Львица

Дэниэл улыбнулся ей в ответ.

— Я буду рад, если вы поможете мне с верблюдами. Их нужно будет сегодня покормить.

— Да, конечно, — ответила Эмма так, будто она все время помнила о них.

Ей давно не приходилось заботиться о животных. После того как у нее забрали котенка, она отказывалась заводить нового питомца. А когда она начала жить с Саймоном, эта мысль и вовсе никогда не возникала в ее голове. И она, и он просто хотели быть свободными.

Дэниэл вылез из машины и махнул рукой Эмме, чтобы та следовала за ним. Когда она захлопнула дверь, к ним уже, запыхавшись, подбегал тот самый мальчуган, который сторожил их машину возле участка. Он тут же занял свое место на капоте.

Дэниэл первым вошел в кафе и подвел Эмму к одному из высоких стульев, стоявших возле деревянной барной стойки, выкрашенной в белый цвет.

— Подождите, пожалуйста, здесь. Я скоро вернусь, — сказал Дэниэл и скрылся в дверном проеме слева от стойки.

Эмма села на стул, на всякий случай не снимая сумку с плеча. Облокотившись о барную стойку, она опустила подбородок на ладонь и окинула взглядом обстановку. В кафе стоял холодильник, заполненный бутылками с пивом, кока-колой и другими газированными напитками. Но из всей еды она увидела только пару кусков вареной курятины и несколько самос, которые были выложены на витрине без холодильника. По всей видимости, они пролежали так уже целый день. С таким же успехом их можно было хранить в инкубаторе для бактерий. Эмма подумала, что она ответит Дэниэлу, когда он предложит ей ими поужинать.

Она прихлопнула комара, который звенел возле ее левого уха. Достав из сумки средство от насекомых и прикрыв глаза рукой, она опрыскала им лицо и волосы. После этого она опустила рукава рубашки и подняла воротник. На другой стороне площади виднелся полицейский участок. Эмма представила, как офицер сейчас сидит на телефоне и что-то отмечает в своей записной книжке.

Эмма достала телефон, но никаких новых сообщений ей не приходило. Приехав в Африку, она первым делом купила сим-карту местного оператора — Vodacom — и отправила свой номер помощнице по лаборатории. Она почувствовала, насколько далеко она сейчас от своего привычного мира. На секунду она представила, что звонит Саймону — как это предполагал Дэниэл, — но тут же поняла, что не сможет этого сделать. В данный момент Саймон пребывал в своем собственном мире — в Антарктиде. В воображении Эммы это место рисовалось как нечто белое, холодное и пустое. Где-то на самом краю земли. Они могли писать другу письма по электронной почте и делать звонки по спутниковой связи. Но каждый раз, когда Эмма ему звонила, Саймон казался слишком поглощенным своими мыслями. У нее создавалось впечатление, будто она, пытаясь поговорить с ним, выдергивает его из собственного мира, в котором ему было комфортно. Эмма осознавала, каково это — быть полностью погруженным в работу, и поэтому старалась побыстрее закончить разговор. Понимая, что Саймону гораздо удобнее общаться при помощи электронной почты, она усмехнулась и взглянула на телефон. Эмма представила, что скажет Саймон, если она все-таки позвонит ему и расскажет, что с ней произошло. Он поразится тому, каким образом она позволила ввязать себя в подобную историю. Саймон свято верил в то, что люди не должны вмешиваться в чужие дела. «Это упрощает жизнь, — неоднократно повторял он Эмме. — А если начать размывать границы, то проблем не оберешься. Как на работе, так и в обычной жизни».

Отставив в сторону мысли о Саймоне, Эмма полистала свой ежедневник и нашла телефон туристической компании Seronera Lodge. Позвонив туда, она объяснила, что по не зависящим от нее причинам она опаздывает на сафари.

— Не беспокойтесь, мадам, — ответил ей секретарь. — Вы можете присоединиться к сафари в Нгоронгоро. Я всех предупрежу.

Эмма положила телефон обратно в карман, и тут появился Дэниэл. С ним был парнишка в порванной майке, который нес две тарелки, доверху наполненные рисом. Они казались слишком тяжелыми для его худых детских рук, но он шел достаточно уверенно.

Эмма последовала за ними к одному из столиков. Мальчик поставил одну тарелку перед ней, а вторую — перед Дэниэлом и неторопливо направился в сторону барной стойки.

Рис был приготовлен на индийский манер, с множеством специй, вперемешку с кусочками мяса и овощей. Блюдо выглядело так, будто его только что приготовили; от тарелки поднимался приятный аромат. И тарелка, и прибор сверкали чистотой. Эмма почувствовала приступ голода.

— Эта еда не из кафе, — пояснил Дэниэл. — Жена хозяина приготовила рис для своей собственной семьи, и я попросил ее поделиться с нами. Я объяснил ей, что вам нужно быть предельно осторожной с едой.

— Спасибо за заботу, — с благодарностью ответила Эмма.

Она вдруг поняла, что уже давно никто из мужчин не заботился о ней таким образом. И не потому, что Саймон уезжал на целые месяцы в экспедиции: просто их отношения твердо базировались на равном партнерстве. Предполагалось, что каждый из них способен полностью позаботиться о себе самостоятельно. Точно так же обстояло дело и с ее коллегами по институту.

— Что будете пить? — спросил Дэниэл. — Кока-колу? Пиво?

— Пожалуй, пиво, — ответила Эмма. — Кстати, я заплачу за нас обоих.

Дэниэл принял ее предложение кивком.

— Какое вам пиво — «Таскер», «Килиманджаро» или «Сафари»?

— Вы говорите как настоящий эксперт. Выбирайте на ваш вкус.

Дэниэл махнул рукой мальчику и крикнул:

— Килиманджаро мбили!

Повернувшись к Эмме, он сказал:

— Это танзанийское пиво. Некоторым нравится «Таскер», но его делают в Кении.

Мальчик принес две бутылки, зажав оба горлышка между пальцами одной руки. Поставив их на стол, он мастерски снял с них крышки открывалкой, которая висела у него на шнурке на шее. Для своего юного возраста он делал это с поразительной уверенностью и профессионализмом.

— Сколько тебе лет? — поинтересовалась Эмма.

— Уна миака мингапи? — перевел Дэниэл.

Мальчик показал на пальцах — шесть.

— Ты отлично справляешься, — похвалила его Эмма.

Дэниэл перевел комплимент, но при этом покачал головой.

— Теперь он попросит больше чаевых.

Он собирался уже отправить мальчугана прочь, но снова заговорил с ним, как будто что-то вспомнив. Мальчишка оживился и принялся увлеченно рассказывать. Дэниэл, в свою очередь, нагнулся, чтобы посмотреть возведенную на площади трибуну.

Когда они закончили беседу и мальчик побрел обратно на свое место, Дэниэл обратился к Эмме:

— Я спросил его, что здесь происходило днем на площади. Он рассказал, что сюда приезжал очень важный человек — Джошуа Лелендола, министр внутренних дел.

Эмма постаралась сделать вид, будто она впечатлена этим известием. По всей вероятности, сам Дэниэл питал глубокое уважение к этому политику. Более того, кто-то приложил немалые усилия, чтобы так украсить трибуну. Скорее всего, в этой стране политики интересны гражданам больше, чем в Австралии.

— Джошуа — мой одноклассник, — продолжал Дэниэл. — Он тоже масаи, как и я. И к тому же мой лучший друг. — Тут в его голосе послышалось разочарование: — К сожалению, он здесь больше не живет. Сейчас он все время в Дар-эс-Саламе.

Тут Дэниэл вспомнил про еду и жестом пригласил Эмму начать трапезу.

Как только она попробовала на вкус первую ложку, он наклонился вперед, ожидая ее реакции. Эмма видела, как он еле сдерживается, чтобы не улыбнуться. Она заметила у него такую привычку — сдерживать улыбку, плотно сжимая губы, и затем резко ее отпускать. В такие моменты его лицо полностью преображалось.

— Невероятно вкусно! — воскликнула Эмма.

Дэниэл широко улыбнулся, а Эмма в это время съела вторую ложку пилау, прикрыв глаза от удовольствия. Рис был приправлен кардамоном и гвоздикой, а сочные кусочки куриного мяса имели насыщенный вкус.

Эмма ела с аппетитом, останавливаясь только для того, чтобы сделать пару глотков пива прямо из бутылки. Вскоре весь рис был съеден, а пиво почти выпито.