Страница 42 из 180
— Вы совершенно определенно заявили, что зубы являются фрагментом вашего тела, что они естественные и без изменений. — Верхние фрагменты обличительно уставились на Фарра. — Или здесь допущена неточность?
— Нет, конечно, — возразил Фарр, — они естественные. Я всего лишь… попытался пошутить.
Исцик что–то пробормотал в переговорное устройство. Фарра отвели в соседнюю комнату, и там его зубы подверглись самому тщательному осмотру.
«Здесь, пожалуй, отучишься шутить, — сказал себе Фарр. — Чувство юмора у этих людей полностью отсутствует…»
Наконец врачи, недовольно покачав головами, вернули Фарра на прежнее место, где его встретил исцик в тесной белой с серым форме. В руке он держал шприц для подкожных впрыскиваний.
Фарр отшатнулся:
— Что это?
— Безвредный радиант.
— Не нуждаюсь!
— Это необходимо для вашей же безопасности, — настаивал исцик. — Многие туристы нанимают лодки и плавают по Феанху. Случаются штормы, лодки сбиваются с курса. Радиант укажет на главной панели ваше местоположение.
— Я не хочу такой безопасности, — сказал Фарр. — Я не хочу быть лампочкой на панели.
— Тогда вы должны покинуть Исзм.
Фарр покорился, прокляв врача за длину шприца и количество радианта.
— А сейчас, будьте любезны, пройдите в соседнюю комнату на трехмерную съемку.
Фарр пожал плечами и прошел в соседнюю комнату.
— На серый диск, Фарр–сайах. Ладони вперед, глаза шире.
Он стоял не двигаясь, пока по телу скользили плоские щупальцы. В стеклянном куполе сформировался его трехмерный двойник — изображение шести дюймов высотой.
Фарр хмуро посмотрел на него.
— Благодарю вас, — сказал оператор. — Одежду и личные принадлежности вам выдадут в соседней комнате.
Фарр нарядился в обычный костюм туриста: мягкие белые брюки, смокинг в серую и зеленую полоску, просторный темно–зеленый вельветовый берет. Берет сразу же провалился на глаза и уши.
— А теперь я могу идти?
Сопровождающий смотрел в отверстие. Фарр заметил быстро мелькающие буквы.
— Вы — Фарр–сайах, ботаник–исследователь.
Это прозвучало так, словно он сказал:
«Вы — Фарр–сайах, легальный преступник…»
— Да, я Фарр.
— Вас ожидают некоторые формальности.
Формальности заняли три часа. Фарр еще раз был представлен свекру, и тот тщательно его допросил.
Наконец его отпустили. Молодой человек в желто–зеленой полосатой форме свекра проводил его до гондолы на берегу лагуны. Это было тонкое длинное судно, сделанное из одного стручка. Фарр сел на скамью и был переправлен в город Джесциано.
Это было его первое знакомство с городом исциков. Он оказался богаче, чем рисовало Фарру его воображение. Дома росли через неравные промежутки длины вдоль каналов и улиц. Их тяжелые шишковатые кривые стебли поддерживали нижние стручки, массив широких листьев и, наконец, верхние стручки, наполовину утопающие в листве. Что–то мелькнуло в памяти Фарра, какое–то воспоминание…
Грибница мицетозея под микроскопом. То же расположение ветвей. Стручки — точь–в–точь увеличенная сперагия, те же характерные цвета: темно–синий на мерцающем сером фоне, пламенно–оранжевый с алым, доходящим местами до пурпурного, черно–зеленый, белый с розовым, слабо–коричневый и черный.
По улицам бродили жители Исзма — тихие бледные существа, пожизненно разделенные на гильдии и касты.
Гондола причалила. На берегу уже поджидал свекр, видимо, важный чин, в желтом берете с зелеными кисточками. Формального представления не последовало, но свекры тихо обсуждали персону Фарра между собой.
Фарр, не найдя больше причин задерживаться, двинулся по улице к гостинице для космических туристов. Свекры его не остановили. С этой минуты Фарр вновь стал вольной птицей, оставаясь лишь объектом для слежки.
Почти неделю он отдыхал и слонялся по городу. Туристов из внешних миров здесь было немного: руководство исциков, не запрещая туризм полностью, чтобы не нарушать договор о Доступности, тем не менее ухитрялось снизить его до минимума. Фарр пришел было к председателю «Совета по экспорту», надеясь взять у него интервью, но был вежливо и неуклонно выставлен секретарем, решившим, что Фарр намерен обсуждать экспорт низкокачественных Домов. Ничего иного Фарр и не ожидал. Он исходил все улицы и вдоль и поперек, пересек на гондоле лагуну. И на него тратили время по крайней мере три свекра: они тенью следовали за ним по улицам или сидели, наблюдая, в стручках на общественных террасах.
Однажды он прогуливался вокруг лагуны и оказался на дальней стороне острова на печально–каменистом участке, открытом всем ветрам и всей силе солнечных лучей. Здесь, в скромных трехстручковых зданиях, стоящих прямо на корнях и отделенных друг от друга полосками желтого цвета, жили представители низших каст. Дома были нейтрально–зеленого цвета, и сверху пучок крупных листьев бросил на стручки черную тень. Дома эти для экспорта не предназначались, и Фарр, человек с развитым социальным сознанием, был возбужден. Какой стыд! Биллионы землян ютятся в подземельях, когда из ничего, из зернышка, можно построить целый жилой район! Фарр подошел к одному из домов, заглянув под низко висящий стручок. Ветка вдруг резко наклонилась, и, не отскочи он вовремя, его бы покалечило. Все же крайний стручок успел хлопнуть его по голове. Свекр, стоявший в двадцати футах, медленно приблизился:
— Не советую досаждать деревьям.
— Я никому и ничему не досаждал.
Свекр пожал плечами:
— Дерево думает по–другому. Оно приучено с подозрением относиться к чужим. Между нижними кастами, — свекр презрительно сплюнул, — ссоры и вражда не прекращаются, и присутствие чужих дереву не по вкусу.
Фарр повернулся и с любопытством посмотрел на дерево:
— По–вашему, оно обладает сознанием?
Свекр неопределенно пожал плечами.
— Почему они не вывозятся? — спросил Фарр. — У вас был бы огромный рынок. Очень многие нуждаются в жилье, а такие дома были бы им по карману.
— Вы сами и ответили, — сказал свекр. — Кто торгует на Земле?
— К.Пенче.
— Он богат?
— Исключительно.
— А был бы он так же богат, если бы продавал дома, подобные этим?
— Возможно.
— В любом случае, выгоды нам не будет. Выращивать, воспитывать и перевозить эти Дома сложнее, чем Дома класса АА, которыми мы торгуем. Советую впредь не подходить к деревьям близко. Можете получить серьезные травмы. Дома не столь терпимы к посторонним, как их обитатели.
Фарр продолжал свой путь вокруг острова, мимо плодовых деревьев, сгибающихся под тяжестью фруктов, мимо приземистых кустарников, похожих на вековые растения Земли. Из центра этих кустов росли кисти черных, как смоль, прутьев десяти футов высотой и диаметром не тоньше дюйма: гладких, лоснящихся, ровных. Когда Фарр подошел поближе, свекр вмешался.
— Но ведь это же не дома–деревья, — запротестовал Фарр. — Кроме того, я же не собираюсь причинять им вред. Меня, как ботаника, интересуют все необычные растения вообще.
— Все равно, — сказал лейтенант–свекр. — Ни растения, ни метод их выращивания вам не принадлежит, и, следовательно, не должны вас интересовать.
— Исцики, видимо, имеют плохое представление о профессиональном любопытстве, — заключил Фарр.
— В качестве компенсации мы имеем хорошее представление о жадности, воровстве, присвоении и эксплуатации чужих идей.
Фарр не ответил и, улыбнувшись, пошел по берегу дальше, к многоцветным стручкам, ветвям и стволам города.
Один из этапов слежки привел Фарра в смущение. Он подошел к лейтенанту и указал на соглядатая, находившегося в нескольких ярдах.
— Почему он гримасничает? Я сажусь, он садится, я пью, он пьет, я чешу нос, он чешет нос?
— Специальная методика, — пояснил лейтенант. — Мы предугадываем ваши мысли.
— Не получится. Лейтенант кивнул:
— Фарр–сайах, может быть, совершенно прав. Фарр покровительственно улыбнулся:
— Вы что же, всерьез думаете, что сможете угадать мои мысли?