Молчание сонного пригорода

— Это же не плохо, да? — спросила она, заворачивая три булочки с корицей в пергаментную бумагу, перед тем как убрать их в пакет.

— Конечно нет. — Он наклонился вперед посмотреть, где иссиня — черная паутина исчезала под одеждой на левом бедре. Потом он улыбнулся и чуть было не выдал себя. — Это смотря кому что нравится.

Жалко, что ее дружок Чед, этот дебильный панк, постоянно крутился в булочной. У него было по пять серег в каждом ухе и металлическая штука в правой брови, но самым неприятным был его ничего не выражающий взгляд исподлобья, который он тренировал на Теде, как будто видел все его тайное прошлое. Когда в ту субботу Тед вошел в магазин, звякнув колокольчиками на двери, он с облегчением увидел Стеффи за прилавком без каких-либо признаков присутствия Чеда. Правда, она была в булочной не одна. Хозяйка раздумывала, не превратить ли булочную в кафе, и тем временем просто поставила несколько столиков для любителей посидеть с чашкой кофе или шоколада, которую тоже можно было заказать в магазине. За первым столиком сидели отец и сын, но Тед лишь едва скосил на них глаза. Судя по тону, они ссорились.

Стеффи поздоровалась с Тедом, как всегда:

— Привет, компьютерщик.

Сегодня на ней была футболка с надписью «Дислексики мира, объединяйтесь». Черные джинсы низко висели на бедрах, открывая паутину больше обычного.

— Привет, мадам паучиха.

За стеклянной витриной выстроились кондитерские прелести, все ценой от полутора долларов и дороже: банановые кексы с грецким орехом с плоскими широкими верхушками, смородиновые булки, плюшки с персиковым джемом, круассаны с шоколадной начинкой, печенье величиной с блюдце и двойной ряд его любимых булочек, похожих на маленькие ягодицы. Еще разные сорта хлеба, пирогов и пирожных, но их, кажется, никогда не покупали.

Стеффи одарила его кривой ухмылкой:

— Три булочки с корицей?

Тед кивнул с несчастным видом:

— Я слишком предсказуем, да?

От первого столика послышался голос мальчика:

— Нет, нет, это слишком много! Я не так просил.

Стеффи пожала плечами:

— Делайте, как вам хочется.

— Ой, нет, мне нельзя, — сорвалось с языка Теда, прежде чем он понял, что произнес это вслух, а не просто подумал.

Но Стеффи, похоже, не заметила. Во-первых, ее дружок Чед только что вкатился в магазин на скейте, звякнув колокольчиками. Перед самым прилавком он развернулся на 180 градусов и остановился.

— Здорово!

— Знаешь, — раздался голос отца, — не так-то просто отломить от кекса ровно 85 процентов. Может, сам попробуешь? — Мужчина встал и подошел к прилавку. — Стеффи, можно мне на минутку нож?

Чед разглядывал печенье, одновременно засовывая скейтборд под прилавок. Пока Стеффи брала хлебный нож, Тед наблюдал взглядом за мужчиной, который вернулся к столику, где сидел мальчик. Мальчик был похож на эльфа и показался Теду очень знакомым, как будто Тед видел где-то его фотографию. Вдруг мальчик бросился за дальний конец прилавка, где занавеска отделяла переднюю часть магазина от задней. Он уселся за занавеской и исчез для всех.

— Нет, я не дам тебе печенье, — сказала Стеффи Чеду, проследив за его взглядом. — У меня и так из-за прошлого раза были неприятности.

— Ладно, — сказал мужчина, вернувшись к столику с ножом, — ты где, Алекс? Помнишь, что мы говорили насчет пряток?

Мгновение никто не двигался с места и ничего не говорил. Тед на миг задумался, не изменить ли схему и не нарушить ли молчание.

— Знаешь что, я куплю печенье для… мальчиков. — Он растянул последнее слово. И полез за бумажником. — Хочешь печенье, Чед? И этот малыш — он прячется за занавеской, — ему тоже можно одну штучку.

— М-м, спасибо, друг, — сказал Чед, беря печенье.

— Печенье! — крикнул Алекс, выскакивая из-за занавески, как гвоздь программы. — Это даже лучше, чем кекс!

Отец нахмурился.

— Простите, вы очень добры, но его нельзя поощрять, когда он так себя ведет.

— Пожалуйста… — Мальчик замолчал, а потом снова заканючил: — Пожалуйста, можно мне печенье?

— Нет.

— Ну папа, ну можно мне печенье?

— Алекс…

— Но я же попросил как следует. — Просящий мальчик был восхитителен, его курносый носик чуть-чуть задирался вверх.

— Не в этом дело. — Отец хотел отвернуться.

В этот миг Тед допустил страшную ошибку:

— А если я куплю ему печенье, а вы возьмете его? Такой симпатичный малыш.

Отец пристально посмотрел на Теда и решил, что он не стоит внимания.

— Извините, мы не берем печенье у незнакомых людей. Так у нас в семье заведено. — Он взял свою куртку и куртку мальчика, оставив разрезанный кекс на столе, и стал выпроваживать сына из булочной.

— Ну папа… — Мальчик размахивал руками, пытаясь отвратить неотвратимое.

— Я сказал — нет. — Человек остановился у двери и обернулся. — Извините, если мы вам нагрубили. — И они вышли на улицу.

Колокольчики медленно смолкли в растущей тишине, которую нарушила Стеффи.

— Я иногда с ним сижу, — сказала она. — Он славный, но такой капризный.

Чед с полным ртом печенья кивнул, подтверждая. Прожевав, он протянул Теду то, что осталось.

— Очень вкусно, — сказал он. — Хотите кусочек?

Через несколько минут Тед уже вернулся в машину, расстроенный, да еще и выбитый из колеи. Как и после увольнения из «Взаимной лояльности», обида в нем постепенно сменялась злостью. Да кто они такие, что все время заставляют его чувствовать себя неправым? Богатые обыватели, имеющие по полтора ребенка и по две с половиной машины. Они растят своих маленьких мальчиков, не понимая, какое досталось им сокровище. Иногда он заходил на сайт Северо-Американской ассоциации любви мужчин и мальчиков, и, хотя он не разделял тамошней идеологии, все-таки рад был узнать, что он не один такой. Во всяком случае, он никогда не насиловал ребенка. Правильно же? Начать с того, что вообще в половине фантазий он представлял себя ребенком. Ему нравилось идентифицировать себя с жертвой. Он положил белый пакет с коричными булками на заднее сиденье и посидел в машине, глядя, как мимо движется субботний поток автомобилей. Каждый раз, как мимо проезжал минивэн, его машина содрогалась с порывом ветра.

В час дня он поехал в парк или, вернее, не доехал до парка десяти кварталов. Он остановился на Гарнер-стрит у дома, похожего на замок, в окружении зубчатой стены с бойницами — зеленой изгороди. Интересно, кто живет в таких домах? Наверняка какие-нибудь типы вроде Глисона. Поддавшись вспышке гнева, он подошел к изгороди и потихоньку обломал одну ветку. Вот вам. Идя вниз по улице, он заметил, что кто-то своротил половину почтовых ящиков во всем квартале, он и сам, будучи подростком, один раз отколол подобную шуточку.

Потом он направился в парк, но у подножия холма между Дилейни и Сикамор-стрит понял, что где-то неподалеку должны валяться останки черной собаки. Он повернул, чтобы взглянуть на нее, не зная, чего же он хочет. Он же не будет ее топтать? Умирающая схема. Вверх, на холм, направо… но труп исчез. Может, он прошел мимо? Он пригляделся. Темное жирное пятно отмечало место у обочины, вот и все, что осталось от собаки. Наверное, кто-нибудь в конце концов выкинул ее на помойку или вызвал мусорщиков. Он заторопился прочь, не оглядываясь.

И вот он, Тед Сакс, сидит на лавочке в парке Дэвис: сотрудник какой-нибудь находящейся неподалеку фирмы коротает обеденный перерыв? Или, раз уж была суббота, может быть, просто наслаждается солнцем, как все, имеет право. Глядите-ка, он даже захватил бутерброд и газету, ну да, не настоящую, а всего лишь рекламный проспект из супермаркета, и притворно шелестит листами, которые дрожат и шуршат на ветру. На игровой площадке резвились с десяток ребятишек, катались с горок или на качелях или носились друг за другом в расстегнутых куртках, и фалды хлопали, словно птичьи крылья. На асфальте были нарисованы квадраты и «классики», но почему-то в такие организованные игры играли только во время школьных перемен. «Я поиграю с тобой, — подумал Тед, — а если ты выиграешь, я дам тебе печенье. А если будешь совсем молодцом, я разрешу тебе сесть мне на лицо».