Страница 3 из 34
* * * Не я ль ревел подранком туром В твоем безбрежье бурых скал? Не я ль в твоем заснежье хмуром Голодным волком завывал? То смертником, в крови застылой, Лежал на снежной целине, То ласточкой в степи унылой Летел я с вестью о весне. Но все ж я ни теперь, ни прежде Тебя, земля моя, не клял, И в час беды и в час надежды. Как знамя, край твоей одежды Я целовал. Перевел Н. Гребнев * * * Кремень — кремень, и только. Но, встретясь, два кремня Становятся надолго — Источником огня. Что наше сердце, если Другого рядом нет? Сердца лишь только вместе Несут огонь и свет. Перевел Н. Гребнев * * * Вдали снега подернуты туманом, Вершины пригибает снежный груз, Большое солнце, прячась за Баксаном, Краснеет, как разрезанный арбуз. Два каменщика трудятся упорно, В руках спорится дело и горит. Один из них сооружает жернов, Другой надгробный памятник творит. Гранит упорен, искры отлетают, Во славу жизни этот тяжкий труд. Пришедший в мир ест хлеб и умирает, И мертвым честь живые воздают. Стучат каменотесы, знают оба — Живым нужна мука, чтоб хлебы печь, А мертвых пусть не воскресить из гроба, Но можно имя для живых сберечь. И вновь два камня — с одного утеса — Сегодня подтверждают эту связь. Я вижу, что в труде каменотеса, Как и везде, со смертью жизнь сплелась. Кружится мир, и радуясь и плача, В нем смерть и жизнь и вечный их союз, И всходит солнце, за Баксаном прячась, Краснея, как разрезанный арбуз. Перевел Н. Гребнев * * * Когда бы горцам, молодым и старым, Уменья верить не было дано, Нас ветром, как труху гнилой чинары, С чужой землей смешало бы давно. Когда лишились хлеба мы и песни, Когда мы скалы на плечах несли, Нас тяжесть горя придавила б, если Нам солнце не мерещилось вдали. Мы все, кто грешен был или безгрешен, Перед бедой не распростерлись ниц, И справедливость, как листы орешин, В мечтах и снах касалась наших лиц. Перевел Н. Гребнев * * * Земля поглотит все. В ее утробе Все канет, все исчезнет навсегда. Лишь глыбы скал чернеют, как надгробья Над тем, что погибает без следа. А наши дни и вовсе быстротечны, Но, как ни краток век, я не даю В обмен на эту каменную вечность Ни жизнь, ни песню бренную свою. Перевел Н. Гребнев
СТАРИННАЯ ЗАПОВЕДЬ
Скажут: «Меньше тебя нет никого!» — Ты не гневись! Скажут: «Больше тебя нет никого!» — Ты не гордись! Будь стоек, как камни эти, молчащие И в бурю и в снегопад, Будь щедр, как деревья, тень приносящие Всем, кто прохладе рад. Учись, как потоки эти упорные, Себе прокладывать путь. Что б ни стряслось, как снега эти горные, Чистым и светлым будь! Перевел Н. Гребнев * * * Мой сверстник, даже ты, прослывший «новым». Ты, позвеневший рифмой на веку, Грешишь едва ль не самым старым словом. И слово «старость» вводишь ты в строку. Что делать, брат, она властна над всеми И вечна, как скала или река. Спасенья нет, по полю скачет время, Как шагдий[1] потерявший седока. Когда-то мы смеялись в колыбели, Брели по травам, где была роса, О нас тоскуя, вдалеке звенели И плакали девичьи голоса. Но с каждым днем тусклее все, что видел, Тупее боль от ран, что получил И от врагов, которых ненавидел, И от друзей, которых так любил. Как быстротечен век, наш век недлинный, Как нелегко осмыслить до конца, Что нас переживет кувшин из глины, Что грамм свинца сильнее храбреца. Но в старом доме, скованном морозом, Где воет ветер, ставнями стуча, Мы спим и видим: расцветают розы, И лепестки роняет алыча… Перевел Н. Гребнев * * * Дитя то плачет, то смеется, То выпадет, то стает снег, Жизнь то кольнет, то улыбнется, И не мудрец тот человек. Кто мнит, что он обережется От пламени ее навек. Не вечно саду быть зеленым. О чем бы ни мечтал он в зной, К зиме он потеряет крону И снова зацветет весной. Перевел Н. Гребнев вернуться1
Шагдий — скакун кабардинской породы.