Страница 38 из 125
БИБЛЕЙСКИЙ ЛИФТ
Вчера и сегодня, прикован навек, От стойки в подвале, от гнева и рюмок, Вскипая покорной печалью Ревекк, Как песнь эмигранта взлетает из трюма. Гудя подымается трубкою ртуть — Под вечер термометр домов лихорадит, Выкачивая тепловатую муть Ночных кабаре на садовой эстраде. И вот фонарем посветив в вестибюль, Где скучно, где мрачно, где звери и птицы, Где с улиц промасленный, синий июль Войдет как монтер и в кабинку садится, — Ты всходишь, плывешь и сквозь волны времен Почтительно скалишь скафандр водолаза И, крякнув, извергнешь десяток Ион, На берег контор вознеся по заказу. И вновь, наяву или только во сне, — Не вспомнить, не вспомнить… — но сон одинаков: С земли до небес и белее, чем снег, Воздушную лестницу видит Иаков… Так к пристани ж! к небу — и благослови! И я возношусь над пространством и страстью Поющим святым ослепленной любви Над прошлым, над тьмою, над львиною пастью… …А к утру опять сквозь туманы и плач У рамп революций веселое соло: Над городом черной рукою палач Подымет за волосы мертвую голову… «Воля России». 1931. № 5–6ЗВЕЗДНАЯ СИМФОНИЯ
Крылатый лев, подняв крыло, как парус. Въезжает в мир, в зал, в зрителей, в меня. И беглый отблеск черного огня Взлетает вверх, во тьму, на третий ярус. …Я встаю, я готов помочь. Укротитель, ты сердце плавишь! Ты душу сжигаешь, как ночь, На белом рассвете клавиш. И мир воскрешая как звук, Ты ширишься траурным эхом Над мертвою бездной разлук — Небесная весть и утеха… — А в дверь колотя кулаком, Задыхаясь, шипел как пена Пришелец в плаще голубом: «Впустите! Я — тень Шопена! Скорее, симфония звезд Пружиною бьется в ухе! Я должен, пока еще мост Не поднят и бродят духи»… И плащ на куски изорвав. Рыдал и грозился чертом… А лакей во фраке потертом Убеждал: «Уходите, граф…» «Воля России». 1931. № 5–6ВИЛЬГЕЛЬМ ТЕЛЛЬ
В лощину, где дымный отель Клеймо на снегах выжег, Ледник, словно Вильгельм Телль, Съезжал, по ночам на лыжах И в окна стрелял, как в цель… Падала в пропасть альпийская серна. Блуждая, дрожали во льдах закаты. Плыли в пространствах, легки и безмерны, Магнетических бурь голубые раскаты. Стрельчатый бархат рос на окне. Мисс кутались в соболя. Весна приходила — и нет как нет. Сегодня — тридцать ниже нуля, И серна жарится на огне. — Часы в вестибюле ходили вразвалку. Чернели стрелы, вонзившись в «три». Горы смотрели — им было не жалко: Люби, ненавидь, живи иль умри. Но для любви одной жизни — мало, И много — для ненависти. Замерзай! …Ночь шевелила змеиным жалом И наводила слепые глаза. Ветры крутили бумажный кораблик. Взлетела ракета у входа в тир. — Разве руки твои не озябли Держать на ладонях яблочный мир?.. Засыпала, нахохлившись, черною птицей Тень, как орел на песке арены. — Ты видишь — призрак любви двоится И плачет в пространствах призывом сирены. Тель пускался за нею в путь. А в спальнях мурлыкал газ. Укрывшись, дремали постели. И всю ночь, не смыкая глаз. Смотрели сквозь стекла ели На твою голубиную грудь, В крови от стрелы Телля… «Воля России». 1931. № 5–6.НОВЫЙ КОЛУМБ
(Лирическая поэма в 7 занавесах)
1Искушение Подрезывать ветки и в клумбах рыться. Поливать цветы на окне… — Горожанин, смотри, этот черный рыцарь Подъезжает к твоей стене! И леса, и зеленые горы Защищают твой тихий мир. Здесь чужды золотые шпоры, Громы труб и шепоты лир. — Горожанин, послушай, как ветер снов Шелестит голубыми знаменами мая Над прудом, где плывет и поет рыболов. Весну на трезубце любви подымая. Стучатся, стучатся и в дверь, и в окно Прозрачные пальцы дождей и сияний. Смотри — здесь печально, здесь — пусто, темно. Там — синие звезды цветут в океане… Любовь наклонилась… И в черном крыле Мохнатые розы пылают над ухом. И в зареве страсти, в корчме, на столе Дрожащие свечи дымятся и тухнут… Горожанин, ты чувствуешь — запахом клумб Усмиряют сердца и радеют о вере. Горожанин, прощай же! Сегодня Колумб Паруса подымает цветущих Америк!.. 2Появление Колумба Ты входишь в сон обугленным лицом. Как христослав, индийский царь со смирной. И вот поешь. Клонится смерть венцом И вторит жизнь твоей любви всемирной. …И циркулем все карты исколов, В журнал надежд записывает — удаль. И мечется. И вот поет без слов. И входит в сон… — О, что скулишь ты, пудель! Горбатый нос над парусом повис. Века, века… А все считаешь ребра? Корабль любви вновь пристает на мыс Надежды-злой, или надежды-доброй… Но ты — не негр. И ты — не кочегар. Полночный бар — не капитанский мостик. И ты идешь, скучая, среди пар, И пьешь вино или играешь в кости. И входишь в сон, как в корабельный люк. Моря гремят и бьются грудью в берег. Ты ищешь встреч. Но, жаждая Америк, Все ж больше их ты любишь — песнь разлук… О, вечный гость! Что я тебе отвечу? — Ты как заря восходишь вдалеке И из зеркал идешь ко мне навстречу И держишь мир в протянутой руке…