Стихотворения

II Звонят к обедне. Стольный град Проснулся. Ясен день холодный. В стану Васильковом скрипят Телеги с рухлядью походной. Трясет серебряной уздой И стременами конь княжой Перед княжьим шатром закрытым. Храпит и в землю бьет копытом. Кормилич княжичий, старик, Торопит в путь дружину с князем: «Нам впереди поход велик,— Как раз обоз в грязи увязим. Пойдем-ка, князь! Того и жди, Польют осенние дожди, И стой тогда в болотной тине! Вели-ко стан снимать дружине!» Василько вышел из шатра. Чтоб нарядить, уладить сборы, Проститься с берегом Днепра, Взглянуть на киевские горы. Быть может, долго не видать Тех мест, где веры благодать Над темной Русью просияла. Где Русь крещенье восприяла. И грустно сердце сжалось в нем. Как будто чуя скорбь и горе, И вспомнил княжич о былом И о княжой недавней ссоре. «Мне, может, — думал он, — сулит Судьба в грядущем ряд обид, От близких родичей — истому, И вместо славы — папилому. В худое время мы живем. За распри друг на друга ропчем; Радеет всякий о своем, А о земле, наследье общем, Никто не хочет пожалеть, Отдав ее врагам на снедь. Мы вместо мира, устроенья Заводим ссоры да смятенья. Великий прадед Ярослав! Берег ты землю от печали, Храня отеческий устав,— И наши вороги молчали. Могуч, как древле, царь Давид. Ты громкой славой был покрыт: Но время тихое минуло — И Русь в крамолах потонула». Так Ростиславич размышлял О распре — княжеской заразе, А перед ним уже стоял Посол от киевского князя И молвил, низко поклонясь: «Зовет тебя на праздник князь И просит в Киев, господине, Для именин приехать ныне». — Мне дома быть пора давно,— Князь отвечал, — гулять не время: Рать будет дома неравно. Да и других забот беремя. Коль призван править князь землей. Ему гостить в земле чужой Не след: в семье влыдыка нужен… Скажи: теперь я недосужен. Ушел гонец; но вслед за ним Великий князь прислал другого: «Хоть на денек приди к родным,— С гонцом княжое было слово,— Об атом  я  прошу любя». Давыд прибавил от себя: «Пожалуй в Киев нынче, брате! Куда спешишь? Не слышно рати! Отказ твой семя к распре даст. Ужели хочешь новой ссоры? На злое дело князь горазд. И в нем вражда созреет скоро: Из друга сделаться врагом Ему не диво, — знай о том. Коль не приедешь к Святополку. Не будет в съезде нашем толку». Василько вымолвил: — Аминь! О ссоре мне и думать больно,— Он стан отправил на Волынь И сам поехал в Киев стольный. Торопит он и бьет коня; Но конь, уздечкою звеня, Идет неспешно и лениво. Храпит, потряхивая гривой. Беспечно едет князь вперед. Навстречу отрок приближенный Спешит от киевских ворот К нему, печальный и смущенный; Он стал пред ним и говорит: «Не езди, князь! Беда грозит! Вернись — иль быть греху да брани! Тебя возьмут, вернись заране! Не езди: Киев — западня, Поверь моей правдивой речи. Верни ретивого коня — Твоя дружина недалече. И ты, как дома, будешь с ней. Уйди подальше от князей.— Они лишат тебя удела, В них мысль ехидная созрела». — За что ж князья меня возьмут?— Спросил Василько удивленный.— Не верю я, нет правды тут,— Схватить нельзя же беззаконно? Я Святополка не боюсь: Не для того со мной союз Скрепил он крестным целованьем. Чтоб встретить гостя злодеяньем. Ходил я всюду напрямик.— Зачем назад мне возвращаться? Я в битвах взрос и не привык От юных лет врагов бояться.— Так Ростиславич отвечал И путь свой в Киев продолжал: Был княжич чист и прям душою, Не знался с хитростью людскою. Спокоен в Киев въехал он И у хоромин княженецких Остановился, Окружен Толпой дружинников и детских, Выходит к гостю на крыльцо Великий князь; его лицо Омрачено; с улыбкой странной Он молвил: «Здравствуй, гость желанный!» И ввел его он в тот покой. Где князь Давыд, потупя очи, Поникнув хитрой головой. Сидел, темней осенней ночи. Увидев гостя, вздрогнул он И на приветливый поклон И речи князя молодого Не может вымолвить ни слова. Василько весел и не ждет Грозы; а гром над головою, И скоро час беды придет, Великий князь кривит душою. Кривит пред ним, а князь Давыд, Немой как рыба, вниз глядит. Ждут слуги взгляда, и готовы Для Ростиславича оковы.