Приговор судьи

— Вот и мне так показалось, — Андрюха повернул голову и покосился назад. — Тогда попробуем вернуться?

— Вернуться?

— Стой и не дергайся, — вместо ответа подполковник ФСБ вцепился в рукав моей телогрейки, не давая даже пошевелиться. — Я развернусь первым на сто восемьдесят градусов относительно тебя. Ты вслед за мной. Только так мы сможем более или менее угадать обратное направление. А то в этом тумане черт ногу сломит.

Пока Леший разворачивался, я молчал. Переполошенное чувство самосохранения ликовало по поводу возвращения в мертвый, выгоревший дотла, но все же свой родной дом. Я разрешил ему это, сделал такую поблажку, и все потому, что умом прекрасно понимал, ни о каком возвращении речь и близко не идет.

— Что ж, проверим, получится у нас этот номер или нет, — Андрюха немедленно подтвердил мою догадку.

— Проверим, — согласился я и, повернувшись кругом, стал плечом к плечу со своим другом и напарником.

По щиколотку утопая в плотной грязно-желтой пыли, мы прошли десять шагов, потом еще десять, потом два раза по десять, но до границы тумана так и не добрались. И ни разу, даже мельком глаз не уловил и намека на когда-то зловещее, а теперь такое теплое и желанное красное свечение.

— Тебе все понятно? — Загребельный решился сделать окончательный вывод лишь только после того, как позади осталось не менее сотни метров.

— А может, мы сбились, в сторону свернули? — я ответил вопросом на вопрос.

— На десяти шагах особо не собьешься, не поплутаешь, — заверил меня чекист.

— Тоже верно, — пробурчал я себе под нос. — Значит, назад пути нет. Ты оказался прав, это самая настоящая западня.

— Мы ведь и так назад не собирались, — Леший криво усмехнулся. — Просто небольшую разведочку провели.

— Жребий брошен. Рубикон перейден. Мосты сожжены.

— Примерно так, — Андрюха кивнул и вновь прислушался к стоящей вокруг тишине. Не обнаружив ничего подозрительного, чекист продолжил: — Вернемся на исходную, перекрестимся и вперед!

Что ж, с первой частью этого плана я был полностью согласен, а вот над второй стоило хорошенько подумать. Так что вопрос «Куда вперед?» вызревал в моей голове все то время, пока мы возвращались по своим собственным следам. Он воплотился в слова только лишь когда их цепочка оборвалась и впереди оказался абсолютно ровный, нетронутый участок слежавшейся за долгие годы, если не века пыли.

— Куда вперед? — Леший повторил мой вопрос, пару секунд пораскинул мозгами, а затем задумчиво протянул: — А куда мы с тобой, друг Максим, вообще собирались идти?

— К Могилеву! Куда же еще?

— Точно, к Могилеву, — подполковник кивнул. — Полагаешь, этот самый Могилев существует и в этом мире тоже?

Да, вот это был вопрос! От него у меня мурашки по коже поползли. Цирк-зоопарк, а ведь и правда, это же иной мир! Какой тут, нахрен, Могилев?!

Сознаюсь, я и впрямь был ошарашен, но все же очень и очень не хотелось походить на придурка, который сам забрался в ловушку, да еще и поплотнее захлопнул за собой дверцу. Может именно поэтому мой мозг и стал сопротивляться, ошалело искать выход:

— Но Главный вел нас в Могилев. Он даже указал место на карте! А ведь ханх прекрасно знал, что этот участок уже практически вывалился из нашего пространства, что здесь уже все по-другому.

— В общем-то ход твоих мыслей мне нравится, — похвалил меня Андрюха. — Значит тут что-то не то…

— Что не то? — я с надеждой поглядел на смекалистого ФСБшника.

— К примеру, этот мир в чем-то совпадает с нашим. Или всего лишь пока совпадает, я имею в виду на этой стадии трансформации. Здесь тоже есть свой Могилев и свои Антоновка и Горобовичи, те самые, около которых и упрятан модуль ханхов. Может они стоят среди барханов красной пустыни. Все дома там сложены из железных кирпичей, а дороги покрыты сверкающим в лучах зеленого солнца голубым стеклом.

— Зеленого говоришь… — я с подозрением покосился на утопающее в едкой грязно-желтой пелене небо.

— А что и пофантазировать нельзя? — Леший кисло улыбнулся.

— Что ж, ход твоих мыслей в первой части этой фантазии мне тоже понравился, — произнося это, я двинулся вперед. — Идем, проверим, вдруг после того как тебя в «сварке» током шандарахнуло, а следом за этим о броню приложило, ты в предсказателя превратился, в Нострадамуса какого-нибудь долбанного.

По крайней мере, в последующие полчаса пророчествам моего друга сбыться так и не судилось. Мы по-прежнему брели в тумане, настораживаясь при каждом шорохе, вглядываясь в грязно-желтые клубы тумана, в которых то и дело угадывались размытые силуэты разнообразных диковинных монстров. Так продолжалось вплоть до того момента, пока впереди самым странным образом не потемнело.

— А ну, погоди! — я поднял вверх руку и остановил приятеля. — Кажется, наконец, мы на что-то наткнулись.

— Сейчас разберемся.

Леший вскинул свой АКС-74, а затем медленно и осторожно двинулся вперед. Мне ничего не оставалось, как тоже поднять «калаш» и последовать за напарником. Сделал я это не только или, вернее, не столько повинуясь безотчетному порыву первооткрывателя, сколько из-за примитивного страха остаться в одиночестве. Да уж, в этом тумане только упусти друг друга из вида, потом вовек не сыщешь!

Потребовалось всего несколько шагов, чтобы понять: объект впереди не просто большой, а просто таки гигантский. Оказавшись рядом с ним, мы сразу же почувствовали себя жалкими букашками, которые неожиданно, лоб в лоб столкнулись с карьерным самосвалом. Но все же, что именно находилось перед нами до сих пор так и оставалось загадкой. Практически ничего не прояснилось даже когда, приблизившись вплотную, Загребельный протянул руку и коснулся ровной поверхности сплошь облепленной черно-бурой, основательно высохшей коркой. Это была то ли грязь, то ли мох, то ли тина, а может и первое, и второе, и третье вместе взятое.

— Ну что, мысли какие-нибудь имеются? — я стоял рядом и глядел на то, как мой приятель шарит ладонью по этой непонятной, вздутой, словно от диареи, стене.

— Имеются, — Андрюха поскреб ногтем по грязным наплывам, выудил из них что-то очень небольшое и протянул мне.

Я осторожно, двумя пальцами взял трофей Лешего и попытался его разглядеть. Еще до того, как туман позволил это сделать, я уже знал, чувствовал на ощупь — предмет мне хорошо знаком, очень хорошо, можно сказать с детства. Маленькая, размером с наперсток скорлупка. Внутренняя сторона гладкая, наружная ребристая. Цирк-зоопарк да это же…

— Ракушка! — я догадался одновременно с тем как увидел. — Откуда она здесь?

— Ага, ракушка, — кивнул Загребельный. — Тут их много. Днище сто лет не чистили. Обросло, дай боже!

— Днище? — я не поверил своим ушам.

— Оно самое.

Подтверждая свои слова, подполковник развернул автомат и тыльной стороной ствольной коробки как следует врезал по вставшей у нас на пути преграде. В этот миг мне показалось, что земля закачалась, а небо сорвалось с гвоздя, на котором висело, и падает прямиком на наши многострадальные головы. Только этот и никакой другой катаклизм мог сопровождаться таким тяжелым, раскатистым громом, гулом и стоном одновременно.

— Ты что сдурел! — я вцепился в разгрузку Лешего. — Услышать ведь могут!

— Кто?

— Не знаю.

— Вот то-то и оно, — Андрюха с досадой пнул борт неведомого корабля. — Пусть уже хот кто-нибудь появится. Не век же тут бродить! Прямо ёжики в тумане, мать вашу!

— Какой, по-твоему, это корабль? — я попытался загрузить мозг приятеля работой в надежде что там не останется места для злости и раздражения, полностью противопоказанных в ситуациях типа нашей.

— Черт его знает, — чекист поглядел вдоль теряющегося в тумане борта. — Большой, должно быть океанский.

— Пойдем, поглядим, — предложил я и шагнул по направлению к носу, по крайней мере, я почему-то решил, что нос находится именно в этой стороне.

— Пойдем, раз других развлечений больше нет, — согласился Леший.

Развлечение получилось что надо, я бы сказал не для слабонервных. Все то время, что мы пробирались вдоль борта, внутри корабля что-то ерзало и ворочалось. И это самое что-то, насколько можно было понять, увязалось вслед за нами. Я подумал, что произойди сейчас чудо, исчезни вдруг толстый стальной борт, то мы бы с этой штукой оказались совсем рядом, может даже увидели друг друга. Хотя нет, лучше не надобно нам таких чудес. Лучше мы спокойно обойдем это странное судно и потопаем дальше, своей, так сказать, извилистой дорогой.