Страница 43 из 180
— Мы вправе поступать так, как нам кажется правильным.
— После обеда я собираюсь нанять морскую лодку. Вы в курсе?
Лейтенант вытащил бумагу:
— Чертер[1] для вас готов. Это «Яхайэ», и я нанял экипаж.
2
«Яхайэ» оказался двухмачтовым барком в форме деревянного детского башмака, с пурпурными парусами и просторной каютой. Его вырастили на специальном корабельном дереве, и центральная мачта в оригинале являлась черенком стручка. Переднюю мачту, боны, такелаж изготовляли отдельно — процесс для исциков столь же утомительный, как для земных инженеров–электроников — механическая
«Яхайэ» держал курс на запад. Атоллы вырастали над горизонтом и тонули за кормой. На некоторых атоллах находились небольшие безлюдные сады, другие были отданы разведению, упаковке, посадке, почкованию, прививке, сортировке и отправке Домов.
Как ботаника, Фарра очень интересовали плантации. Но в таких условиях слежка усиливалась, превращалась в надсмотр за каждым его шагом. На атолле Тинери раздражение его возросло настолько, что Фарр едва не сбежал от стражников.
«Яхайэ» причалил к волнолому, и, пока двое матросов возились со швартовыми, а остальные убирали паруса и опускали боны, Фарр легко спрыгнул на волнолом с кормы и направился к берегу. Со злорадством он услышал за спиной ропот недовольства: его охватило злобное веселье.
Он поглядел вокруг, потом вперед, на берег. Широко в обе стороны уходил сплющенный прибоем берег: склоны базальтового кряжа утопали в зеленой, синей и черной растительности. Это была картина нерушимой гармонии и красоты. Фарр едва удерживался, чтобы не броситься вперед и не скрыться от свекров среди листвы. Свекры были обходительны, но быстры в обращении со спусковым крючком.
От пристани к нему направлялся высокий стройный мужчина. Его тело и конечности, с интервалом. в шесть дюймов, были опоясаны синими лентами: между кольцами виднелась мертвенно–бледная кожа. Фарр замедлил шаг. Свобода кончилась.
Исцик поднял лорнет — стеклышко на эбонитовом стержне.
Такие лорнеты обычно использовали представители высоких каст, и они были для них столь же привычны, как собственные органы. Фарра лорнировали уже не раз: не было еще случая, чтобы он при этом не взбесился. Как у любого посетителя Исзма, как у любого исцика — у него не было выбора: ни укрыться, ни защищаться он не мог. Радиант в плече сделал его меченным. Теперь он был классифицирован и доступен всем, кто хотел бы на него взглянуть.
— К вашим услугам, Фарр–сайах. — Исцик использовал язык, на котором говорят дети, прежде чем изучать язык своей касты.
— Жду вашей воли, — ответил Фарр стандартной фразой.
— Владельца пристани оповестили, чтобы он приготовился к встрече. Вы, кажется, чем–то обеспокоены?
— Мой приезд — невелика важность. Прошу вас, не затрудняйтесь!
— Друг–ученый вполне может рассчитывать на такую привилегию, — помахал лорнетом исцик.
— Это радиант вам сейчас сообщил, где я нахожусь? — хмуро осведомился Фарр.
Исцик обозрел сквозь стеклышко его правое плечо.
— Криминальных регистрации не имеете, интеллектуальный индекс двадцать три, уровень настойчивости соответствует четвертому классу… Здесь есть и другая информация.
— И к кому же меня привилегировали обращаться?
— Я себя зову Зиде Патаоз. Я достаточно удачлив, чтобы культивировать деревья на атолле Тинери.
— Плантатор? — переспросил Фарр человека в голубую полоску.
— У нас будет о чем поговорить, — повернувшись, повертел лорнетом Патаоз. — Надеюсь, вы у меня погостите.
Подошел самодовольный хозяин пристани. Зиде Патаоз помахал на прощание лорнетом и удалился.
— Фарр–сайах, — сказал владелец пристани, — вы всерьез намерены избавиться от главного эскорта? Это глубоко печалит нас.
— Вы преувеличиваете.
— Вряд ли. Сюда, сайах.
Он промаршировал по цементному скату в широкую канаву. Фарр плелся сзади столь неторопливо, что хозяину пристани приходилось то и дело через каждые сто футов останавливаться и дожидаться своего гостя. Канава уводила под базальтовую гряду, где превращалась в подземный ход. Четыре раза хозяин пристани отодвигал панели из зеркального стекла, и четыре раза двери закрывались за ним. Фарр понимал, что как раз сейчас всевозможные экраны слежения, зонды, детекторы анализируют, изучают его, устанавливают излучение, массу и содержание металлов. Он равнодушно шел вперед. Им ничего не найти у него. Одежду и личные вещи у него отобрали, взамен выдали форму визитера: брюки из белого шелка, пиджак, разлинованный в серое и зеленое, и огромный темно–зеленый вельветовый берет.
Хозяин пристани постучал в изъеденную коррозией дверь из металла. Дверь, словно средневековая решетка, раздвинулась на две половинки, открыв проход в светлую комнату. Там, за стойкой, сидел свекр в обычной желто–зеленой полосатой одежде.
— Если сайах не возражает, мы сделаем его трехмерное изображение.
Фарр спокойно встал на серый металлический диск.
— Ладони вперед, глаза шире.
Фарр стоял неподвижно. Щупальцы обследовали тело.
— Благодарю, сайах.
Фарр шагнул к стойке.
— Это не такое, как в Джесциано. Позвольте взглянуть.
Клерк протянул ему прозрачную табличку. В центре ее находилось коричневое пятно, очертаниями напоминающее человека.
— Не очень–то похоже, — сказал Фарр.
Свекр опустил карточку в прорезь. На поверхности стойки возникла трехмерная копия Фарра. Если увеличить ее в сотни раз, на ней можно было бы исследовать что угодно, будь то отпечатки пальцев, поры кожи, конфигурация ушей или строение сетчатки глаз.
— Мне бы хотелось иметь это в качестве сувенира, — попросил Фарр. — Эта копия в одежде. Та, что в Джесциано, всему миру показывает мои достоинства.
Исцик пожал плечами:
— Возьмите.
Фарр опустил копию в кошелек.
— А сейчас, Фарр–сайах, вы позволите один нескромный вопрос?
— Один лишний мне не повредит.
На его мозге был сфокусирован энцефалоскоп. Фарр это точно знал. Любое учащение пульса, любой всплеск страха тут же окажется на рекордере. Он создавал в воображении образ горячей ванны.
— Собираетесь ли вы украсть Дом, Фарр–сайах?
«Итак: прохладный уютный фарфор, прикосновение теплого воздуха и воды, запах мыла…»
— Нет.
— Известно ли вам, хотя бы косвенно, о подобном плане?
«…теплая вода, лечь на спину, расслабиться…»
— Нет.
Свекр втянул губы в гримасе вежливого скептицизма:
— Известно ли вам о наказании, предусмотренном для воров?
— О, да! — ответил Фарр. — Сумасшедший дом.
— Благодарю вас, Фарр–сайах. Можете продолжать путь…
3
Владелец пристани оставил Фарра под присмотром двух подсвекров в бледно–желтых и зеленых лентах.
— Сюда, пожалуйста.
Они поднялись вверх по склону и оказались в аркаде с остекленными стенами. Фарр задержался — поглядеть на плантацию. Его гиды, встревожившись, неуклюже поднялись навстречу.
— Если Фарр–сайаху угодно…
— Одну минуту, — сердито бросил Фарр. — Спешить некуда.
Справа от него располагался лес, полный путаных теней и непонятных красок — город Тинери. За спиной росли здания обслуживающего персонала, но их трудно было разглядеть за великолепными Домами плантаторов, свекров, селекторов и корчевщиков, растущими вокруг лагуны. И каждый из этих Домов выращивался, обучался, оформлялся с применением секретов, которые исцики держали в тайне Друг от друга.
Фарру они казались очень красивыми, но все же он колебался в оценке: так трудно порой разобраться, нравится ли тебе букет неизвестного ранее вина? Пожалуй, это окружающая обстановка делает его пристрастным. Ведь на земле Дома Исзма выглядели вполне пригодными для жилья. Но это была чужая планета, и все на ней казалось чужим.
Он посмотрел на поля повнимательнее. Они переливались различными оттенками коричневого, серо–зеленого, зеленого цветов, в зависимости от возраста и сорта растений. На каждом поле находилось длинное приземистое строение, где созревающие саженцы отбирались, помечались этикетками, рассаживаюсь по горшкам и упаковывались, чтобы отправиться в разные концы Вселенной.
1
Чертер — договор на фрахтование судна.