Страница 21 из 23
28. СЛОВО О ПОЛКУ
Большие кони, злые кони Постромки рвали, путы шлей, Таща в проклятом перегоне Тупые туши батарей… Вслед опрокинутой колонне Тьма волочила мокрый шлейф. Квадратный строй людей и лошадей Еще хранился в эскадроне. Бойцы задумались: гей, гей, Когда еще заржут их кони Перед атакою, на лоне Бездонных галицких ночей? Ночь отступленья. В арьергарде Ждет смерть, готовая взглянуть В лицо тому, кто ляжет отдохнуть, Кто ляжет сторожить в азарте Путь, обозначенный на карте, Как вековых походов путь. Полки прошли в ночную муть. Глаза отставших выворачивались с корнем Из их орбит, как пни болот, Чтоб увидать, как пыль встает Вослед колоннам, конным, черным, Трубящим слет. Но вновь через времен пролет Легли, как на струну, на страдный путь с восхода И топоты копыт — вперед, вперед, И грохоты голодного похода. Из Збруча шлемами опять черпали воду, С лица смывая кровь, пыль, пот. И протекли года. И приходили внуки На те поля, где с честью дед полег, И желтый череп вновь любовно брали в руки, Кладя его глазами на восток. И словно отсветы судьбы его жестокой Цвели над мертвой головой: Ведь это был боец передовой, Разведчик грозной армии Востока. О, желтый череп — камень межевой На скорбных перекрестках войн… Великого маршрута веха — Желтеют черепа, глазами на восток. Над головою мертвой, в век из века, Отрадно движется людской поток. О, череп сумрачный, глядящий на восток… 1929 Перевод Б. Турганова29. НОЧНОЙ РЕЙС
Ю. Яновскому
Небрежно подымается рука, Перо упругое сгибается, как шпага. Ломаясь, рушится на зыбкую бумагу Кривою мачтою строка. Но, наполняя парус плавных строф, Скрипит в канатах литер этих Ветер Воображенных катастроф. Исканье катастроф, восторгов и дорог — Печаль печалей всех, отрада всех отрад. Пусть же несется твой смелый фрегат, Фрегат патетических строк. Он чует сквозь штормы, и ночи, и тьму Всей снастью с кормы и до носа, Что открыты ему, Что доступны ему Пути скитальца матроса. Ровны и строги, Легли по морям Прямые дороги, Как сабельный шрам. Тень — беспокойна, крылата — Корсарского злого фрегата Всё будет летать по неверным волнам; И ветер промчится по черным бортам — Ветер простого солдата, Ветер отважных людей, Он кричит альбатросом меж рей, Тугой, как дуга арбалета, Прямой, как удар стилета, Шершавый, словно ржа Корсарского ножа. Так цепь руби скорей И рвись вперед с причала! Ведь не в чернильницах фрегат твой ищет шквалов,— Ты не позволишь потому Заколебаться в час аврала И компасу, И сердцу Решительному своему. 1928 Перевод И. Ушакова30. ФОКСТРОТ
Дугою выгнувшись, дает струна, тупа, Подобно капле, падать черной ноте, И из оркестра льстиво капает, скупа, Мелодия о похоти в заботе. И люди изгибаются в фокстроте, Ломаясь в неподвижном па. И скрипачи, бледны, помалу Из скрипок выпуклых бокалов В зал, как в вибрирующий сосуд, Перельют прелюд. Забился в похоти прелюда Тот лисий шаг, лихой фокстрот, Тот такт, Тот лживый тракт красот. Тот акт бесстыдный, акт при людях, Неимоверный акт. Кромсай же шаг, тряси людей ты, Механики любовной знак! Уже на черном горле флейты Упругий заходил желвак. Струна, как бич, печет банджо, Скрипичный стон во мгле, Чтоб звук дрожал, как в жиле желчь, Как ходит ртуть в стекле, Чтоб он, упавши с высоты, Был смят и сжат, скипаясь, Чтоб шире раскрывались рты, Рты ненасытных пауз. И захлебнулся в астме такт, Что рвет, как рану, рот, Циничный акт, при людях акт — Раздавленный фокстрот. Ах, сладострастия угар В гудящем зале мюзик-холла! Виолончелей бедра — голы, Зовущи талии гитар, И жирные шлепки ступней, И судорожный шаг. Что ж, такова любовь людей — Торчмя, но хороша! Любовь идет быстрей, сильней, Ко рту прилипши ртом, Любовь людей, любовь людей Трясет животом. Животом и бедрами, губами ботокуда, Губами — кровавыми обрывками лохмотьев. С такою вот поспешностью записывают люди Каракулями шимми призывный голос плоти. И в стаккато шума шимми, Спотыкаться в шуме шимми, Вот — любовь. Такова-то в шуме шимми, В перекатах шума шимми Ты — любовь. 1928 Перевод П. Жура