Двойник (ЛП)

Свет снаружи гаснет, и комната погружается в темноту. Но темнота не кромешная, потому что на приставном столике в коридоре кто-то оставил включенный планшет. На его экране мелькают картинки, превращая потолок во вращающийся астрономический узор.

Меня одолевает острое любопытство, которое невозможно игнорировать. Я аккуратно убираю дезинтегратор обратно в рюкзак, прежде чем подойти ближе.

Семейные фотографии.

Странно видеть свое лицо рядом с людьми, которых я не знаю, на мероприятиях и местах, которые для меня не существуют. Это ощущение лишает меня присутствия духа и заставляет сомневаться в своем месте в жизни, я чувствую себя как призрак, скользящий сквозь стены. Жизнь, которую я считаю своей, внезапно кажется менее реальной.

В этой жизни я единственный ребенок.

Я была лучшей во втором классе; мы отмечали это в модном ресторане прошлой весной.

Моим кавалером на танцах прошлой зимой был достаточно смазливый парень - какими обычно бывают качки.

Меня наградили кубком как выдающегося нападающего школьной футбольной команды…

Постойте-ка.

Я пристально вглядываюсь, дожидаясь, пока снова не появится фотография с танцев. Когда она появляется, мои подозрения подтверждаются, от чего у меня перехватывает дыхание.

Это он. Страйкер, которого она натравила на меня. Парень, которого я убила. Ее друг, ее бойфренд, тот, кого она любила.

Глубокий и болезненный укол раскаяния вызывает волну жара, который обжигает мои глаза. Зачем ей надо было заставлять меня это сделать, ведь все происходящее касается только нас двоих? А если бы то, что случилось с ним, случилось со …

Мои мозг машинально проносится мимо этой мысли, так, как я перепрыгивала через трещины на тротуаре, когда была маленькой. Нет, этого не случится. Не теперь, когда я так близка к финалу. Я закрываю глаза и медленно выдыхаю. Снова открываю их и смотрю на оставшиеся фотографии.

Сосредоточься.

На всех фотографиях у нее одна и та же улыбка на лице, то же выражение. Яркое, живое, открытое. Волосы всегда чистые, а одежда не мятая. Даже ее осанка безупречна.

- Замечательно, - бормочу я себе под нос. - Абсолютное совершенство. - Она мой худший кошмарный сон, отличница с настоящими результатами. Она из тех ребят в школе, которые не могут не уличить меня в том, что я медлительна, неуклюжа и не соответствую требованиям, независимо от того, как тщательно я пытаюсь это скрыть.

Она тот Альт, который заслуживает победы.

Я вздрагиваю и отворачиваюсь, мой желудок сжимается в комок. Как бы там ни было, теперь на игровом поле наших назначений шансы сравнялись. Ее страйкер умер от моей руки. Я отказываюсь верить, что она лучше меня. Я не могу.

На это не осталось больше времени. Мне нужно уходить отсюда поскорее. Не знаю, что было бы хуже: если бы кто-то пришел и принял меня за нее или если бы понял, что я - не она.

Сверху прямо надо мной раздается звук. И еще, потом скрип половиц, на которые кто-то наступил.

Кто-то все-таки дома.

Нет смысла пытаться унять тошноту, которая разливается по всему телу, заставляя мои нервы звенеть. Она не пройдет, пока я не доделаю свое дело.

Из-за того, что на улице сейчас абсолютно темно, внутри еще темнее. Я на ощупь, по стене, тихо поднимаюсь наверх.

Здесь я вижу лучше. Прямо надо мной в крыше расположен большой световой люк, на улице опять идёт дождь. Капли ручейками стекают по выпуклой крышке. Звук, который должен бы успокаивать, наоборот вызывает тревогу, с каждым глухим ударом все внутри меня сжимается сильнее и сильнее.

Четыре комнаты. Одна из них ванная. Другая - рабочий кабинет, за дверью виднеется письменный стол, а за ним неотчетливые очертания высокой спинки кресла.

Рядом с кабинетом закрытая дверь, за которой, должно быть, находится спальня. Полоска тусклого света пробивается сквозь щель между дверью и полом. Из комнаты доносятся приглушенные звуки телепрограммы или сериала. И еще голоса чуть громче, как пронзительное жужжание насекомых.

Комната её родителей.

Спальня моего Альта находится в конце коридора. Я уже ощущаю царящую там атмосферу неподвижности. Ее здесь нет уже давно, скорее всего, с самого начала.

Я вхожу, переступая через порог, где светлая древесина коридорного пола встречается с мягким ворсом ковра. До меня доходит слабый аромат, и я морщу нос от отвращения. Слишком цветочный. Хорошо бы включить светильник, но я не могу рисковать, ведь свет могут заметить. Ну что ж, мне не впервые приходится работать в темноте.

Во многих отношениях это обычная спальня пятнадцатилетней девушки. На кровати разложены подушки, чтобы можно было удобно поваляться, на стенах развешаны постеры и фотографии (и его фотографии тоже повсюду). Комод заставлен косметикой и украшениями.

За исключением того, что все здесь до ужаса аккуратно. Подушки лежат ровно, а не раскиданы. Постеры и фотографии на стенах развешены под прямыми углами по отношению друг к другу. Косметика выстроена в ровные ряды, а украшения лежат отдельными кучками.

Меня снова посещает это странное чувство, то же, что и внизу, когда я наткнулась на фотографии ее бойфренда. Меня одновременно бросает в холод и в жар, напоминая, что нельзя забывать, я нахожусь в доме человека, который ничего не хочет так, как увидеть меня мертвой.

Хватит, Вест.

Я начинаю искать.

Сложно что-то найти, когда не знаешь точно, что ищешь. По пути сюда, у меня была блестящая идея, что я могу наткнуться на старый телефон с контактными номерами, на список близких друзей, с которыми она поддерживает связь, может быть, даже на брошенные записки с заметками о том, как меня выследить. Хоть что-то, что бы подсказало мне, как она собиралась меня устранить.

Проклиная себя, я тихо открываю комод, просматриваю бумаги, сложенные в аккуратные стопки на столе, пытаюсь запустить разрядившийся планшет. Я ведь видела ее лицо, ее глаза. Как я могла надеяться, что она поскользнется в самый неподходящий момент и оставит для меня зацепку?

Дверь гардероба открыта. Пробегая пальцами по ее одежде, я думаю о своей потной рубашке, своих мятых, засаленных джинсах. Я чувствую по запаху, как грязны мои вещи и я сама. Секунду я раздумываю, не переодеться ли мне. Я уверена, что ее одежда подойдет мне, как моя собственная. Но эта мысль исчезает, не успев оформиться. Я не могу. Это было бы слишком… личное. Как переступить границу, которая и так слишком размыта. Превращаться из одной личности в другую не должно быть так просто. Здесь она жила, спала, мечтала, здесь сама суть того, кем она была и есть. Если бы я провела здесь больше времени, стала бы я больше похожа на нее, чем на себя? Эта мысль одновременно и забавляет, и беспокоит.

Стоп.

Голоса, доносящиеся из другой комнаты, становятся громче. Скрипит открывающаяся дверь, неожиданно в спальне загорается и быстро гаснет яркий свет, слышится шорох шагов по коридору.

Я немедленно прислоняюсь к стене, рюкзак оказывается зажат за спиной, смотрю широко раскрытыми глазами в темноту, стараясь дышать тише. Нырнув в шкаф, я падаю на колени. У меня перед носом висят куртки, а ботинки и кроссовки создают неровную поверхность под ногами. Я упираюсь рукой в стену для устойчивости.

Шаги приближаются.

Я высвобождаю руку из рукава и дотягиваюсь до пистолета. Почувствовав рукой холодную сталь, я сжимаю его в ладони. Наступившее спокойствие и помогает, и мешает. Я медленно поднимаюсь, пока снова не стою на ногах, опираясь о дверной косяк гардероба.

В дверном проеме спальни возникает большая тень. Потом она разделяется на две. Мне видны фигуры ее родителей, освещенные светом из-под крыши. Мгновение они стоят неподвижно, замешкавшись на пороге, как будто вспоминая, как было раньше. Желая, чтобы все было как прежде.

У меня проступает холодный пот, я чувствую его едкий запах в воздухе. Я ощущаю во рту резкий горький вкус страха.

Кто-то входит. Шаги легкие и нерешительные. Это мать. Она протягивает руку, чтобы коснуться чего-то на столе. Движение ее руки похоже на мелькание призрачной тени. Она поправляет то, что я сдвинула. Я задерживаю дыхание, пытаясь понять, может ли она почувствовать, что в комнате есть еще кто-то. Но не просто кто-то, а я - Альт ее дочери.