Наследница трона

Они пересекли длинную поляну и собрались у трех тисов, как и договаривались. Люк снял с перевязи пороховой картуш и поспешно перезарядил оба своих седельных пистолета. Едва он опустил шомпол в дуло, на другом конце поляны появился первый пистольер.

Люк вставил пулю в ствол и затолкал ее. Поспешно натянул ключом поворотный затвор. Затем добавил на полку щепотку мелкого затравочного пороха. Он попытался закрыть полку рукой от дождя и быстро захлопнул крышку.

Враги уже в центре поляны. Еще двадцать шагов, а то и меньше.

Люк поднял пистолет. Он держал его несколько наискось, целясь в грудь всадника. Его указательный палец согнулся. Стальное колесо чиркнуло по пириту. Выстрела не последовало. Времени опускать пистолет в кобуру не было. Он просто бросил его. Тонкий кожаный ремешок соединял пистолет с ушком на его нагруднике. Поэтому оружие не упало в грязь и только немного мешало.

Некоторым кентаврам повезло меньше. Их орудия воспламенились. Свинец ударился о сталь. Над головами убегавших свистели болты. Раздались еще выстрелы.

Некоторые всадники из первого ряда пикинеров упали.

— Атакуем! — крикнул Аппанасиос, устремляясь навстречу всадникам.

Люк пришпорил своего жеребца. Всего три удара сердца спустя он был в гуще битвы. Удар разбил забрало его шлема и оцарапал щеку. Его прямой выпад был нацелен в уязвимое место между бувигером и шлемом. Рука его противника бессильно обвисла, тяжелый меч вывалился.

Пуля отскочила от наплечника Люка. Перед ним появился всадник с вороньим клювом. Шип оружия сверкал под дождем.

Люк отклонил удар при помощи выпада слева. Жеребец юноши заржал. Кровь текла по его шее. В пылу боя чей-то клинок отрубил животному кончик правого уха.

Сигнал горна отозвал пистольеров назад, к опушке леса.

— Рассыпаться! — приказал и Аппанасиос.

Группа всадников разделилась. Одинокие болты летели на рыцарей Церкви.

Кентавры снова собрались под тремя тисами. С ветвей спустились кобольды. Каждый из человекоконей взял на спину по одному.

Один из малышей помахал Люку со своего каната. Рыцарь протянул ему руку. Смирт, так его звали. Хотя кобольд был меньше ребенка, он нагонял на Люка страх. У него были холодные глаза, как и у большинства представителей его народа. Эти кобольды вернулись в Альвенмарк лишь несколько дней назад. Отряд называл себя паучками. Почему, Люк не знал.

Смирт уселся в седло позади него. Пристегнул арбалет к спине. На боку у него был тяжелый кошель. Из-за пояса торчали несколько коротких, странно изогнутых ножей.

— Отвези меня в безопасное место, эльфийский рыцарь! Я видел, как ты парировал удар меча своим шлемом. Очень ловко. Любому другому это стоило бы головы. Но говорят, что тебе невероятно везет. Мне тоже. Я родился в рубашке.

Люк удивленно посмотрел на маленького воина.

— Я тоже.

— Ну, тогда с нами ничего не случится.

Почему-то голос кобольда звучал насмешливо. Он позволяет себе шутить? Но откуда ему знать о рубашке? Кроме Гисхильды он рассказывал об этом только Леону. Старый примарх давным-давно мертв, и его знание погребено глубоко в архивах Цитадели. Каким образом Смирт мог попасть туда? Совершенно исключено!

— Отступаем! — Князь кентавров указал на лес.

Пистольеры еще не перестроились. И не осталось сюрпризов, которые помогли бы отразить атаку.

Кентавры неслись напролом в безрассудно смелом темпе. Они следовали по ущелью, по густому дубовому лесу. Вскоре преследователи сбились со следа. Но Аппанасиос не дал им даже короткой передышки. Запутанными тропами кентаврийский князь вел к Фирнстайну.

Фьорд был перекрыт галерами. На обоих берегах стояли большие военные лагеря. Уже начали копать рвы и орудийные позиции. В яблочных садах — бивуаки аркебузиров из Искендрии. Полки из всех провинций ордена присоединились к гигантскому ратному червю. Казалось, весь мир шел на штурм Фирнстайна. И это было только начало. Люк слишком хорошо знал, что здесь только арьергард войска. Подвижной состав осадных орудий стоял еще в Хонигсвальде, в полудне пути к югу от Фирнстайна. Тяжелые орудия грузили на корабли, потому что потребуется еще несколько недель на то, чтобы проложить дорогу по каменистой местности верхнего фьорда.

— Где мы будем прорываться? — спросил Смирт.

Люк пожал плечами. Это всегда решал Аппанасиос.

— Возьмем искендрийцев, — сообщил князь человекоконей.

— Но ведь мы там уже сегодня утром… — напомнил Смирт.

— Вот именно. Мы еще никогда не атаковали один и тот же отряд дважды за один день. Они будут чувствовать себя в полной безопасности. Кроме того, это аркебузиры. В такую погоду порох у них будет мокрый.

Люк озадаченно огляделся по сторонам. Сумерки быстро превращались в ночь. Нужно перебраться через стену из песчаника. Узкие тропы между яблоневыми садами были забаррикадированы или строго охранялись.

Люк тяжело вздохнул.

— Страшно? — спросил Смирт.

Рыцарь кивнул.

— Я тоже не люблю сражаться таким образом.

Аппанасиос повел их в тени кромки леса вплотную к садам.

Мягкий грунт заглушал стук подков. На этот раз не было окрика или сигнала горна. Ничего, что могло бы переполошить войска. Отряд кентавров сорвался с места мгновенно.

Руки Люка дрожали. Его конь перепрыгнул через первую стену. То был прыжок в неизвестность, потому что не видно было, что происходит с другой стороны. Яблоневые сады были разбиты на горных склонах. До самого Фирнстайна они спускались все ниже и ниже.

Дождь хлестнул Люка по лицу. Конь приземлился уверенно. Кентавр рядом с ним поскользнулся на мокрой траве, но снова обрел равновесие.

Раздался предупредительный выстрел. Искендрийцы повскакивали от своих костров. На них были длинные серые плащи. И им не очень-то хотелось вставать на пути у человекоконей.

Раздались одиночные выстрелы.

Конь Люка снова прыгнул. Рыцарь почувствовал, как Смирт уцепился за его накидку.

Следующая стена. Кентавр рядом исчез. Люк не оглядывался назад. Он смотрел только на город и молился. Фирнстайн был прекрасен. В эту ночь был Праздник Яблок, и эльфы воспользовались своей силой для того, чтобы сделать зрелище незабываемым. В узких переулках летали огоньки. И, казалось, гигантская накидка не дает дождю пролиться на город. До самых яблоневых садов долетал аромат жаркого и молодого вина.

Конь снова прыгнул.

Еще четыре каменные стены и ужасно широкий луг, на котором им могут стрелять в спину, а потом они доберутся до безопасных земляных укреплений.

Честный обманщик

Оргрим следил за разговором вполуха. Король троллей размышлял о Нахтцинне. Как долго он был связан со скальной крепостью на севере Фьордландии. Душегуб Фародин когда-то убил там одну из его прежних инкарнаций. Там умерла его семья. Но с темной крепостью было связано и много теплых воспоминаний. Воспоминаний о долгой охоте, разгульных пирах и славных битвах. Он чувствовал там себя дома больше, чем в Снайвамарке. А теперь эта земля потеряна навеки. Было бы глупо отметать совет Эмерелль. Все возвращались назад, в Альвенмарк! Так много всего изменилось. Совсем не в духе эльфов. Они, кто мог жить почти вечно, предпочитали медленные перемены. Но сыны человеческие заставили их приспособиться к сердцебиению своего мира. То был ритм яростного, дикого сердца. Оргрим многое повидал на своем веку. В отличие от остальных троллей, смерть не искала его. Как и Сканга, он давно уже перешагнул отмерянный троллям век. Но за все эти столетия он не видел войска, подобного войску Церкви. Оно было словно стихия. Сильное течение, сносящее все, что становилось у него на пути.

Все города на фьорде сдались. И только Фирнстайн — нет. Оргрим хорошо помнил эту землю разоренной в эльфийскую зиму. На этот раз вреда получилось гораздо меньше. Разрушен был только Альдарвик. И парочка полей, по которым прошло слишком много воинов.

Тролль посмотрел на Олловейна. Эльфийский князь тоже, похоже, предавался своим мыслям. Интересно, что подвигло его на предательство Эмерелль? Его, вернейшего из верных?