Дикий

Коля-«гора» делает резкое движение, хрустят шейные позвонки, Анвер падает на пол. Теперь это уже не Анвер, а мертвое мясо. Коля-«гора» поворачивается ко мне всей своей многокилограммовой тушей и спрашивает:

— Что дальше, босс? Какие указания?

Я смотрю на Анвера. Зачем мне на него смотреть?! Не смотрю больше. Да и не Анвер это теперь — покойник.

Ноги подкашиваются, и я опускаюсь на стул. Лютой усталостью вдруг наливается каждая клеточка тела, и нет сил и желаний распоряжаться.

Киваю на Леху и говорю с трудом:

— Вот ваш новый шеф. Леха в курсе всех дел, и вы его знаете лучше меня. Все вопросы решайте с ним. А мне отдохнуть надо.

Выхожу из дома и сажусь в тачку. Глаза закрываются, и не хочется никуда ехать. Несколько парней суетятся вокруг, говорят, куда я могу ехать.

— О’кей, — соглашаюсь и завожу двигатель.

Парни запрыгивают в другую тачку и едут впереди, показывают дорогу. Мы останавливаемся возле знакомого мне дома. Тут, собственно говоря, все и началось. Захожу в дом и стараюсь ничего не вспоминать. Парни обещают охранять, и я не отказываюсь. Соглашаться или отказываться — на это нет сил. Добредаю до кровати и падаю в нее, чтобы спать.

В Киеве мы выбрали не всех. Тот же Анвер! Есть еще клиент и в Симферополе. Выезжаю утром туда один. Леха мне не нужен, да и не хочу я его ввязывать в новую историю. Он, если б узнал, что я еду, ввязался б. Это точно.

Зима в Крыму — это пока что только сильный холодный ветер. Дождя, снега, слякоти — нет. На том и спасибо. В машине тепло, и по радио поют песни. Хорошая это работа — песни петь. У каждого своя песня…

Симферополь я теперь знаю прилично и поэтому нужную улицу нахожу без проблем. Улочка узкая, местами из-под асфальта пробивается еще дореволюционный булыжник. Миную нужный мне дом и паркуюсь. Возвращаюсь обратно пешком, ищу место, где можно будет укрыться. Напротив «моего» дома ничейный гнилой заборчик. Делаю вид, что захожу за него по малой нужде, осматриваюсь. Стою некоторое время с расстегнутой ширинкой, — сгодится, как укрытие. Мне же не жить здесь! Выхожу из-за заборчика на улицу и осматриваю подходы к дому и забор-ограждение. Невысокий, кирпичный, есть куда ногу поставить… Странные люди! Главное ведь не деньги поиметь, а жизнь не отдать за эти деньги! Учить их еще и учить!..

Возвращаюсь к «мерсу», разворачиваюсь и подъезжаю к дому поближе, так, чтобы были видны все возможные подходы и подъезды. Снова выхожу из машины и теперь уже разглядываю тачку — бросается ли она в глаза. Нет, не бросается, но все-таки заметна. Хотя и день, но людей на улочке почти нет. Так, случайный прохожий пробегает, гонимый декабрьским ветром. Я ловлю себя на мысли — нормально, мол, парень, все пройдет, как всегда проходило… Так мудаками, то есть трупами, и становятся. Нет уж, парень, померзнешь, посидишь за заборчиком!..

Теперь только ждать вечера. Катаюсь по городу, и скоро завязываю с катаниями. Не так уж много «мерсов» в Симферополе, чтобы светиться на всех углах. Паркуюсь за чахлым сквериком и выхожу на улицу, ищу место, где бы пообедать. Вижу вывеску. Несколько ступенек вниз. Захожу и сажусь за стол с чистой скатертью. Капитализм! Клиент всегда прав! Только не мои — те всегда виноваты, потому что мудаки, покойники… Оглядываюсь. Ловлю себя на мысли, что кафе, в которое я зашел, очень похоже на то, в котором Лика… Нет, я не должен вспоминать и даже помнить… Не должен.

Подходит официантка и протягивает меню. Советует заказать это или то. Не понимаю ее. Заказываю. Ем. Ухожу. Хожу кругами сквозь ветер и замерзаю. Возвращаюсь к «мерсу». Еду в кинотеатр, который где-то тут должен быть неподалеку. Покупаю билет и смотрю мягкую эротику.

Наконец вечер. Темно и холодно. Еду к объекту и останавливаюсь загодя. Ковыряюсь в тайнике. На улице пусто. Забираю оружие и запрыгиваю в салон погреться. Проверяю автомат и прячу его под куртку. Еще со мной две гранаты и пистолет. Прячу добро под куртку и иду к дому. Там свет горит, но машины хозяина не видно еще. Придется ждать на холоде. Скрываюсь за заборчиком напротив и жду, мерзну, снимаю тонкие перчатки и дышу на пальцы. Пальцы сейчас главное. Как у пианиста! Натягиваю перчатки и сгибаю-разгибаю, сгибаю-разгибаю пальцы. Мало помогает.

В конце улицы загораются фары автомобилей. Целая кавалькада катит по улице и тормозит возле ворот дома напротив моего заборчика. Машина хозяина, охраны, еще пара машин с друзьями небось и подругами. «Пора, парень, пора», говорю себе и выскакиваю из-за заборчика.

Машины уже во дворе, и народ из них выходит. Ворота закрываются медленно, но щелочка еще остается. С автоматом наперевес проскальзываю в щелочку и длинной очередью выкашиваю всех, кто уже вылез из тачек. Меняю обойму. От машины ко мне несется худощавый юноша. У него дурацкая шляпа на голове. Шляпа падает, катится в сторону.

— Что вы делаете?! — доносится до меня его глупый вопрос.

— Вот что я делаю. — Нажимаю на курок и одиночным стреляю юноше в бедро.

Юноша ведь. Сопляк, дурак, но — не мудак, не заслужил смерти…

Кому повезло, тот ползает еще, остальные лежат, как бревна. Несколько человек юркнуло за машины. Сейчас отвечать станут. На диспозицию уходит секунды две. Ищу глазами клиента. В окне мелькнула тень. Стреляю по окну, и стекло лопается с веселым звоном. Клиент! Вот клиент. Стоит посреди двора. Виден отлично. Машет наганом, будто комиссар на фронте. «За Родину, за Сталина!» Но никто из его друзей, партнеров, корешей, охраны, как их там еще называть, в атаку не поднимается. Живые залегли за тачками. Нажимаю на курок и длинной очередью разрываю клиента в клочья. Обслуживаю его качественно. Капитализм, бля! Клиент всегда прав…

Достаю гранату и срываю чеку, бросаю за машины и падаю на землю. Тело мое, кажется, подпрыгивает от взрыва. Достаю вторую, лечу к воротам, которые так и стоят приоткрытые, срываю чеку, с пол-оборота бросаю, стараясь попасть поближе к крыльцу. В доме есть еще живая публика. Прыгаю в щель ворот, падаю на асфальт, краем глаза вижу, как распахивается парадная дверь и на крыльцо вываливает целая кодла со стволами наперевес. Вся эта картина тут же взлетает на воздух к матерям!..

Лечу по улице и выбрасываю оружие. Тачка моя — вот она. Через полчаса я уже на трассе. Джанкой не за горами.

Андрей сперва бледнеет, потом зеленеет, затем кровь бросается ему в лицо, и он становится ярко-бордовым. Это он так реагирует на мой рассказ. А рассказал я ему и еще нескольким его парням, наиболее близким, всю историю с начала до конца. Про Киев и Джанкой, про все.

— Да не волнуйся ты так, — успокаиваю я Андрея, и он на удивление быстро успокаивается.

— А и правильно! — соглашается наконец. — Если так дела обстоят… Лучше Леха. И вы, босс, конечно! Лучше, чем Анвер. Он и делать-то ничего не делал, только деньги забирал.

Парни Андрея сперва только переглядывались, но после слов Андрея тоже закивали согласно.

— Вот и отлично, — улыбаюсь я. — Работайте, а мне надо отдохнуть и привести себя в порядок.

Я выхожу из офиса и сажусь в «мерс». Еду на Сумскую, поднимаюсь в квартиру и залегаю в ванну. Шампунь взбивается в белую шапку пены. Вдыхаю его вкусный запах и намыливаю голову.

Пью кофе и жду, когда подсохнут волосы. Еду искать Свету. В общаге ее нет — еду в техникум. Занятия только что кончились, и все разошлись. Возвращаюсь в общагу и останавливаюсь напротив дверей. Из автобуса выходят девушки и, весело переговариваясь, идут к общаге. Вижу Свету среди них. Она поднимает голову и замечает машину. Лицо ее расцветает — и я улыбаюсь. Она кивает девчонкам и бежит ко мне. Девчонки смотрят ей вслед и завидуют.

Она запрыгивает в машину, и я говорю:

— Здравствуй, девушка.

— Здравствуй. Куда ты исчез?

— Так получилось.

Она красивая. Русая прядь выбилась из-под шапочки. Она красивее всех.

— У меня экзамен завтра.

— Плевать на экзамен.