Похищая жизни.

-- И какой возрастной ценз? От семнадцати и старше? -- Я быстро сгребла разбросанные по столу папки в кучу и игриво продолжила: -- Выходит, отборочный тур продолжается. Интересно, шалунишка амур уже запустил в тебя первые стрелы или только еще приноравливается?

Думала, от его взгляда сейчас одной кучкой пепла станет в Миствиле больше. Но, к счастью, пронесло. Уистлер нервно запахнул полы пальто, водрузил на голову новенький сверкающий цилиндр и вышел из кабинета, даже не потрудившись придержать для меня дверь. Опять обиделся! Ну ничего, на обиженных воду возят. Сам виноват, никак не научится правильно реагировать на безобидные шутки. Честное слово, как дите малое!

Заперев комнату, повесила ключ на крючок в холле и вышла на улицу. Надеюсь, Девин не охамел окончательно и не бросил меня на произвол судьбы, укатив на встречу со своими нимфетками. Мне повезло, у Уистлера еще остались крупицы хорошего воспитания. Его кэб стоял возле обочины, между двух фонарей, заливавших светом крышу и черные бока экипажа.

-- Будь так любезен, подбрось до Ривер-плейс, -- елейным голосом попросила я и широко улыбнулась.

Никак не отреагировав на мою попытку сгладить острые углы в наших непростых отношениях, Девин продолжил строить из себя непонятого и оскорбленного. Отдал распоряжение кучеру и по привычке стал пялиться в окно, на город, стремительно растворяющийся в вечерних сумерках. В окнах домов и витринах приветливо мигали зажженные свечи. Сновали экипажи и просто прохожие, одни спешащие после трудового дня домой, другие -- в театры и рестораны за развлечениями.

-- Останови здесь! -- крикнула я, когда мы подъехали к широкому каменному мосту с высокими перилами. Мысленно порадовалась, что еще один день в обществе этого заносчивого гордеца подошел к концу.

-- Может, тебя подождать? -- любуясь водяной гладью, спросил мой визави. Ветра не было, поэтому река, казалось, остановилась, а по ее поверхности разлилось жидкое олово.

-- Не утруждайся, сама доберусь. К тому же тебе стоит поторопиться, иначе можешь опоздать на свой званый обед, -- одарив вмиг помрачневшего Наблюдателя очередной обаятельной улыбкой, вышла из экипажа.

Ривер-плейс хоть и находился неподалеку от центра, но считался одним из самых неспокойных районов Миствиля. Нелегальные казино в подвалах, дешевые бордели, кабаки и курильни, где любили подолгу зависать поклонники опия, -- вот лишь толика достопримечательностей, которыми славился Ривер-плейс. К тому же это место облюбовали для себя маги, не желавшие платить государству налог. К одному из таких непочтительных граждан, Сайласу Лонгу, я сейчас и направлялась, потому что порядочный маг ни за какие коврижки не согласился бы оказать нужную мне услугу.

Над входом висела керосиновая лампа, покачиваясь на цепи и тускло мерцая. Я толкнула старую отсыревшую дверь, та оказалась не заперта. Хозяин лавки, расположенной в живописном подвале с выкрашенными в темный цвет стенами и крутыми каменными ступенями, уже поджидал клиентку у лестницы. Частая дробь моих каблуков была единственным звуком, нарушающим тишину этого мрачного подземелья.

При виде меня альв хмуро покосился на часы, мерно тикающие на полке, и жестом пригласил войти. Небольшое помещение было завешено старыми навигационными картами, на столе замер глобус, а в серванте (несомненно, запечатанном магией) хранилась коллекция старинных компасов. Большую часть своей жизни Сайлас провел в путешествиях. Что заставило мага осесть на суше, да еще и в такой дыре, я не знала, но предполагала, что его до сих пор манили голубые просторы. Такие же голубые, как и его вставной левый глаз, который он старательно прикрывал грязной челкой. Альв вполне оправдывал свою фамилию. Лонг был очень высок (при своем выше среднего росте я едва достигала ему до плеча), тощ и плечист. Землистый цвет лица свидетельствовал о том, что Сайлас не любит прогулки на свежем воздухе, предпочитая им затворничество. Людей он, кстати, тоже не любил и не переставал демонстрировать свою неприязнь каждому встречному. Мизантроп, одним словом. Не окажись я в таком затруднительном положении, ни за что бы сюда не пожаловала.

-- Все принесли, что я вам велел? -- с места в карьер начал маг, усаживаясь в глубокое обшарпанное кресло и кладя руки на бывшие некогда бархатными подлокотники.

Я выложила на стол свои "трофеи". Альв бегло просмотрел содержимое конверта, поднес бокал к свече и зачем-то понюхал платок с кровью, будто подозревал, что я собираюсь его надуть и вместо крови притащила томатный соус.

-- Зелье будет готово через пять дней, -- выдвинул ящик стола Сайлас. -- Пятьдесят сольнов сейчас, сто -- по окончании работы.

У меня аж голова закружилась от такой заоблачной суммы. Половина зарплаты за крохотный пузырек! Беспредельная наглость! Но торговаться с таким, как Лонг, было себе дороже, поэтому лишь безропотно проронила:

-- Заплачу все, когда приду за снадобьем.

Подавшись вперед, маг уперся острыми локтями в стол и пристально на меня посмотрел.

-- Мисс, вам прекрасно известно, что без задатка не работаю. Я вас предупреждал!

-- Могу предложить другой вариант! -- коснулась мочки уха. -- Это послужит залогом.

Сердце кровью обливается, но делать нечего. Сняла изумруды, которые не так давно презентовал мне Шейрон, и положила их на протянутую ладонь. Длинные, жилистые пальцы заграбастали украшения.

-- Отлично! Жду вас в воскресенье, мисс. И впредь будьте пунктуальны.

Мысленно послав его к чертям собачьим, вышла на улицу. На душе, если честно, было муторно: то ли это встреча с альвом оставила неприятный осадок, то ли то, что собиралась совершить, не давало покоя. Я, конечно, не позволю, чтобы мое благосклонное отношение к Уистлеру спутало мне все карты. Понятно, что он такого не заслужил, но ведь кем-то же нужно жертвовать. Не себя же подставлять под удар!

Поэтому постаралась в зародыше придушить все сомнения и сосредоточиться на чем-нибудь более приятном. Например, на предстоящей встрече с Шейроном. Надеюсь, он не забыл о том великолепном колье, только оно сможет заглушить горечь от расставания с парой изумрудных сережек.

Теша себя такими мыслями, вышла из переулка и направилась к мосту. Прохожих на улице было немного. Ставни на первых этажах, отведенных под магазины, давно закрыли, народ разбрелся по злачным местам. Только какой-то пьянчуга, пошатываясь и прижимая к груди заветную бутылку, распевал на мосту похабные песни. Как назло, поблизости не было ни одного кэба, а тащиться до центра города на своих двоих мне как-то не улыбалось.

Окончательно стемнело. Редкие звезды то и дело скрывались за тучами, молодой месяц прочертил по реке тонкую линию. На другом конце дугообразного моста заметила омнибус и, подобрав юбки, побежала вперед, размахивая рукой и стараясь привлечь внимание кондуктора, стоящего на ступенях с фонарем в руках. До чего не люблю городской транспорт, но сейчас не до капризов. Уж лучше терпеть толкотню, нежели брести по холоду. Стоит отметить, повозка была пуста. Хоть в чем-то мне подфартило. Никто рядом вонять не будет.

Не успела за себя порадоваться, как из-за ближайшего к мосту здания вывернула карета и затормозила прямо возле меня. Хлопнули дверцы. Двое мужчин в черных плащах и широкополых шляпах метнулись в мою сторону. Один заткнул рот кляпом, другой подхватил на руки и поволок к экипажу. Мне оставалось только беспомощно дрыгать ногами, на что похитители не обращали никакого внимания и ловко запихнули меня внутрь повозки. Там нас поджидал третий. Это я поняла, когда в плечо вонзилось что-то тонкое и острое. Мир вокруг стремительно завертелся, и последнее, что успела разобрать, это несущегося навстречу нам контролера, в руках которого по-прежнему мигал фонарь. Желтое пятно увеличивалось, пока не ослепило меня ярким светом.

День десятый

Девин

Последние полчаса я тщетно боролся с зевотой, вслушиваясь в назойливое жужжание напомаженной леди и рассеянно кивая в такт ее излияниям. Уже давно перевалило за полночь, но эта наглая свора, презрев все правила приличия, и не думала расходиться. Гостиная полнилась заливистым смехом, в столовой звенел фарфор. Милые дамы не переставали угощаться чаем и сэндвичами (и куда в них столько лезет?!), на время выпав из модного образа анорексичных барышень. В будуаре на втором этаже громыхала уже не знаю какая по счету мелодия, грозясь уничтожить мои барабанные перепонки. Ей вторило треньканье давно расстроенного рояля, оккупированного "красоткой" из театра, той самой, с лошадиной челюстью, вообразившей себя непревзойденной пианисткой и решившей добить меня окончательно. Это ей почти удалось.