Двойник (ЛП)

Нет. Я в безопасности. Проходит секунда и она поворачивается лицом к мужу, который стоит неподвижно в дверях. Ее профиль наводит на меня страх. В нем есть отголоски моего Альта… и меня.

- Скажи мне, что ты ей веришь, - тихо говорит мать моего Альта. - Что когда она звонила тебе сегодня днем, она говорила это не просто чтобы нас успокоить.

- Она знает, что делает. - Голос мужчины звучит напряженно. Это ее отец. - Она скоро вернется домой.

Слушая их, я с легкостью могу представить как мои собственные родители - если бы они были живы - вели бы ту же самую беседу. На мгновение все четыре голоса у меня в голове накладываются друг на друга, размываются и перемешиваются, прежде чем я начинаю их различать. Я подавляю приступ жалости к родителям моего Альта, внезапно возникший из-за того, что им приходится выносить. Глупо с моей стороны забывать даже на секунду, что их грусть даже относительно не связана со мной.

- Она уже столько продержалась… - шепчет ее мать. - Я должна верить, что она будет той самой. А как там Глэйд? У нее есть от него новости?

Глэйд. Страйкер. Ее парень.

Ее отец тяжело вздыхает:

- Она сказала, что пока нет.

- Я просила ее обдумать еще раз, стоит ли просить его стать страйкером. Даже если это означает, что Совет не будет рассматривать инцидент как СУ, если все всплывет. - Она подходит к книжной полке и рассеянно поправляет некоторые книги, продолжая говорить. Должно быть, моя мама вела бы себя так же - занимала бы чем-нибудь руки, чтобы приуменьшить значимость того, что она в тот момент говорит о судьбе ее ребенка. - А тот мальчишка, которого она видела с ней. Разве можно быть уверенной, что это не нанятый ее Альтом страйкер?

При этих словах я сжимаю руки, и чуть было не роняю пистолет. Во рту мгновенно пересыхает.

Корд. Она говорит о Корде.

Картинки мелькают перед глазами, как вспышки молнии. Моя пуля задевает ее щеку. Выражение ее лица, когда она отворачивается, чтобы бежать от Корда. Его лицо выглядит суровым и обеспокоенным, когда он перевязывает мою рану, но нежность рук выдает его с головой.

- Помнишь, она видела его фотографии в доме своего Альта? - отвечает отец. - У него на запястьях нет меток.

У меня дома. Там ли она сейчас, пока я здесь?

- Она вряд ли где-то поблизости от дома. Никто не глуп настолько, - говорит мать, ее голос резок и наполнен ненавистью. Это сбивает меня с толку и ставит в тупик, потому что я знаю, что по крови она мне такая же мать, как была и моя настоящая мама. Почему мне кажется, что эта боль, разрастающаяся в груди, одновременно и обоснована, и бессмысленна? Каким образом она так тесно связана с возрастающим страхом за Корда?

- Она сказала, куда планирует направиться теперь? - Спрашивает мать.

- Она сказала, но сначала она дождется в Гаслайте новостей от Глэйда. Он должен позвонить ей завтра по выполнении заказа.

- Но она же не может ждать его вечно! - в ее голосе слышатся истерические нотки, абсолютно нормальные для матери, беспокоящейся за своего ребенка. - У нее кончается время!

- Скоро мы все узнаем, - говорит отец, стараясь успокоить свою жену. - Давай, ты должна поесть. Пойдем вниз.

На этом они оба покидают комнату. Вместе идут по коридору, звук их шагов, спускающихся вниз по лестнице, вскоре сходит на нет.

Несколько секунд я не двигаюсь, пытаясь собрать волю в кулак. Информация давит на меня со всех сторон, угрожая порвать меня на части. Я не могу осознать ее всю сразу.

Глэйд. Мой Альт в ожидании. Мой дом. Корд.

Каким-то образом я должна выяснить, куда она собирается идти дальше. И единственный, кто может дать ответ на этот вопрос - это ее отец.

Я медленно выхожу из гардероба и плавно подхожу к дверному проему. Замираю в неподвижности и прислушиваюсь, чтобы удостовериться, что они все еще внизу. Только услышав стук кастрюль и сковородок на плите, я осмеливаюсь, наконец, выйти в коридор. Напротив - рабочий кабинет.

Из окна в крыше позади меня падает достаточно света, чтобы я могла рассмотреть, что находится внутри. Покрытый ковром пол. Вдоль одной стены - книжные полки, большая лекционная доска вдоль другой.

Я подхожу к столу. На нем лежит портфель, а еще:

Пустая кофейная чашка.

Планшет.

Две книги.

Мобильный телефон.

Ручка, лежащая на единственном листке почтовой бумаги, на котором что-то нацарапано.

На самом деле, всего две линии, ярко выделяющиеся на белом фоне.

Нет логического объяснения тому, что мой пульс учащается именно в этот момент, и начинает биться в ушах как гром. Сердце и желудок словно подпрыгивают от того, чему мой мозг не хочет верить. Дрожащими пальцами я беру бумагу в руки.

Сложно разобрать. Свободной рукой я достаю телефон, включаю его и подношу светящийся дисплей к записке. Сначала я ничего не понимаю. Бессмысленные каракули на бумаге, цифры и буквы, которые не имеют ко мне отношения.

Хотя нет, они имею ко мне прямое отношение.

77513 Аркадиан. Мой адрес. Что понятно.

А то, что ниже - не ясно.

77561 Аркадиан. Через пять домов от меня.

«Она сказала, куда планирует теперь направиться?» Спросила ее мать.

«Сказала» Ответил отец.

И тут до меня, наконец, доходит.

Корд. Внезапно расстояние между нами становится невыносимо: мой рассудок подвергается испытанию на здравомыслие. Еще никогда раньше я не хотела видеть его так сильно, как в эту минуту.

Я роняю бумагу обратно на стол. В один шаг оказываюсь у окна кабинета. Я на втором этаже, возвращаться тем же путем, что я вошла - не вариант. Я тихо, медленно поднимаю жалюзи, хотя внутренний голос отчаянно рекомендует мне поторапливаться.

За окном передний дворик. Голые фруктовые деревья, которые я видела раньше, кажутся маленькими, далекими и хрупкими, они слишком далеко, чтобы спуститься по ним вниз.

А значит, придется скатиться вниз по крыше и спрыгнуть. Скат крыши, несомненно, крутой. Крутой и скользкий от дождя, обрывающийся в никуда.

Если я буду думать об этом, то потеряю время, пытаясь найти другой путь. Так что я запрещаю себе думать об этом, и вместо этого представляю лицо Корда.

Окно открывается наружу по металлическим направляющим. Обеими руками я давлю на стекло, пока вся квадратная рама не вываливается наружу с тихим хлопком. Она падает на кровлю со звоном и катится вниз, пока не сваливается с края. От паники у меня учащается пульс, однако я не слышу удара о землю - обошлось хотя бы без этого.

Я выбираюсь наружу и оказываюсь сидящей на кромке оконной рамы. Глубоко вдыхаю, держусь и начинаю наполовину сползать, наполовину скатываться вниз, пытаться держать центр тяжести тела так, чтобы устоять на ногах.

Я не могу удерживаться долго, гравитация берет свое, и я начинаю переворачиваться. Быстро.

Я ударяюсь о крышу бедрами, коленями и локтями. Успеваю заметить грубое асфальтовое покрытие; темное, затянутое облаками небо; бледное пятно луны. И хватаюсь за водосточный желоб, идущий по краю крыши. Дыхание обжигает горло, а ноги болтаются над подъездной дорожкой. Костяшки пальцев побелели от боли, я в отчаянии цепляюсь за водосток. Плечи вздрагивают в такт барабанящему сердцу.

Оставшаяся часть пути сравнительно не опасна, расстояние от кончиков пальцев ног до земли примерно пять метров. Я отпускаю руки, следя за тем, чтобы колени были чуть согнуты, пока я не приземляюсь на ноги. Мои зубы громко клацают друг о дружку, когда я перемещаю вес тела вперед и перекатываюсь кувырком, как нас учили на уроках кинетики.

Мое плечо долго и сильно вопит от боли, прежде чем наконец успокоиться. На этом все. Ни переломов, ни вывихов. C трудом верится.

Пробежав через лужайку и вылетев на полной скорости на улицу, я направляюсь вперед, домой, к нему.

Мой район превратился в минное поле теней, опасностей и угроз. Я больше не узнаю его в кромешной тьме ночи. Я держусь ближе к заборам и кустам, стараясь раствориться в ночи, насколько это в человеческих силах. То обстоятельство, что она предположительно должна быть в Гаслайте до завтра, слабо обнадеживает. Всякое бывает. Люди могут неправильно расслышать. Мой Альт могла выяснить, куда пошел Глэйд, найти его тело и помчаться обратно в Джетро, чтобы уничтожить меня дважды - один раз за себя, один раз за него.