Убежище

Вскоре состоялся совет, на котором председательствовали секвойи, уже тогда слывшие самыми мудрыми из всех живых существ. В небе все еще не было ни туч, ни облаков, ибо свет не успел собраться в золотой шар солнца, и страшный жар погубил много живых существ. От рассеянного, всепроникающего света погибло три четверти народа Рыб; выжили лишь те, кто укрылся в озерах и лужах, оставшихся после отступления Детримера. Конечно, они могли уйти в океан, но они остались, потому что Совет Секвой хотел знать мнение каждого.

В конце концов было решено, что живые существа должны расселиться по всему круглому миру. Бактериям и Микробам достаточно было только подпрыгнуть повыше, и ветер подхватил их и разнес по свету. Рыбы могли двигаться по рекам и озерам, но всем остальным пришлось остаться — даже Насекомым, потому что тогда они еще не похитили у Птиц тайну полета. Это случилось много позднее, и с тех пор Птицы охотятся на Насекомых, стараясь вернуть украденное.

Но тогда именно Птицы пришли на выручку остальным. Они собирали обломки Дан‑ху и брали их в лапы и клювы. Растения, Животные или Насекомые садились на эти импровизированные насесты, и Птицы взмывали в прозрачный чистый воздух так высоко, что мир внизу начинал казаться просто большим голубым шаром. В конце концов Птицы разнесли Жизнь по всему свету, и именно так мир стал таким, каким мы его знаем.

Народ Людей первоначально состоял всего из шести пар близнецов, мужчин и женщин. Старшая из женщин стала матерью раньше других, но — о, ужас! — ее дети оказались разнополыми. Так появились на свет божественные близнецы Кантаюма и Аштияман: мальчик и девочка. Это было настолько противоестественно, что в конце концов они не удержались на Земле и оказались в космосе, превратившись в Солнце и Луну, в мужское и женское божества. Но хотя они очень разные, все же они близнецы, и поэтому мы иногда видим на небе Солнце и Луну одновременно. Что касается солнечных и лунных затмений, то это просто продолжение борьбы, которую Кантаюма и Аштияман начали еще в утробе матери.

Такова одна версия сотворения мира, но есть и другая.

Одиннадцать с половиной тысяч лет назад некое устройство, известное как корабль‑яйцо, появилось в нашей солнечной системе. Оно находилось в пути восемьсот веков и прибыло с Лолела, преодолев расстояние в сто двенадцать световых лет. Наш мир к тому моменту уже не был безжизненным; за пятнадцать тысяч лет до этого его «засеяли» корабли с Дрейла — одной из десяти колоний, основанных во время первой Сейаманской экспансии. Сам Сейаман давно превратился в цивилизацию Второго типа; во всяком случае, он уже несколько столетий не отправлял адноты к колонизированным мирам.

Первыми признали наш мир пригодным для жизни уджирцы — древняя, консервативная раса, странствующая в космосе. За пятнадцать тысяч лет до нашей эры уджирский флот, состоящий из девяноста тысяч космических кораблей‑жилищ, изменил полетный строй и окружил наше солнце плотным кольцом. Триста лет уджирцы оставались в нашей системе, запасаясь солнечной энергией и перерабатывая наш астероидный пояс. Потом уджирцы отправились дальше, а двигались они всегда только в одном направлении — к колоссальным энергиям центра галактики, где, по их сведениям, обосновались высокоразвитые цивилизации Третьего типа — могучий биоэлектронный разум, использующий излучение черной дыры, способное в мгновение ока распылить на атомы любое разумное, но примитивно организованное живое существо на углеродно‑кислородной основе. Именно к союзу с этими титанами и стремились уджирцы. Наш мир — наш Фанадд — не представлял для них никакого интереса. Бледно‑голубые источники слабых гравитационных полей им были ни к чему, однако они все же взяли на себя труд передать дружественной, но не столь высокоразвитой цивилизации координаты встретившегося им в космосе обломка грубой материи, который мог оказаться для последних весьма перспективным.

Наши беспилотные корабли‑исследователи обнаружили на некоторых кометах с вытянутой орбитой следы инженерной деятельности уджирцев. До этого наши теории планетарной эволюции неизменно противоречили реальной картине мира, но теперь все встало на свои места. Пришельцы буквально разобрали по камешку наш астероидный пояс.

Одиннадцать с половиной тысячелетий и восемьсот лет. Сто пятьдесят веков. Восемьдесят восемь тысяч лет с тех пор, как первые корабли‑автоматы, двигавшиеся со скоростью света, покинули систему Сейамана. Один только сигнал Уджире добирался до Лолела сто пятьдесят лет. Всего получается что‑то около ста пятнадцати с половиной тысячелетий. Гигантская цифра, которая не укладывается в голове, однако только история Клейда едва ли не вчетверо длиннее.

Корабль‑яйцо был автоматом, запрограммированным на создание новых, подходящих для лолельцев миров. На борту не было ничего живого — ни отважных пионеров‑разведчиков, ни трудолюбивых колонистов и поселенцев. Главным его грузом был обширный банк генетической информации, позволявший воссоздать из имеющихся материалов любое живое существо — начиная с почвообразующих бактерий и заканчивая человеком. Последовательность действий тоже была давно определена; наулыды, например, полагают, что она сохраняется без изменений с того самого момента, когда зародился первый населенный людьми мир.

Корабль‑яйцо лег на орбиту и начал синтез ДНК. В работу включились самые разнообразные машины, начиная с микроскопических наномеров, способных оперировать фрагментами генов, создавать новую жизнь, приспосабливать ее к существующим условиям, и заканчивая гигантскими — размером с грозовую тучу — аэростатами, курсировавшими в ионосфере. Аэростаты методично и эффективно разрушали озоновый слой сложными хлорзамещенными фторуглеродами. В течение нескольких десятилетий жесткое ультрафиолетовое облучение стерилизовало поверхность планеты, очистив ее от микроорганизмов; после этого чрева аэростатов разверзлись и вниз пролился самый настоящий дождь новых бактерий.

Когда машины и механизмы спустились на Фанадд, от корабля не осталось ничего, кроме нескольких хранилищ, прилепившихся к хребту аннигиляционного тормозного двигателя. Отправка автоматического «яйца» была титаническим предприятием, потребовавшим ресурсов целой планетной системы, однако после того, как погасли пусковые лазеры и началось восьмисотлетнее свободное падение в межзвездной пустоте, «яйцо» оказалось полностью предоставлено самому себе — как бутылка, брошенная наугад в океан. Да на Лолеле и не рассчитывали получить о нем какие‑то известия. Разумеется, не было речи и о дозаправках, ремонте, профилактических осмотрах двигателей. Будущие поселенцы были совершенно одни.

Первые пятьсот лет на Фанадде безраздельно властвовали бактерии и микроорганизмы. Уджирцы не ошиблись, сочтя планету перспективной и пригодной для освоения. Понадобилось всего двести лет, чтобы стерилизовать планету до скального основания, а затем вновь засеять жизнью. Пока наши предки спали, в океанах были заложены основные питательные цепочки — основа основ биологических и климатических механизмов обратной связи, ответственных за то, чтобы Фанадд всегда оставался благоприятным местом для обитания нашего вида.

Следующие двадцать веков были царством растений. Вырастали дремучие леса, плотной стеной вставали джунгли. Первыми, как водится, были папоротниковые и голосемянные. Несколько позднее — когда появились насекомые‑опылители — настала эра цветущих растений и трав. Все шло как по писанному, да и не мудрено — у тридцати тысяч обитаемых планет был богатейший практический опыт и обширные знания. Через каких‑нибудь восемь с половиной тысяч лет после того, как корабль‑яйцо лег на орбиту вокруг Фанадда и распался на миллионы самостоятельных систем‑компонентов, из гестационных колыбелей‑инкубаторов выбрались первые люди и ступили на поверхность только что созданного, молодого мира.

Лишь в самом конце, на завершающем этапе творения, нанодешифраторы совершили ошибку. Они проделали уже почти всю работу, рассчитали миллионы и миллионы программ, но в конце концов все же дали сбой. Ошибка была не смертельной, но и пустяковой ее тоже не назовешь. Чтобы как можно скорее увеличить численность человеческой популяции, нанодешифраторы запрограммировали генные структуры людей на рождение близнецов. Планировалось, что как только человечество станет достаточно многочисленным и ему уже не будут грозить генетические сдвиги, ген станет дубль‑рецессивным, но этого не произошло. Что‑то не сработало.