Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 49 из 96



Второй бандит явно растерялся. Он засуетился и стал беспорядочно палить по «чероки», вопя во все горло, пробивая пулями металл, спинки сидений, вдребезги разбивая оставшиеся стекла, пока вожак не приказал ему вернуться в машину. Обезумевший от ярости бандит стал отступать к «мерседесу», продолжая орать и стрелять.

Корбен стиснул челюсти, выжидая, когда он повернется, чтобы сесть в машину. И действительно, через пару секунд тот опустил автомат и полез в салон. Корбен мгновенно выскочил из-за «чероки» и выстрелил, но дверца уже захлопнулась. А тут еще раненный в ногу бандит повернулся к нему лицом и стал поднимать на него пистолет. Корбен быстро припал на бок и выпустил четыре пули ему в грудь и в голову, тогда как «мерс» сорвался с места и на бешеной скорости скрылся за углом.

Корбен поднялся на ноги, бешеный стук сердца, казалось, оглушал его. Он вышел на середину улицы и, осмотрев упавшего бандита, убедился, что он мертв. Корбен оглядел улицу, где после бешеной пальбы вновь воцарилась тишина, и окликнул Миа:

— У вас все в порядке?

Миа вышла из-за машины, вся покрытая пылью и с остановившимися от ужаса глазами, но невредимая.

— Да, — кивнула она, огибая искалеченную машину и подходя к Корбену.

Она была совершенно ошеломлена, тело ее словно онемело. Внезапное столкновение и оглушительная стрельба — ей казалось, что все это ее не касалось, будто это произошло с другим человеком. Она словно очутилась в центре внезапно налетевшего шквала и только чудом уцелела.

Увидев лежащего посреди улицы убитого бандита, она сначала отпрянула, но что-то заставило ее подойти ближе. Она долго и холодно смотрела на него — одна нога его была прострелена, кровь забрызгала асфальт — и на застывшее мертвое лицо, потом подняла взгляд на Корбена.

Он вопросительно смотрел на нее, как будто хотел понять, что она испытывает. Она не казалась опустошенной или испуганной, нет, ею владело другое состояние.

Миа была взбешена.

И стоя в середине пыльной улицы, глядя на лужицу крови и на пар, бьющий из-под «чероки», на настороженных жителей, появляющихся из-за углов, и в глубоком молчании столпившихся вокруг, она поняла: больше всего на свете ей хотелось одного. Ей хотелось, чтобы подонки, похитившие ее мать, убившие ливанских солдат, а теперь схватившие и Рамеза, чтобы эти одержимые психопаты, которые нагло разъезжают по городу, как будто это их поместье, с холодным безразличием сеют кругом боль и смерть, были схвачены и судимы со всем пристрастием — смысл этого выражения она только теперь оценила по-настоящему.

Глава 35

Корбен как раз тщетно закончил обыскивать тело убитого бандита в поисках мобильника или каких-нибудь следов, которые привели бы его к хакиму, когда на место происшествия примчалась полиция.

Копам предстояло увезти убитого и изуродованный «чероки», после чего Корбен мог удалиться. Времени у него было немного. До звонка Фаруха оставалось уже меньше четырех часов, а теперь, когда Рамез оказался в руках у бандитов, следовало действовать еще быстрее.

Он достал из машины кейс и в надежде, что мобильник Рамеза мог выпасть у того из кармана, обыскал заднее сиденье, на всякий случай заглянул под машину, но его нигде не было. Проверив, надежно ли заперт тайник с оружием, и коротко посвятив детективов в события, он попросил их пока воздержаться от каких-либо заявлений для прессы и, отклонив предложение подвезти их с Миа, остановил такси и направился в Аукар, в посольство.

Они помчались в сторону Восточного Бейрута, и Миа через заднее окно смотрела на остающуюся позади улицу, где совсем недавно гремели выстрелы.

Она еще не совсем пришла в себя после происшествия, в голове ее мелькали обрывки страшных сцен, дыхание было стеснено, даже руки подрагивали. Но постепенно тихая арабская мелодия, звучавшая в салоне, и деловитый голос Корбена, говорившего с кем-то по телефону, помогли ей успокоиться. Взгляд ее рассеянно скользил по тесно застроенным старыми домами улицам, и она стала размышлять, куда могли увезти Рамеза бандиты. Она представила его в каком-нибудь мрачном помещении без окон, возможно, там же, где держали Эвелин, вспомнила о скором звонке Фаруха и сразу встревожилась, осознав его значение.

Когда Корбен выключил мобильник, а водитель, очевидно поняв, что недостаточно хорошо владеет английским, чтобы завязать разговор, сосредоточился на дороге, забитой шумным потоком движения, Миа решила — сейчас она вполне может поговорить с Корбеном.

— Нужно что-нибудь придумать, чтобы предупредить Фаруха! Если он позвонит Рамезу, он попадет в западню.

— Значит, вы считаете, им известно о его предстоящем звонке?

Она об этом не думала, но сочла такое предположение обоснованным.

— В противном случае зачем он им понадобился? Слишком уж вовремя они появились. Вряд ли это простое совпадение, вам не кажется? Я хочу сказать, Рамез сообщает полиции, что связался с Фарухом, и они тут как тут, хватают и увозят его к черту на куличках! — Эта мысль еще больше ее встревожила. Она понизила голос, помня о присутствии водителя. — Вчера вечером вы сказали, что не хотите говорить о Рамезе местным копам. У похитителей есть свой человек в участке, да?



Корбен предостерегающе указал ей на водителя, но тот не проявлял интереса к их разговору.

— Я бы очень удивился, если бы у них его не было, — приглушенным голосом ответил Корбен.

— А значит, им известно о предстоящем звонке Фаруха, — возбужденно шептала Миа. — Нужно как-то предупредить его. Может, поместить в газетах сообщение? Пусть местные радиостанции сообщат о похищении Рамеза, может, даже дадут Фаруху сигнал прийти или позвонить в полицию… Хотя нет, лучше к вам, прямо в посольство.

— Если Фарух узнает о похищении Рамеза, он наверняка сбежит. Он слишком напуган, чтобы поверить кому-либо. И просто исчезнет, растворится, и тогда мы потеряем единственный след, который может привести нас к Эвелин.

— Но он попадет в ловушку!

По сосредоточенному лицу Корбена она поняла, что он уже думал о таком варианте.

— Может, нам удастся этим воспользоваться.

— Как это? — озадаченно спросила Миа.

Корбен помолчал, затем решился заговорить:

— У нас может появиться возможность забрать Фаруха и одновременно засветить бандитов. — Он снова выразительно посмотрел в спину водителя. — Но пока нам лучше помолчать.

Миа не считала опасным говорить при водителе, однако послушалась Корбена и затихла, глядя в окно и волнуясь при мысли, что Фаруха могут использовать как приманку.

Такси мчалось вдоль берега моря, мимо новой пристани, где роскошные яхты в сто футов длиной соседствовали со старыми рыбачьими лодками, и вылетело на шоссе, ведущее в восточный Бейрут. В городе продолжалась обычная жизнь, которую не могла изменить внезапная жестокая перестрелка на его улицах, которая в любой другой стране стала бы предметом всеобщего возмущения. Машинально скользя взглядом по уносившимся назад лоткам с едой и фруктами, Миа чувствовала: ее все больше беспокоит вопрос, касавшийся — если не считать главной задачи спасти ее мать — глубинной причины всего происходящего.

Она снова обернулась к Корбену:

— Все-таки что его интересует? Зачем ему нужна заплесневевшая от времени книга?

— Не знаю, — коротко ответил Корбен.

— Но вы не могли не думать об этом! У вас наверняка есть какие-то предположения о содержании книги, о том, что его может в ней интересовать?

Корбен снова повел бровью в сторону водителя:

— Я уже сказал, может, она вообще не имеет отношения к похищению Эвелин.

— Что значит не имеет отношения?

— Вы пытаетесь применить логику и свой способ мышления к тому, что интересует безумца. Но это бессмысленно. Ведь дело касается очень больных людей с крайне расстроенной психикой. Саддам, его сыновья, его двоюродные братья… все они жили в ими же придуманном фантастическом мире. Жизнь человека в их глазах ничего не стоила. Вы наверняка слышали о детях, из любопытства отрывающих крылья бабочкам или взрывающих лягушек с помощью фейерверков. Так вот, этим типам присуща такая же бездумная жестокость, только им интереснее проделывать опыты с людьми, а не с какими-то лягушками.