Страница 23 из 88
Пусть для этого света Я шёл среди моря огня, Пусть мне важно всё это, Но это не всё для меня! Мне важны и стихии, И слава на все голоса, И твои дорогие, Несущие радость глаза. Чтобы в бурю и ветер И в жизнь среди моря огня Знать, что дом есть на свете, Где угол, пустой без меня. И что если судьбою Подкошенный, сгину во рву, Всё ж внезапною болью В глазах у тебя оживу. Не гранитною гранью, Не строчками в сердце звеня: Просто вдруг недостанет Живущего рядом — меня. 1951
* * *
Вот говорят: любовь — мечты и розы, И жизни цвет, и трели соловья. Моя любовь была сугубой прозой, Бедней, чем остальная жизнь моя. Но не всегда… О нет! Какого чёрта! Я тоже был наивным, молодым. Влюблялся в женщин, радостных и гордых, И, как себе не верил — верил им. Их выделяло смутное свеченье, Сквозь всё притворство виделось оно. И мне они казались воплощеньем Того, что в жизни не воплощено. Но жизнь стесняет рамками своими, Боится жить без рамок человек. И уходили все они — с другими, Чтоб, не светясь, дожить свой скромный век. Они, наверно, не могли иначе, Для многих жизнь не взлёт, а ремесло. Я не виню их вовсе. И не плачу. Мне не обидно. — Просто тяжело. Я не сдавался. Начинал сначала. Но каждый раз проигрывал свой бой. И наконец любовь моя увяла И притворилась грубой и слепой. Жила как все и требовала мало. И не звала куда-то, а брала. И тех же, гордых, просто побеждала… И только счастья в этом не нашла. Затем, что не хватало мне свеченья, Что больше в них не грезилось оно. Что если жить, так бредить воплощеньем Того, что в жизни не воплощено. Всё испытал я — ливни и морозы. Вся жизнь прошла в страстях, в сплошном огне. И лишь любовь была обидной прозой… Совсем другой любви хотелось мне. 1958* * *
Я в сказки не верю. Не те уж года мне. И вдруг оказалось, что сказка нужна мне, Что, внешне смирившись, не верящий в чудо, Его постоянно искал я повсюду, Искал напряжённо, нигде не встречая, Отсутствие сказки всегда ощущая… Всё это под спудом невидное крылось, И всё проявилось, лишь ты появилась. 1954* * *
Я о богатстве сроду не мечтал И капитал считаю вещью грязной. Но говорят, теперь я мыслить стал Методою мышленья буржуазной. Так говорят мне часто в наши дни Те, у кого в душе и в мыслях ясно. В Америке такие, как они, За те ж грехи меня б назвали красным. Решительно теперь расколот век. В нём основное — схватка двух формаций. А я ни то ни сё — я человек. А человеку некуда податься. Повсюду ложь гнетёт его, как дым, Повсюду правда слишком беспартийна. Таких, как я, правительствам любым Приятней видеть в лагере противном. Но всё равно потом от всех страстей, От всех наскоков логики плакатной Останется тоска живых людей По настоящей правде… Пусть абстрактной. 1954* * *
Когда одни в ночи лесной Сидим вдвоём, не видя листьев, И ты всей светлой глубиной Идёшь ко мне, хотя боишься, И, позабыв минутный страх, Не говоря уже, что любишь, Вдруг замираешь на руках И запрокидываешь губы, И жить и мыслить нету сил… Вдруг понимаю я счастливо, Что я свой крест не зря тащил И жизнь бывает справедлива. 1954Утро в лесу
Девушка расчёсывала косы, Стоя у брезентовой палатки… Волосы, рассыпанные плавно, Смуглость плеч туманом покрывали, А ступни её земли касались, И лежала пыль на нежных пальцах. Лес молчал… И зыбкий отсвет листьев Зеленел на красном сарафане. Плечи жгли. И волосы томили. А её дыханье было ровным… Так с тех пор я представляю счастье: Девушка, деревья и палатка. 1954