Страница 80 из 112
Этот радужный сценарий после Ялты поддерживают не все историки. Некоторые предпочитают подчёркивать различия и расхождения вокруг Великого Альянса в это время. Такая тенденция в интерпретациях отражает последующее влияние холодной войны и воздействие высказываний протагонистов, таких, как Черчилль и Трумэн, которые впоследствии старались дистанцироваться от духа сотрудничества Ялты, и Потсдама.
Единственный отход от Великого Альянса имел место с советской стороны, и то только после начала холодной войны, но сталинский взгляд того времени на отношения с западом был весьма оптимистичен, и советская делегация прибыла в Потсдам вполне уверенной, что тройственное сотрудничество между Британией, США, и СССР по достижению прочного мира, и послевоенной безопасности продлится долго, как лучший выход для всех.
Потсдамская конференция.
Сталинским армиям не пришлось брать Париж, но они дошли до Берлина. Когда Франция капитулировала в 1940 году, Гитлер справил триумф: существует множество фотографий, где он совершает тур по центру Парижа. Черчилль и Трумэн воспользовались возможностью в подражание объехать руины Берлина. Сталин не проявил такого интереса. Он прибыл спокойно на поезде, отменив все планы Жукова по встрече с оркестром и почётным караулом.
Для конференции было выделено одно из нескольких больших зданий, оставшихся неповреждёнными на огромной берлинской территории – дворец Цецилиенхоф, построенный для сына кайзера Вильгельма-II и названный по имени его жены. Это был скорее сельский дом в стиле Тюдоров, чем классический европейский дворец. Резиденция со 176-ю комнатами находилась в лесном парке на берегу озёр Юнгферн и Хайлигер. Среди улучшений, сделанных Советами при подготовке к конференции, были доставленный из России огромный круглый стол для участников совещания и цветочная клумба, разбитая у центрального дворца с цветами, высаженными ввиде красной звезды.
Потсдамская конференция продлилась две недели (с 17 июля по 2 августа), значительно дольше, чем четырёхдневная Тегеранская и неделя, затраченная Черчиллем, Рузвельтом, и Сталиным в Ялте. Одной из причин продолжительности конференции был перерыв в конце июля, когда Черчилль улетел домой в результате выборов, прошедших в Британии. Он проиграл выборы с треском и не смог вернуться в Потсдам. Его и Идена места за столом переговоров были заняты новым премьер-министром Клементом Эттли, и его министром иностранных дел Эрнстом Бевином (хотя Эттли, как заместитель премьер-министра, присутствовал в Потсдаме вместе с Черчиллем).
Другой причиной продолжительности конференции было количество и разнообразие проблем, обсуждавшихся в Потсдаме. В Тегеране главной темой была координация военных действий против Германии, в то время, как в Ялте это были, главным образом, перспективы послевоенного мира, которые и преобладали в дискуссиях. Потсдам был более похож на Московскую конференцию министров иностранных дел в октябре, которая сосредоточилась на резолюции по специфическим вопросам: будущему Германии, мирным договорам с враждебными государствами, пересмотру конференции в Монтрё по доступу к проливам Чёрного моря, разделом итальянских колоний, и установлением процедур для будущих советско-западных отношений внутри Альянса, так же как и ещё по ряду вопросов.
Сталин заострял эти вопросы насколько это было возможно, будучи обеспокоен тем, что взаимная доброжелательность, установившаяся в общей борьбе за победу над Германией, не продлилась долго, и отношения с англо-американскими союзниками стали гораздо более сложными после войны. Сталин также считал, что имеет козырную карту в переговорах: помощь Красной Армии в разгроме Японии.
Личные отношения между Черчиллем, Сталиным и Трумэном никогда не достигали такой близости, как у Черчилля, Рузвельта и Сталина в Тегеране, и в Ялте. Но новая Большая Тройка была весьма дружественной между собой. Премьер-министр находил взаимопонимание со Сталиным, считал Иден. «Он повторял: «Мне нравится этот человек». В то же время Трумэн думал, что Сталин был «честным человеком, который знал, чего хотел, и был готов идти на компромиссы, чтобы достичь желаемого». Позднее Трумэн отметил, что был «русофилом» и думал, что мог бы поладить со Сталиным, хотя тот и был «маленьким сукиным сыном».
Согласно Чарльзу Болену, переводчику Трумэна, «в то время, как все внешне выглядели дружественно, несомненно обе стороны скрывали взаимное недоверие Но записи конференции полны доброго юмора, шуток, смеха и больших усилий всех участников избежать конфронтации, и тупика в переговорах. Сталин был, как обычно, обаятелен на банкете. После концерта ведущих советских артистов Трумэн сам сыграл некоторые произведения Шопена. Согласно британскому переводчику майору А.Х. Бирсу: «Сталин аплодировал с энтузиазмом, отмечая, что он единственный из трёх не имеет талантов. Он слышал, что Черчилль хорошо рисует, и сейчас президент доказал, что он музыкант».
Конечно в Потсдаме были жёсткие перепалки и резкие политические разногласия, затянувшие переговоры. Сталин также заключил, что британцы и американцы всё более проявляют тенденцию объединяться в переговорах против Советов. Но существовали также и англо-американские разногласия. Как пошутил на конференции Джеймс Барнс, министр иностранных дел Трумэна, «создавалось впечатление, что когда мы договаривались с нашими советскими друзьями, британская делегация отказывалась от этого соглашения, и когда мы договаривались с нашими британскими друзьями, мы не получали согласия советской делегации». (Смех.)
Первая беседа Сталина с Трумэном в Потсдаме произошла 17 июля. Сталин принёс извинения за то, что прибыл на конференцию с опозданием на один день. Он задержался в Москве на переговорах с китайцами, а доктора не разрешили ему лететь в Берлин самолётом. После обмена любезностями Сталин перечислил ряд вопросов, которые он хотел бы обсудить на конференции: раздел немецкого флота, репарации, Польшу, территориальные проблемы, режим Франко в Испании. Трумэн был счастлив пинять участие в обсуждении этих вопросов, но сказал, что Соединённые Штаты имеют свои предложения для обсуждения, хотя он точно их пока не определил.
По утверждению Трумэна, это создало трудности и расхождения во взглядах в ходе переговоров. Сталин, в свою очередь, считал, что такие проблемы были неизбежны, но важно было найти общий язык. На вопрос о Черчилле Трумэн ответил, что он виделся с ним вчера утром, и что премьер-министр был уверен в победе на выборах в Британии. Сталин прокомментировал утверждение, что английский народ не забыл победу в войне, сказав, что фактически они думают, что война уже выиграна и расчитывают, что американцы и Советы разгромят Японию за них.
В ответ на это Трумэн указал, что пока британцы активно участвуют в войне на Дальнем Востоке, и он ожидает помощи от СССР. Сталин ответил, что советские силы будут готовы начать своё наступление на японцев в середине августа. Беседа закончилась сталинским подтверждением того, что ялтинский договор о советском вступлении в войну на Дальнем Востоке остаётся в силе, и что он не имеет более других вопросов.
Хотя беседа Сталина с Трумэном была достаточно дружественной, но не достигла того уровня добросердечности, который установился с Рузвельтом в Тегеране и в Ялте. Но Трумэн, будучи новичком в своём деле, выстраивал собственные взаимоотношения со Сталиным, не имея за плечами обширного опыта общения с советским вождём в военное время, в противоположность своему предшественнику.
Как можно было ожидать, сталинская послеобеденная беседа с Черчиллем на следующий вечер прошла в более дружественной обстановке и, как обычно, была более глубокой, и широкой. Сталин пожелал Черчиллю победы на выборах и предсказал, что парламентское большинство будет на стороне премьер-министра, оценив его в 80%. Сталин высказал своё восхищение ролью короля Георга в объединении империи, заявив, что «среди друзей Британии нет никого, кто не испытывал бы уважения к монархии».