Страница 45 из 76
— Вот это уже лучше! Так, еще, — потребовал Алексеев. Дима, решительно не понимая, зачем солидному человеку все эти анекдоты, говорил, и говорил, и говорил, а потом Алексеев вытащил на экран смартфона карту Подмосковья. И задумчиво на нее уставился.
— Возьми завтра отгул, — вдруг сказал он. — Кое-куда съездим. — Кто мне его даст? — Дадут. И точно, когда Дима наутро прибыл поработать, начальство его обрадовало: звонили сверху, с непостижимой высоты, и маркетолог Веревкин может быть свободен и сегодня, и завтра, да хоть навеки!
Найдите начальника, который пришел бы в восторг от подобных звоночков…
* * *
13 мая 2013 года
Дима в прескверном настроении прибыл на встречу с Алексеевым. Он ничего не понимал, а собеседник уворачивался от объяснений, да с таким видом, будто рискует разболтать государственную тайну.
— Поехали! — сказал наконец Алексеев. — Куда? — По грибы. Дима распахнул глаза и окаменел. Время было отнюдь не грибное — середина мая. Если бы маркетолог Веревкин не знал от жены (после отъезда гостей супруги как-то неожиданно быстро помирились), что Алексеев — лицо весьма значительное, то развернулся бы — и черта с два его удержишь. Мужики такого сложения могут запросто пройти сквозь кирпичную стенку, оставив дыру в форме своего силуэта.
Но Дима, не понимая замысла Алексеева, все же учуял, что замысел серьезный. Поэтому он оставил свою машину на стоянке у весьма почтенного учреждения и пересел к Алексееву.
— Сядь за руль, — велел Алексеев. — Так надо. Дима пожал плечищами, выполнил распоряжение, и они покатили. Пока ехали по Москве, говорили о простых вещах — ну, о полити. ке, об олигархах, об Америке. Выбрались на МКАД, свернули куда-то — и тут Алексеев замолчал. Молчал и Дима, глядя перед собой на летящую под колеса джипа дорогу. А вот если бы он поглядел наверх, то увидел бы подвешенный в небе вертолетик, который ненавязчиво сопровождал алексеевский джип и на МКАДе, а когда свернули — и на узкой шоссейке, и дальше, и дальше…
* * *
16 мая 2013 года
Три дня спустя Алексеев сидел на кровати с ноутбуком на коленях и, сверяясь с документами, настукивал важное письмо.
В семи случаях бортовые системы слежения теряли из виду машину на пять—десять минут», — писал он. — Еще в двух случаях машина просто визуально исчезала из поля зрения пилотов, но аппаратура по казывала ее перемещения, если можно так сказать, пунктиром, одна ко при этом машина…
Вошел одноклассник Арсений, худой и длинный, в коротком белом халате, за ним медсестра внесла поднос со всякой дребеденью, другая — штатив с капельницей.
— Ты чего встал, ложись, — сказал недовольный Арсений. — Отчитаться надо. — Я девочку пришлю, продиктуешь. — Нельзя, такое дело… — Агент ты ноль-ноль… Ложись, кому сказано! — Не суетись, Арсюха, я жив. А как Веревкин? — А что ему сделается! Требует, чтобы отпустили. — Все в норме? — Все в норме, хоть в космос посылай. — Точно? — Точно. Там сразу все было в норме, мы его для очистки совести два дня продержали. Слушай, отпусти ты его! — взмолился Арсений. — Зря койкоместо занимает. — Арсюха, нельзя. Ты лучше пришли его ко мне… Стой! — Алексеев, уже почти смирившийся с капельницей и убравший с колен ноутбук, снова за него схватился. — Письмо! Важное! Донесения с контрольных пунктов! Арсюха, погоди ты с этой твоей медициной, бога ради! Вот закончу доклад — и я весь твой! Алексеевский доклад был завершен четыре часа спустя, когда автору капельница уже оказалась жизненно необходима. Текст был несколько раздерганный, со странными отступлениями, а завершался так: Но, поскольку возвращение агента «С» из «туннеля» происходит спонтанно, независимо от его желания и волевого усилия, следует про вести серию экспериментов в различных условиях и с меняющимся со ставом участников. Прошу утвердить меня руководителем проекта…
Тут бы следовало дать проекту название, но ничего путного на ум не шло.
* * *
18 мая 2013 года
Арсений Джибути был мужчиной общительным — знакомых имел столько, что сам уже в них путался. Список контактов в его карманном коммуникаторе занял бы, если выгнать на принтер, метра четыре мелким шрифтом. Кроме того, Арсений только последние года два ставил в рубрике «примечание» профессию или должность нового знакомого. Он знал, что в списке есть главврач неврологического диспансера, но нашел его после долгих и бестолковых поисков.
Они встретились в восточном ресторанчике, хозяева которого полагали остроумным включить в меню «Шашлык из печени ишака Ходжи Насреддина». Алексеева еще покачивало, но он твердил «время поджимает, время поджимает…», и Арсений знал — так оно и есть.
Те же хозяева втолковали своему персоналу, что если в ресторан приходят посидеть трое немолодых мужчин, то главным блюдом для них должен стать танец живота в исполнении тощей блондинки.
От блондинки, подошедшей чересчур близко, мужчины, не сговариваясь, принялись отмахиваться, как от осы.
— Итак, Левон Ованесович, меня интересуют пациенты, у которых имеются проблемы с ориентацией в пространстве. Скажем, уходит такой дедушка за хлебом в булочную, а приводят его через три дня откуда-нибудь из… ну, скажем, из другого города, а как сел на поезд, он, хоть убей, не помнит, — начал Алексеев. — Но при этом все остальное у него в порядке. — Как раз дедушка у меня есть. Иваном Онуфриевичем зовут. Колоритный дедушка, Некрасова наизусть читает. У него осенью обострение, родственники его к нам кладут на месяц, на два… — Обострение — в смысле, он исчезает? Убегает из дому? — Да, пропадает, где-то гуляет неделю, две. Возможно, живет у добрых людей — одежда, обувь в целости, травм нет. — А в остальном? — В остальном очень неглупый дедушка. — Это, кажется, наш пациент, — сказал Алексеев. — Левон Ованесович, я должен сейчас же встретиться с вашим дедушкой. — Сейчас же это будет затруднительно, — ответил психиатр. — Нам еще не принесли ни долму, ни плов, один только голый живот, и тот совсем неаппетитный!
Психиатр был полным жизнерадостным мужчиной и женщин, очевидно, любил основательных.
— Еще кто-нибудь у тебя есть? — поинтересовался Арсений. — Конечно, дорогой, у меня все есть — кроме Наполеона Бонапарта. Две певицы Мадонны есть, в разных палатах держу, чтобы не подрались, книжный человек есть — хочет сидеть на полке рядом с собранием сочинений Бальзака, человек-мясорубка есть — не поверишь, чистый вегетарианец… Алексеев тыкал стилосом в экран коммуникатора, добывал телефонный номер. Ему еще нужно было этим вечером встретиться с общей бабушкой Лидией Николаевной.
* * *
19 мая 2013 года
Лидия Николаевна, педагог с семидесятилетним стажем, бездельничать не любила, опять же — пенсия маленькая, а делать правнукам подарки хотелось. И она охотно подряжалась сидеть с младенцами до года — после года они уже чересчур шустрые, на больных ногах не угонишься. Более того, ее любимое время было — от шести вечера и до полуночи, так что Лидия Николаевна пользовалась в своем микрорайоне большим спросом.
Алексеев приехал к ней в первом часу ночи — как договорились.
— Интересный вопрос вы задали, очень интересный вопрос, деточка, — сказала старуха, для которой и восьмидесятилетний дед был теперь неразумным подростком. — Конечно же, в каждом классе есть мальчишка, который постоянно куда-то пропадает, и его ищут по всем сараям и чердакам. И девочки такие есть. Но вот что я скажу: чем старше, тем реже они пропадают неизвестно куда. Наступает время, когда мальчика следует искать неподалеку от девочки, а девочку — неподалеку от мальчика, и все это знают. — Через ваши руки полгорода прошло. Лидия Николаевна, не припомните ли таких исчезальщиков? — спросил Алексеев, сильно рассчитывая на профессиональную память бывшей учительницы. — А припомню. Да только они все теперь остепенились, женатые люди, жена так просто пропасть не даст. Вот разве что Лёнечка Курчик… мама на днях приходила со мной советоваться, пошлют в супермаркет за кефиром — считай, на четыре часа, а ребенок ведь должен помогать по хозяйству… — У вас его телефон есть? — обрадовался Алексеев. Длинный и узкий телефонный блокнот был исписан и исчеркан вдоль и поперек. Кроме округлого и разборчивого учительского почерка там попадались и самые невнятные детские каракули. Но звонить в такое время суток Лидия Николаевна настоятельно не советовала. Зато она помогла выйти на след еще четверых бывших воспитанников, имевших эту удивительную способность — уходить за сигаретами на несколько часов и возвращаться к перепуганному семейству как ни в чем не бывало.