Молчание сонного пригорода

Он откусил большой кусок бутерброда с салями и стал энергично жевать. Из-за кустов раздались возгласы и превратились в трех мальчиков, гонявших футбольный мяч. Чернявый заводила с коротко стриженными курчавыми волосами и римским носом сделал финт налево и мощным ударом послал мяч в сторону — мимо пухлого рыжего малыша справа от него. Мяч чуть не упал на колени Теду. Тед улыбнулся. Они подошли совсем близко, у одного был виден кусочек мягкого и белого живота, переходившего, разумеется, в пах. Так близко, что можно достать рукой. Именно близость, мысль о доступности так сильно манила его. Будут и другие. Он доел бутерброд и опять взял в руки рекламный проспект, в который едва не попал мяч. Несмотря на апатию последних недель, он почувствовал, что у него начинается сильная эрекция. Без фенитоина все возможно. Его член давил на ширинку с приятной настойчивостью. Что бы ни говорил доктор Колберг, его сексуальные реакции всегда казались ему совершенно естественными. Ему нужна разрядка. После всего этого времени, когда он старался вести себя хорошо, он считал, что заслуживает награды.

Он знал, что должен вернуться в машину и сделать это там. А еще лучше поехать и расслабиться дома, в обстановке бесчисленных неутоленных любовных свиданий. Но от мысли, что он так скоро вернется туда, где провел столько расплывчатых дней, ему стало тошно. Уединенная Голубая комната вдруг показалась ему склепом. Светило теплое солнце. И мальчики были прямо здесь, вот в чем дело. Он дотронулся до выпирающей ширинки и почувствовал, что хочет прямо сейчас. Может быть, дождаться, когда никто не будет смотреть? Он хихикнул, подумав, что во «Взаимной лояльности» ему пришлось бы сначала составить план непредвиденной ситуации. Создать резервное порнографическое помещение в Аризоне. Построить иерархию людей для обзвона в случае эякуляции.

Но факт остается фактом: он сидит на лавочке, и у него полно свободного времени. Черт возьми. Смотрит кто-нибудь или нет? Трудно сказать с того места, где он сидит. Он встал и поглядел в обе стороны, как будто хотел отыскать ребенка. Поблизости никого. Тогда он удовольствовался тем, что накрыл бедра объявлениями о распродаже продуктов и стал себя поглаживать. Это помогло. Может, чуть побольше. Он расстегнул «молнию». Еще… может, тот азиатский мальчик… эти надутые губы, обхватившие его член, густые черные волосы мальчика трутся о его бедра. А-а-ах. Сперма залила всю брошюру с нижней стороны, едкий соленый запах ударил ему в ноздри. Он поднял глаза — и увидел высокую женщину не больше чем в трех метрах от себя, она держала на поводке лабрадора и пристально глядела на Теда.

— Чем это вы тут занимаетесь?

Его первым инстинктивным желанием было прикрыться, и он домиком сложил руки над пахом. Но брошюра слетела на землю, и, когда он автоматически нагнулся, чтобы ее подобрать, его уродливый красный пенис выскочил наружу, как чертик из табакерки. Черт, черт. Попытавшись застегнуть ширинку, он слишком заторопился и прищемил кожу стальными зубами «молнии».

— А-а-а! — Боль прорезала его как ножом. Он вскочил со скамьи, но от этого стало еще хуже — он полностью открылся. Он запрыгал на месте.

— Что здесь происходит? — Женщина держалась поодаль, и все же она явно не собиралась убегать.

Ему нужно убираться отсюда как можно быстрее. Но «молния» превратилась в металлический коготь, который вонзился в него, и убежать он не мог. Он не мог и как следует прикрыться. Он даже не мог придумать, что сказать. Он мог только делать маленькие, спотыкающиеся шажки, осторожно потягивая свою проблему.

— Какая гадость!

Хотя на небе не было ни облачка, женщина держала сложенный зонтик, которым стала угрожающе потрясать в его сторону. Как по команде, лабрадор зарычал, обнажив клыки. А теперь и еще несколько человек обратили на них внимание. Он отступал, она надвигалась.

Ему удалось прикрыть ширинку двумя вялыми страницами. Неловко, как ходячая палатка. Краем глаза он увидел, что кто-то вроде бы полез за сотовым телефоном. Надо что-то сделать, и побыстрее. В конце концов он стиснул зубы до скрежета, зажмурился и резко дернул. Боль оглушила его, но он вырвался. Он застегнул «молнию» — спокойно! — бросил брошюру, подобрал хлопающие страницы и заковылял прочь. Не слишком быстро, а то это будет выглядеть подозрительно.

Женщина с собакой опять потрясла зонтом.

— Не смейте сюда являться!

— Я ухожу, ухожу.

— В следующий раз я вызову полицию.

Пройдя половину квартала, он рискнул оглянуться и увидел, как ее очертания уменьшаются вдали. Ему показалось, что он услышал последний крик и лай собаки, прежде чем завернул за угол. Вот две суки.

Может быть, она еще следит за ним или пошла докладывать. Пройдя Дилейни-стрит, которая находилась уже в нескольких кварталах от парка, Тед остановился, сложил страницы как можно аккуратнее и перегруппировался — этот глагол часто употреблял Дон на работе. Только из осторожности он решил вернуться к машине окольным путем. В конечном итоге он поднялся по холму Черной Собаки, как он его называл, но с другой стороны. Еще пять кварталов, и он вернулся на Гарнер-стрит, где оставил машину. Дом-замок и изгородь нависали громадой, как будто хотели сожрать его машину. Ветка все еще лежала на тротуаре в том месте, где он ее бросил, и он подумал, не шмякнуть ли ею по почтовому ящику, просто наудачу. Потом он заметил, что на лужайке соседнего дома играют сын и отец.

Отец пнул футбольный мяч в сторону мальчика, который не обратил на него внимания.

— Ну давай же, Алекс, подбери мяч! — крикнул отец. А потом, когда мальчик наклонился, чтобы взять его руками: — Нет, без рук, понятно?

— Давай поиграем во что-нибудь другое. — У мальчика был такой вид, будто он хотел вернуться в дом. Его узенькие плечи устало и обиженно ссутулились. Вдруг Тед понял, что это те самые отец с сыном из булочной. Отлично. Черт, только бы успеть сесть в машину.

Но было уже слишком поздно. Мальчик, возможно желая только насолить отцу, подбежал и пнул мяч, и тот вылетел на проезжую часть. Он не мог бы попасть точнее, даже если бы прицелился. Мяч подкатился к Теду и остановился прямо у его ног. Тед не мог сделать вид, что ничего не заметил, и просто перешагнуть через мяч. Ладно. Лишь бы побыстрее закончить. Он взял мяч и бросил его назад.

— Папа, это тот человек с печеньем! — Алекс был в полном восторге. — И смотри, он тоже взял мяч руками!

— Да.

Отец с раздраженным видом поблагодарил его. Но когда Тед направился к машине, отец вышел вперед. Он ничего не сказал, но стоял неподалеку, пока Тед садился в машину и трогался с места так быстро, как только мог. Он медленно ехал вперед, пока не понял, что не снял машину с ручника. К тому времени отец уже вышел на тротуар. «Хочет записать мой номер», — подумал Тед. Отличное завершение отличного дня. Чертов Фэрчестер.

Когда он вернулся домой, перенервничав, он взял «Фэрчестерский вестник» и бросил на кухонный стол. Потом вернулся к машине, чтобы забрать пакет с булочками, забытый на заднем сиденье. Их он кинул на кухонную стойку. Только тогда вспомнил, что ходил за покупками и сумка с продуктами еще лежит у него в багажнике. Он иногда забывал вещи в багажнике.

Успокойся, сказал он себе. Возьми почитай газету. Он опустил глаза на заголовки. Предвыборная кампания набирает обороты… в этом году ожидается дефицит бюджета… о господи. Он внимательнее вгляделся в статью, которая начиналась в нижнем правом углу и продолжалась на шестой полосе. Жители Бронксвилла обратились к городским властям с петицией о переселении преступника, судившегося за половое преступление, который недавно переехал туда после условно-досрочного освобождения. В соответствии с законом Мегана[11], опасность рецидива… «Мы не имеем права с этим мириться…» Разгневанная мать двоих детей школьного возраста, к которой присоединились и другие родители близлежащих районов… хотя для выселения нет законных оснований. Адвокат общины опроверг тезисы, выдвинутые Американским союзом гражданских свобод. «Вопрос не в том, уплатил ли он свой долг обществу…» У Теда душа ушла в пятки. Он торопливо дочитал статью, где также мельком говорилось о химической кастрации, потом сложил газету вдвое, вчетверо и, наконец, с усилием, ввосьмеро. Он посидел за кухонным столом, проходя цикл от страха до гнева, словно какой-то перегревшийся прибор. За тобой всегда будут охотиться, никогда не успокоятся. Он подумал, интересно, не связано ли его увольнение из «Взаимной лояльности» с его пристрастиями, а не с тем, что он напортачил. Наверное, нет, но как узнаешь. В конце концов он поднялся и стал медленно распаковывать покупки, раскладывая по шкафам, как будто на случай осады. Его аварийный план состоял в том, чтобы позаботиться о самом себе, раз больше никто этим заниматься не станет.