Страница 24 из 29
9. Тянет куреньями гашишными в воздухе дыханьями душном. Музыканты манерами различными пищат, визжат и гремят — словно таран по ушам — чтобы сосед не расслышал соседей. И вот сидят, почти прикасаясь коленями, шепчутся: «Нужно… Нужно… Толпа, товарищ, глупа, и обещаний не надо жалеть ей… Бей богача поперек лба! Сарынь на кичку и смерть дворцам! (А власть, разумеется, нам…) — А вы слышали, что говорят, будто строенье земное не так уж прочно — вулканы проснулись… Леса горят… — Это все богачи распускают нарочно! Верфи, было, прекратили закладки, отпускали рабочих целыми сменами… Злобились массы, и печатали мы прокламации: „Пролетарии! Час настал!” И вот снова дела в порядке: в предвиденьи эвакуации правительственные заказы разбили девятый вал!..» — Богачу и вулканы — полезные факторы — не надо — потухнут, а то разгораются… — Но и пролетарий — гнида не малая: за надбавку к прибавке продаст идею… — «Будем у власти — его не побалуем, скрутим шею!..» …И наблюдающий из полиции слушает и удивляется: С этой позиции… Как же так получается?! А в противоположном углу другая компания тоже прижалась к столу для конспиративного собрания. Шепчутся: «Нужно… Нужно… — Правительство с левыми слишком дружно. — Посещая заводы, с рабочими лижутся министры из сдобного теста! — — Пора прописать пролетариям ижицу и, в зародыше бунт задушив, поставить на место! — Но и богачи хороши: с мяса ли, с рыбы ли — им все равно лишь бы прибыли! Сволочь не малая! Им — барыши, а ты погибай за идею! Будем у власти — их не побалуем, скрутим шею! А наблюдающий из полиции слушает и удивляется: — С этой позиции… Как же так получается?! — Но мысль — по инструкции — вещь посторонняя и, не расцвев, потухает ирония… О, Посейдония 10. Глохнет ночь. Время к времени медленно лепится. Глохнет улица, будто чужая, идешь — никого не встречая… Только одна еще вывеска светится. Мимо шагающий буквы, нарочно неловкие, с трудом разбирает прохожий. И улыбается понимающе (словно поглаживая по головке) «Клуб Молодежи». …В подвале цветной полумрак, у стен — в закоулках — целуясь, скучают вдвоем. Играет оркестр, задыхаясь в истоме глухого оргазма, блещет, как озеро, пола узорчатый лак, и на нем — корчатся в пляске, похожей на страстные спазмы. Другие толпятся у бара, из вычурных рюмок сосут, безразлично, густые ликеры… Кому-то какая-то вдруг не понравилась пара — а грязная капля на блещущем лаке — шлепнулась грузно — обидой нарочной — бесстыдное слово. И все оживились в предчувствии ссоры иль драки… В запале, в азарте, как будто на старте — как будто всю жизнь ничего не искали другого — сцепились друг с другом… Как по воде, разбежавшимся кругом, расходится ярость. Взрывается дикая удаль — всех захватило заразой угарной — мальчишки ломают скамейки и стулья, девчонки швыряются с визгом посудой, даже на улице — гам разозленного добела улья!.. Свистки постовых все сверлящей и чаще, в окнах виденья проснувшихся спящих, машины пожарной взвывает рожок. Хлещут водой беспощадные шланги, полиция крестит дубинами, как и по чем попадя, обходя их и с тыла, и с фланга, загоняя в тюремный возок… И вот они рядом в участке сидят. Потухли глаза, безразличны спокойные лица, как будто им все — абсолютно — равно, как будто вся жизнь только снится, и видится мир сквозь закрытое паром окно. Им показали с экрана живые картины, всевозможные каждой судьбы обстоятельства — — все пропасти и все вершины, все героизмы и все предательства, все пороки и все добродетели, все соблазны и все отвращения — — и равнодушные мира свидетели, одного не находят в нем — самозабвения. Сердца их сильнее не бьются, и мысли живей не текут оттого, что все девушки всем отдаются, что служебные вещи за всех выполняют их труд. Раз желать до безумия больше нечего — мир приедается, хоть калечь его! Инспектора, по привычке, глядят иронически-хмуро: «Еще почти дети, чего ж они встрели дуром на этом свете?» При них говорят о своем — о зарплате, о повышениях, об уменье с начальствами быть на короткой ноге, о возможных волнениях и, конечно, о том, что у всех теперь на языке… А те — безразлично: мужчины и женщины — слушают без внимания, что на равнине открылись гигантские трещины, что в городах угрожают обрушиться здания… И, выражения лиц не меняя, что-то как будто в зрачках на мгновенье мелькает и тает… Пробуждение или агония?.. О, Посейдония! 11.