Буря

Он задержал дыхание, глядя на нее. Взгляд его глаз был практически болезненным.

— Можешь не рассказывать мне, — сказала она.

Он отвел взгляд.

— Я просто... я никогда никому не рассказывал, — сказал он, и его голос снова стал почти спокойным. Он опять помолчал. — Они вернулись.

Она кивнула.

— Мой дядя... Он сказал моему отцу, что если я достаточно взрослый, чтобы затевать такие ссоры, то значит, я достаточно взрослый, чтобы пойти. Итак... я пошел с ними. Но это были совсем не мужские выходные. Мой отец выполнял работу по безопасности частных лиц. Ну, на стороне. Мама не знала.

Взгляд Хантера метнулся к ней.

— Она до сих пор не знает.

Бекка кивнула, и он продолжил:

— Предполагалось, что это будет просто, — говорил он. — Я никогда не знал всех деталей. После аварии я сохранил несколько его вещей, но большинство потерялось. Всего лишь наблюдение или типа того — папа был осторожен в том, что рассказывал мне, но они не думали, что для меня будет слишком рискованно пойти с ними. Я не глупый, и я могу о себе позаботиться. Он был в этом уверен.

Его голос зазвучал надломлено:

— Он делал хорошую работу, — мягко произнесла Бекка. Если кто и мог позаботиться о себе, так это Хантер.

А потом она задумалась, согласится ли он с этим.

Бекка подумала о том, как в больнице отец держал руку у нее на спине, о нежной поддержке, которую он оказывал. А она выгнала его из дома, даже не сказав "спасибо". Она ясно дала понять, что он ей не нужен.

Но было ли это правдой?

— Мы ехали быстро, чтобы успеть вовремя, — сказал Хантер. — А когда проезжали через западный Мэриленд, где практически взбираешься на Аппалачи, случилась гроза и оползень, и машина разбилась.

Последнее предложение вылетело изо рта, будто он потерял контроль. Хантер уставился на нее так, будто ее взгляд был спасательным кругом — если она отвернется, то он пропадет.

Но она сглотнула.

— Ты был... ранен?

Он кивнул, и его взгляд метнулся вверх.

— Вывих плеча. Сотрясение. Ужасный порез вдоль линии волос. Тридцать шесть швов. Белая полоса — это шрам. Говорили, что он, вероятно, исчезнет, но нет.

Она удивилась, почему он не закрасил его, зачем ему каждое утро пред зеркалом нужно было это напоминание?

— Вот поэтому я не верю в совпадения, — сказал он. — Период времени оказался слишком идеальным. Возвращение за мной, ссора, которая сначала задержала, буря, оползень. Все вместе.

— Это не твоя вина, — прошептала она.

— Я знаю. — Его голос стал жестче. — Но и совпадением это тоже не было.

Она не шевелилась, чувствуя его замедленное дыхание под своей ладонью. Кажется, он подавил все эмоции и протянул руку, чтобы перекинуть ее волосы через плечо.

— Я не хотел, чтобы это было так тяжело, — сказал он. — Мне не хочется, чтобы ты думала обо мне как о психе.

Едва ли. Ей хотелось удержать его.

— Я так и не думаю.

— Я под защитой.

Ее брови поползли вверх.

— Я заметила.

Тут он улыбнулся.

— Извини.

— Из-за такой глупости не стоит извиняться.

Как бы ей хотелось встретить Хантера шесть месяцев назад. Черт, даже шесть недель назад.

Он чуть сдвинулся, пока не сел прямо, и заглянул ей в глаза.

— Тогда спасибо, что выслушала.

Бекка ощущала эту дистанцию между ними, будто он жалел, что сказал слишком много. Она протянула руку и провела пальцем по пирсингу в его брови. Он замер.

— Никогда бы не подумала, что ты из семьи военных, — сказала она.

— Мои родители, определенно, были неудачной парой.

Его металлические серьги-гвоздики были теплыми от тела.

— Было больно?

Он покачал головой.

— Врунишка. — Она ткнула пальцем одну серьгу.

Он улыбнулся и поймал ее запястье.

— Ты расскажешь мне свою историю?

Ее сердце забилось чаще. Он говорил о Крисе? Из их разговора о совпадениях и автомобильных авариях он как-то догадался о Стихиях?

Хантер прижал ладонь к ее лицу, большой палец скользнул по скуле, пока его пальцы не оказались в ее волосах.

— Понимаешь... рассказ. О тебе. — Он замолчал. — Который ходит по школе.

Ох. Этот.

Она отклонилась.

— Ну, вообще-то...

Хантер поймал ее подбородок.

— Я не верю в это.

Она почти вырвалась из его рук.

— Вообще-то, мне не нужно делать одолжений.

— Эй. — Одной рукой он поймал ее за запястье, а другой держал лицо, напоминая ей о том, каким сильным он был. — Я правда не верю в это. Ни одна девчонка, захотевшая переспать с половиной школы, не стала бы отстраняться, когда я касаюсь ее.

Она не могла взглянуть на него.

— Забудь. Это не имеет значения.

Он не двинулся, но его голос стал очень осторожным.

— Тебе доставляет неудобство, когда я касаюсь тебя?

— Перестань. — Она взглянула на него, точно зная, к чему идет разговор. — Я не жертва.

— Доставляет? — Он не отводил взгляда.

Ее дыхание участилось, и ей не нравилось, что столько сильных эмоций вдруг овладели ею.

— Делай, что хочешь, Хантер.

Он покачал головой, совсем слегка.

— Чего хочешь ты, Бекка?

Ей хотелось, чтобы все прекратилось, чтобы все было так же просто, как и его пальцы на ее запястье, ладонь — на ее щеке.

Хантер сместился на диване, пока ему не пришлось наклонять голову, чтобы заговорить с ней. Она слышала свое дыхание, дрожащее в пространстве между их телами.

— Хочешь, чтобы я опустил тебя? — спросил он.

Она покачала головой и закрыла глаза.

Но он все равно выпустил ее запястье, чтобы его руки могли коснуться ее лица. Он очертил форму ее глаз, изгиб скулы, линию подбородка. Его прикосновение было легким, почти благоговейным.

— Так нормально? — спросил он.

Ее предательское тело потеплело от его голоса, ища его прикосновения. Она открыла глаза.

— Я не сломана.

— Врунишка.

— Нет. — Но прозвучало это неуверенно, даже для нее.

— Я был бы склонен больше верить тебе, — лицо Хантера приблизилось так, что губы коснулись ее щеки, когда он продолжил, — если бы ты дала мне прямой ответ.

— Это нормально. — Она облизала губы, чувствуя головокружение. — Нормально — то, что ты касаешься меня.

Он провел пальцем по уголку ее губ, и она ощутила на щеке его улыбку.

— Всего лишь нормально?

— А что? — осторожно спросила она, потому что поддразнивание казалось неуместным. — Думаешь, что ты можешь сделать лучше?

Он наклонился и накрыл ее губы своими, всего лишь на миг, может, на секунду дольше. Его рот был горячим и влажным, очень уверенным. Он отодвинулся всего на дюйм, оценивая ее реакцию.

Не веря самой себе, Бекка замерла.

Хантер снова поцеловал ее, на этот раз поцелуй длился чуть дольше, давая ей возможность ответить. Ее губы приоткрылись, но он оставил поцелуй сдержанным, похожим на прикосновения порхающей бабочки на ее губах.

Рукам хотелось найти его грудь, скользнуть ниже по футболке и ощутить такую же горячую кожу, как и у нее. Поцелуи затягивали, как простые обещания большего при каждом касании его губ. И она нашла свободу здесь, в его объятиях. Ей не нужно прикладывать усилий, чтобы найти свои границы.

Он отстранился, но недалеко, покрывая поцелуями ее подбородок.

— Лучше?

Она кивнула, прижимаясь лбом к его шее. От него так хорошо пахло: лесом, кремом для бритья и лимонадом.

Она подняла голову и улыбнулась.

— Но думаю, еще есть над чем работать.

В тот момент, когда ее губы приоткрылись, он ответил, скользнув ладонями по ее талии и притянув ближе к себе. В его объятьях ее тело обмякло, грудь прижалась к его груди, в то время как его пальцы дразнили крошечный участок ее кожи, показавшийся из-под майки. Его язык коснулся ее, быстро, потом медленнее, вызвав у нее низкий гортанный стон.

Она руками потянула его за футболку, пальцы нашли гладкий участок его кожи на животе, образовывавшие талию мышцы.

— Полегче, Бекка, — прошептал он в ее губы.