просто? – Успокойся, Брендон. Да, ты самая важная и наиболее голосистая лягушка в этом болоте, но думать-то иногда надо, прежде, чем квакать! Заговор – всегда айсберг. Конечно, важно снять именно верхушку, но здесь я хочу знать как можно глубже. Не забывай, последнее время с навязчивым упорством пытались прикончить именно меня! И потом, хорошо: назову я тебе имена, ты их казнишь, сразу поднимется недовольство. Этот гнойник слишком сильно разросся, чтобы его удалить, придется убедить всех в твоей правоте. А без шума ты этого не добьешься! Я перевела дух. Скоро у меня язык отвалится, столько говорить! Изумительное дело – моя дешевая демагогия Брендона убедила. Пару минут он мерил шагами кабинет, скрестив руки на груди, а потом кивнул. – Ты права, Ирина. Прости за мою горячность. То, что ты сказала про мать... Слишком сильный удар для меня. – Извини. Прекрасные серые глаза его глядели в пустоту. Я погладила его по щеке. Прости и ты меня, милый, за мой обман! Не знаю я практически никаких имен, потому и понадобилось мое нехитрое шоу. Перед моим лицом возник красивый бокал на длинной ножке с темно-рубиновым вином. – Выпей, оно придаст тебе сил. Бокал сам скользнул мне в руку. Какое это чудное явление – прогресс!.. Сигналом к возвращению послужила попытка прорвать Сферу Влияния. Я взвизгнула от восторга и кинулась к Императору. – Брендон, ты прелесть! – возликовала я и звонко чмокнула его в щеку. – Бросай винище, там Совет скучает! Ошалелый взгляд послужил мне ответом. Хорошо, хоть пальцем у виска не покрутил. Но он умница, не стал упираться и мирно побрел за мной. Воздух плавно прогнулся – мы шагнули внутрь Сферы. Семь пар глаз уставились на нас с явным негодованием. Малый Императорский Совет нервничал. Как мило с их стороны! Хелин выбивал дробь по крышке стола, Леди Милен покусывала нижнюю губу, глазки Лорда Гейзела бегали из стороны в сторону, даже Сэр Ивенс всем своим видом выражал возмущение. Старик Эйден сидел ровно. Но больно уж напряженной была его неподвижность, а сосредоточенное лицо Лорда Телли отчего-то приобрело синеватый оттенок. И только Лорд Кайс широко и добродушно улыбался – просто само спокойствие. В моей душе звенела радость от первой (крохотной, правда) победы, поэтому я искренне ответила на его улыбку. Мы с Брендоном заняли свои места. – Продолжим, – сказала я. Слова мои повисли в звенящей тишине. – Продолжим, – повторила я. – Лорд Кайс, вы уже сделали какие-то выводы из вышесказанного? – Боюсь, пока рано их делать, – подался вперед Кайс. – Ведь вы далеко не все нам сообщили, Леди Калли. Похоже, я сумела-таки поколебать его равновесие. Уже 2:0 в мою пользу. – Вы абсолютно правы, Лорд Кайс, безусловно. Однако. Леди и джентльмены, у меня две новости, плохая и хорошая. С которой начнем? – Сейчас не повредила бы хорошая новость, – чуть зло ответила Леди Милен. Фи, леди, злость вам совсем не к лицу – старит очень. – Отлично. Сегодняшнее собрание закончится до обеда. И до наступления нового дня мы все сможем отдохнуть. – Какая же плохая? – перебил меня Гейзел. И было мне так хорошо, что я даже не стукнула гада. А желание возникло. – Покинув Зал Собраний, все вы останетесь под контролем Сферы. Все дальнейшие слова потонули бы в многоголосом хоре. Впрочем, я, не будь дурой, помалкивала. Бессонная ночь вновь начала сказываться. Я растерла виски кончиками пальцев. Брендон как раз успел успокоить свой зверинец, когда головная боль отступила. – Империя не может позволить изменнику предупредить других участников заговора. Ваши неотложные дела могут подождать, да и не может быть у вас дел важнее порядка в государстве. О, Брендон – ты лучший! Я не смогла бы так весомо и просто. Концерт по заявкам закончился. – Не волнуйтесь, – милостиво разрешила я. – Минимальное общение вам обеспечено, но все информационные обмены будут фиксироваться. Физиономии семи великих отражали различные степени конденсации бешенства. Не скрою, я наслаждалась зрелищем. – Знаете, осталось немного. Мы уже дошли до наших дней. Итак, первая попытка провалилась, зато дала нам новое действующее лицо – Рэйну Ивер. Девочка выросла прехорошенькой и честолюбивой. Должности Первой Леди Империи, опрометчиво обещанной ей Сэром Хорином, ей показалось мало, но это не главное. Рэйна влюбилась. И так ей повезло, что влюбилась она в одного из предателей, и он сейчас среди нас. – Почему бы не назвать имена и не покончить с этим балаганом?! – взорвался Лорд Гейзел. Он вскочил с кресла и брызгал слюной в соседей. – Назовите их или признайте, что вы ничего не знаете! Вы пытаетесь взбесить нас, чтобы кто-либо выдал себя, не так ли? Я и бровью не повела. – Сэр Брендон, если я не ошибаюсь, Македония находится у самой границы Межгалактической Империи? – Абсолютно верно, – невозмутимо ответил он. – Что ж, вы вынудили меня. А так хотелось рассказать все по порядку! Император, мои слова обладают официальной силой? – Безусловно, Леди Калли, вы носите Звезду Атиров, ваше слово приравнено к императорскому. – Лорд Гейзел, вы обвиняетесь в двойном предательстве, – я подарила ему самый нежный взгляд. – Ну, и все ваши слова могут быть использованы против вас. Храните лучше молчание. Я кивнула Брендону. – Что?!! – вскричал Гейзел. За его спиной уже стояли два офицера личной гвардии Императора. Я смежила веки. Первый акт отыгран. – Круфтсис, шпион инопланетной цивилизации, именуемой криогами, появился на Македонии почти два года назад, в самый разгар вашего романа с Леди Ивер. Вам не кажется излишне циничным, что отдавала приказ об убийстве Хорина Атира дочь его спасителя?.. Впрочем, об том мы поговорим завтра, к сожалению, без вас, Лорд. – Уведите его, – приказал Брендон. Никто не издал ни звука, даже Гейзел весь обмяк, не протестуя больше. – Собрание продолжится завтра, с того же времени, – сказал, поднимаясь, Брендон. Беспечная Капелла вызолотила мир. – Где бы ты хотела пообедать? – спросил Брендон. – Хочу воздуха. Скоро задохнусь в четырех стенах. – Легко, – улыбнулся он. – Пройдемся? Айрин был похож на россыпь драгоценных камней в золотой оправе. Я облокотилась на руку Брендона. Мы немного попетляли между башенками Айрина – минут пятнадцать-двадцать, но к концу прогулки я начала потихоньку зевать. Обед был накрыт прямо на траве, в сердце пяти серебряных озер. Легкий ветерок забавно шевелил волосы, блаженная прохлада с воды сняла напряжение. Гомон птиц, плавающих совсем рядом, звучал как музыка – он был много приятнее возмущенных возгласов участников недавнего Совета. И здесь были лебеди – чудесные гордые птицы с планеты Земля; одна белоснежная пара величаво подплыла к нам, и мы кормили их с рук. Я вздрогнула всем телом, почувствовав руки Брендона на своих плечах. – Ты очень измучилась, – он скорее утверждал, чем спрашивал. Я повернулась к нему лицом, и несколько долгих мгновений мы мучительно вглядывались друг в друга. И если бы не охрана, ненавязчиво маячившая в отдалении, возможно, мы долго стояли бы так. Трапеза прошла в молчании. Не то, чтобы нам нечего было сказать, просто мы теперь многое понимали без слов. Вяло ковыряясь в десерте – безрадостные мысли спугнули аппетит – я следила за экзотическими пернатыми. Время на отдых прошло. – Я установила Барьер Невмешательства. – Наконец-то. Я уже чуть сам это не сделал. Ты сегодня здорово вызверилась. – Адекватная реакция. Очень бесит, что в меня постоянно стреляют. Я уже молчу про того красненького дракошу. Он, по крайней мере, был довольно симпатичен. (Кроме прочего, у меня начинается цикл, болит поясница и низ живота, а мне некогда заняться родными болячками из-за всяческих уродов, желтое небо действует мне на нервы, да еще вон та кособокая рыжая птица разоралась, будто из нее живьем выщипывают перья: с удовольствием свернула бы ей шейку, а в остальном я белая, мягкая и пушистая, только не выспалась.) – Мне нужен корабль. С ОЧЕНЬ преданным капитаном и ОЧЕНЬ молчаливой командой. Он удивился, но абсолютно держал себя в руках. Хорошо здесь готовят Императоров. – “Странник”. Когда он тебе нужен? – Завтра. Тиор Райли должен будет добраться до Айрина, чтобы я смогла дать ему указания. Нужно разведать позиции криогов. Брендон кивнул. – Я так и думал. Ты завтра закончишь с Советом? – Ну да, по-любому. А что? – У меня встречное предложение. Я запихну тебя в звездолет и наконец-то займусь делами. – Брендон, нет! Я же там никого не знаю! Он встал. Теперь мне приходилось смотреть на него снизу вверх, а это всегда подавляет. – Слушай, Ирина, я устал трястись за твою жизнь. Мне уже за каждым деревом мерещатся киллеры! Тебе нужно исчезнуть с Консула, желательно, в неизвестном направлении. Веришь, мне сейчас будет, чем заняться, например, придушить эту гадину Рэйну, а ты единственная, кто реально расценивает угрозу нового нападения криогов. Ты нужна там. Пожалуйста. Вот и вся любовь. Спасала, спасала его, а он меня отсылает. О, черт! Конечно, я понимаю, что все его слова справедливы, но... Брендон, это жестоко!.. Я согласилась. Что мне еще оставалось? Ветер что-то зашептал мне на ушко. Кажется, передавал приветы от звезд... День 17. Поднимая взгляд от исписанной страницы, я с удивлением заметила рассвет. Мягкая релаксирующая музыка давно и тщетно зазывала меня в кровать. Последний мой рассвет на планете... День разоблачений и расставаний. Сделав последний глоток вина, я отключила освещение и легла спать. Солнечные лучи выписывали теплые дорожки по лицу. (Только проснувшись, я узнала, что на меня покушались, причем так грубо и смехотворно, что с убийцей справилась электроника здания, даже не подавая вызова охране). На душе было легко, будто я здесь родная. Девочка, покинувшая дом, чтобы поиграть в песочнице, но вернувшаяся на зов к обеду. Я была в космосе. Только покинув планету, я решилась дать капитану Райли описание системы, в которой аккумулировались силы криогов. – Замечательно, – с подкупающей улыбкой произнес капитан. Собственно, я ожидала, что он начнет просматривать карты, введет информацию в блок управления, короче, любого действия. Но Тиор Райли просто сидел в своем кресле, скрестив руки на груди и не сводя с меня глаз. А потом он рассмеялся. (Я собралась обидеться, но не успела). – Не надо так удивляться, Леди. По сути, “Странником” управляю не я, а бортовая система, кстати, ее зовут Ана. – Приятно познакомиться, Леди Калли, – донесся из динамиков милый женский голос. Лучше бы она молчала. Стало жутко не по себе. – Компьютер? Капитан откинулся в кресле. – Не называйте ее так. Ана расстроится. Она не человек, конечно, но она живая. – Спасибо, Тиор. Я вздрогнула. Это до ужаса неестественно, когда с тобой разговаривает стенка. – Когда я была на Консуле, одна девушка, Арна, сказала мне, что за Катастрофу на Терре ответственны компьютеры... – Это бред, почему-то распространенный на не компьютеризированных планетах среди низших слоев, – ответил капитан. – К 2587 году еще не закончились разработки КР – кибернетического разума. Катастрофа – дело рук человеческих, исключительно человеческих. Не пытайтесь увидеть в Ане врага, толком не узнав ее. Повисла немного неловкая пауза. Я ощутила себя ребенком, которого отчитывают за нелепую оплошность. – Я не хотела обидеть тебя, Ана. – Нисколько. Я в порядке. К слову, я закончила поверку расчетов и проложила курс. Тиор Райли улыбнулся. – Так-то лучше, девочки. И куда мы летим, Ана? – На периферию скопления молодых массивных звезд в газовой туманности Тарантул