Страница 9 из 23
Эстанислао. Для миллионов людей нет ничего более убедительного.
Инес (резко). Тогда пойте осанну войне!.. Сражайтесь и погибайте вместе с солдатами!.. Я похороню вас под пальмами и установлю на могиле красную звезду… И заставлю отца Сантьяго читать над вами не писания апостолов, а сочинения Маркса!
Эстанислао. Отец Сантьяго до того сбит с толку, что и это сможет. (Смеется.)
Инес (с грустью). Наше с вами положение, как видно, вас забавляет?
Эстанислао. Было б хуже, если б оно нас удручало.
Пауза.
Инес. Вы женаты?
Эстанислао. К чему этот вопрос!.. Неужели сейчас это важно?
Инес. В известном смысле – да.
Эстанислао. Я не женат.
Инес. Но, быть может, вы любите какую-нибудь девушку в вашей далекой холодной стране?
Эстанислао. Моя страна не такая уж холодная, как вы думаете… И люди тоже.
Инес (настойчиво). Я спрашиваю, есть ли там у вас любимая женщина?
Эстанислао. Была!.. Но теперь ее нет. Ее убили фашисты.
Инес. И вы не можете ее забыть?
Эстанислао. Я храню память о ней… Любовь у нас не обожествляется.
Инес (сухо). Благодарю! Это я и хотела знать.
Эстанислао. А зачем?
Инес (с гневом). Потому что у нас любовь обожествляется.
Эстанислао (шутливо). Всегда?
Инес. Да! Она превращается в андалусское «канте хондо».
Эстанислао. Что это такое – «канте хондо»?
Инес. Песня о любви и смерти, которые как бы подхлестывают друг друга.
Эстанислао. Как высокопарно! Тореадор из ревности убивает цыганку! Или цыганка – тореадора! Как там?
Инес. Не насмехайтесь! Наши отношения тоже могут вылиться в «канте хондо».
Эстанислао. Это было бы замечательно! Но мне кажется, что у вас слишком разыгралось воображение.
Инес. Замолчите! Не искушайте смерть!
Эстанислао. У вас, испанцев, скверная привычка: все время думать о смерти.
Инес. Вы тоже то и дело упоминаете о ней.
Эстанислао. Это потому, что я уже наполовину испанец. У меня даже имя испанское.
Инес. Кто придумал вам это имя?
Эстанислао. Солдаты.
Инес. А вы знаете, что значит «браво»?
Эстанислао. Знаю. У этого слова много значений.
Инес (задумчиво, словно сама с собой). Это значит смелый, мужественный, великолепный!.. (После паузы.) Но также – и разбойник. (Смеется.)
Эстанислао. Я могу обидеться.
Инес (с волнением). Напрасно. Разбойники у нас в почете! Хотя бы за смелость, с которой они выступают против наших безумных законов. В Сьерра-Неваде из вас вышел бы славный разбойник!.. (Тихо, мечтательно.) Разбойник, который вершит правосудие!
Эстанислао. Разбойники не помогут испанскому народу! Доказательство этому – ваша анархистская коммуна.
Инес. Не ругайте ее! Эта коммуна была моей самой прекрасной мечтой! Но мечта исчезла как сон! Погрязла в безумии! (Тяжело вздыхает.)
Эстанислао. Только мечтать – мало.
Инес. Но я ужасно люблю мечтать! (Оживленно.) Хотите, помечтаем вместе?
Эстанислао (усмехаясь). Давайте.
Инес. А вы не будете надо мной смеяться? Обещайте.
Эстанислао. Обещаю.
Инес (с нарастающим оживлением). Представьте себе, что мы двое разбойников в Сьерра-Неваде!.. Или нет… Лучше в саваннах Венесуэлы. Вы умеете ездить верхом?
Эстанислао. Вероятно, ne так, как вы!
Инес. Ничего!.. Как всякий разбойник, вы быстро бы научились. А я стрелой могу мчаться на коне! И лассо умею бросать, и метко стреляю. Мои предки по материнской линии – из Венесуэлы. Я в какой-то степени креолка – вы не верите?… В моих жилах течет и кровь индейцев… Я вовсе не из тех чистокровных кастильских дворян которые целовали руку Наполеону!
Эстанислао. Я этого не знал. Но что же мы будем делать в вашей саванне?
Инес. Поступим на работу в имение одного моего родственника… Будем гоняться за дикими буйволами и лошадьми.
Эстанислао. Значит, вы хотите сделать из меня ковбоя?
Инес (разочарованно). Вы – ужасный человек!.. (Подумав.) А что вы будете делать, если вам удастся выбраться отсюда живым?
Эстанислао. Пойду сражаться за свободу другого народа.
Инес. Какого?
Эстанислао. Например, китайского.
Инес (с горечью). И забудете обо мне!.. (Затаив дыхание.) Вы разбойник… разбойник… разбойник… И я с каждой секундой все больше люблю вас!
Эстанислао. Хорошо, что вас не слушают ваши бывшие слуги, иначе вы потеряли бы весь свой феодальный авторитет.
Инес (обернувшись к воротам). Ваш часовой куда-то исчез.
Эстанислао. Отошел, чтобы не мешать нашему разговору.
Инес. Какая деликатность!
Эстанислао. Он очень любит меня. Мы с ним вместе сидели в тюрьме.
Инес (с удивлением). Вы сидели в тюрьме?
Эстанислао. Да. За участие в антифашистском восстании.
Инес. Где?
Эстанислао. У себя на родине.
Инес. Значит, вы профессиональный бунтовщик?
Эстанислао (с улыбкой). Да… Почти профессиональный…
Инес. И всегда были коммунистом?
Эстанислао. Всегда! С первых классов гимназии.
Инес. А вам не приходилось отказываться от своих идей? Вы не разочаровывались в своих товарищах?
Эстанислао. Нет! Коммунист никогда не отказывается от своих идей!.. Как бы ни разочаровывался в товарищах…
Инес (с удивлением). Почему?
Эстанислао (с улыбкой). Такова сила этих идей.
Инес. А трудно стать коммунистом?
Эстанислао. Нелегко.
Инес. А что для этого надо? Читать? Анархисты больше всего смеются над вами за то, что вы постоянно что-то читаете или изучаете.
Эстанислао. Это оттого, что анархисты из народа – неграмотны, а образованные – ленивы… Но одного чтения, конечно, мало.
Инес. Что же нужно еще?
Эстанислао (с улыбкой). Зачем вы об этом спрашиваете?
Инес. В вашей партии есть аристократы?… Вы знаете кого-нибудь?
Эстанислао. Да, знаю! Например, командира республиканской авиации.
Инес. И его жену?
Эстанислао. Да. Она заведует отделом в Министерстве иностранных дел.
Инес. А вот один испанский король, дон Санчо Второй, провозгласил всех испанцев аристократами!
Эстанислао (улыбается). Умный король!.. Вероятно, он понял, что настоящие аристократы в его стране – это пахари, кузнецы, ткачи.
Инес. Но ваша партия тоже могла бы объявить всех испанцев коммунистами.
Эстанислао (с легкой иронией). Сейчас это трудновато, но через какое-то время – вполне возможно.
Инес. Тогда и аристократы могли бы стать коммунистами?
Эстанислао (улыбаясь). Конечно!
Инес (с ответной усмешкой). Простите меня за этот несерьезный разговор.
Эстанислао. Самый приятный разговор с испанцами – несерьезный.
Инес (вглядывается в него). Сейчас вы кажетесь совсем другим, не таким, как вчера!
Эстанислао. Мы с вами из различных миров, но как люди во многом друг на друга похожи.
Инес. Не слишком! Вы вот владеете собой, а я не могу! У меня нет чувства меры. Порой я утрачиваю даже чувство реального… Ударьте меня, если я начну забываться!
Эстанислао. Хорошо! Начнете забываться – получите пощечину. (Смотрит на нее с улыбкой.)
Инес. А вы не станете меня ненавидеть?
Эстанислао. Не стану.
Инес. Поймите, это чисто испанский недостаток. Пока мы живы, мы всегда мечтаем или грезим! В испанском языке сон и мечта обозначаются одним и тем же словом «суэньо»!.. Жизнь для нас – сон!
Эстанислао. Да!.. Вы, испанцы, живете снами… и грезите наяву.
Инес. Разве это так плохо?
Эстанислао. Нет! Это замечательно! Жизнь, мечта и сон – формы одной и той же действительности; они взаимно дополняют друг друга… Но я как будто тоже начинаю забывать про действительность! (Смотрит на часы.) Надо посмотреть, что делают солдаты… Сеньора! (Щелкает каблуками с легким поклоном.)