Дикий

Владимир Угрюмов

ДИКИЙ

литературная обработка Владимира Рекшана

Эту книгу я посвящаю своим друзьям Комарову Юрию, Равилову Роману, Рафизу, Калинину Борису.

А также всем парням в зоне и на воле, погибшим и живым из братвы.

Эта книга от начала и до конца придумана. События, места действий и персонажи вымышлены. Совпадения имен и географических названий с именами и названиями реально существующих лиц и мест могут быть только случайными.

Не верь! Не бойся! Не проси!

ПТИЦЫ, класс позвоночных животных. Наземные, двуногие; передние конечности превращены в крылья, большинство приспособлено к полету. Сердце четырехкамерное, температура тела постоянная. Обмен веществ очень интенсивный.

Ты как должен говорить коммерсанту?! Да по херу — бандит он или коммерсант! Это однозначно, слова того и другого одинаково ничего не стоят. Ты из братвы, поэтому ты и можешь, и отвечаешь за свой базар! Ты знаешь, как за него спрашивают в зоне! А те ублюдки — только по беспределу. Поэтому трахать их слова. Твое слово — это закон! Закон для них и для тебя! Сказал — делай или умри!

Две прекрасные птицы, друзья и товарищи, сидят на одном дереве, и одна ест сладкий плод, а другая глядит на нее и не ест.

Если приходят мысли или действия, то они проходят сквозь ум, как птицы, летящие по небу в безветренном воздухе.

Часть первая

Кажется, весна началась по-настоящему. За окнами звенит капель, но я не могу подойти к окну. Нога моя, наверное, весит тонну. Хорошо, что она все-таки живая — из-под гипса торчат синюшного цвета пальцы. Иногда я шевелю ими и тем развлекаюсь. Скоро гипс снимут, и тогда я узнаю о своей новой походке. В комнате, где находится моя кровать, — большой книжный шкаф и еще несколько полок, тоже нагруженных книгами. Не такой уж я любитель чтения, но делать целыми днями мне нечего, и я попросил, чтобы мне сняли с полок несколько книг поинтереснее. Возле кровати теперь целая стопка.

В моей руке раскрытый том, и я читаю вслух:

— …Он прицелился и прострелил мне фуражку. Очередь была за мной. Жизнь его была в моих руках: я глядел на него жадно, стараясь уловить хоть одну тень беспокойства… Он стоял под пистолетом, выбирая из фуражки спелые черешни и выплевывая косточки, которые долетали до меня…

Закрываю глаза и начинаю смеяться. Стоять под пистолетом и выплевывать косточки! Я мало что помню про себя, но такого я точно не пробовал. А если б попробовал, то мне фантастику Пушкина не читать больше никогда. А парень из книжки еще и десять лет ждал, чтобы выстрелить в ответ… У меня нет оснований не верить Пушкину, хотя я всегда верю лишь в то, что видел и делал сам. Я и стараюсь вспомнить про себя побольше. Я знаю точно, что вырос в самой большой стране, а вот название страны забыл. Лучше всего я помню красный пионерский галстук и значок ДОСААФ. Значок мне вручили вместе с грамотой. На грамоте было напечатано красное знамя и профиль Ленина. Ленин — это я помню, а кто такой — забыл. Грамоту мне вручили за второе место в соревнованиях по пулевой стрельбе из пистолета… Я помню очень многое, но как-то разрозненно, воспоминания водят в моей башке хороводы. Я их стараюсь соединить в стройную картину своей жизни, но быстро устаю. Не получается. Помню четверку по математике и тройку по химии. Помню, как рос, стеснялся девушек, затем — смеялся им; танцевал. И еще в голове — Сибирь, много деревьев, широких рек. Что-то я пилю, гружу, забиваю гвозди. На мне зэковская роба, и в спину мне смотрит ствол автомата. Помню каких-то белобрысых турмалаев и грозное слово «валюта»… Далее опять провал в памяти.

Мне кажется, что я нормальный, положительный человек. Но когда я говорю слово «человек», что-то во мне сопротивляется, а что сопротивляется — я не знаю.

Помню слово «перестройка». Не могу сказать — связано оно с тем, как я заколачивал гвозди и пилил лес, или нет? Какие-то клетки в моем мозгу говорят:

— Я никогда не мочил обычных людей и никогда не стану!

Но обычный человек — это просто прохожий. Прошел мимо — и все. Мы просто не нужны друг другу. Девушек я люблю больше, чем прохожих. Я не сразу научился быть с ними раскованным. Только долго с ними нельзя. Дались мне эти девушки! Кто они вообще такие?

Так и лежу целыми днями и читаю фантастику Пушкина..

Даже самые большие деньги кончаются в самое неподходящее время. Большие или нет, но, начинались они легко. Двигались тяжеловато. Это я о перестройке, о кооперативах то есть. Народ стал осматриваться, приглядываться, надеяться, что-то делать. Кто-то поднялся, кого-то сожрали. И я попробовал. Посмотрел на себя как-то в зеркало — высокий, крепкий, светлая челка набок. «В чем проблема? — подумал. — Нет проблем!» Открыл, короче, кооператив, устроил комиссионный магазинчик на Моховой. В Питере таких открылось навалом, но, несмотря на конкуренцию, на хлеб с маслом хватало. Дела пошли потихоньку. Ходил, правда, пешком, на машину не вытягивалось. Надеялся на лучшее, старался. Только в этом все-таки ошибался. Оказывается, нельзя на хорошее надеяться. Появились на горизонте лица, как теперь говорят, кавказской национальности. Предложили хорошую цену за пиломатериалы. Дефицит, понятно, но у меня водились кое-какие связи. И полез я в долги. Закупил пиловочник, оформил, как полагалось, отправил. Тогда вера была в партнера — начитались газет про американских бизнесменов… Денег вперед не взял, меня и кинули. По моим меркам, я влетел серьезно. Через знакомых вышел на таких же «черных». Те ошивались в Питере, надеялись купить машину. Тогда это очень круто казалось — девяносто третья модель с длинным крылом в экспортном исполнении, лакера, тонированные стекла и тэ пэ, елки зеленые! Еще они «Волги» искали заказные. Знал я ребят, занимавшихся серьезно машинами… Показал я, короче, покупателям чужие тачки, кучу липовых документов на них. Потребовал деньги вперед и наличкой. Получил в три раза больше той суммы, на которую меня кинули с пиломатериалами… В общем, развел лохов на ровном месте. Но «черные» народ горячий. Долги-то я вернул, но что вот с горе-покупателями делать? Они устроили за мной форменную охоту. Пришлось и контору закрыть, и квартиру снять на Комендантском. Показалось, засекли меня. Тогда я сбежал в Купчино, сидел в хате, как в карцере. Деньги потихоньку кончались. Скучно жить, когда знаешь, что куча кавказцев в поисках тебя перерывает город район за районом. Защитников на таком уровне у меня пока не имелось, да и услуги подобного рода стоят других денег… Достал газовый пистолетик, в то время еще редкость. Но из него и муху помоечную не замочишь. Хорошо еще, была информация о том, где базируются мои автолюбители, сколько их, был у меня номер телефона их командира. Предстояло на что-то решаться. Предлагали, правда, обрез охотничьего ружья. Но ходить по городу с обрезом, как партизан… Теперь из автоматов и гранатометов поливают — только пыль стоит. А тогда мне хотелось заполучить что-нибудь компактное, лучше всего с глушителем. Как в кино! Но кино — это в Голливуде, а я просто заказал на заводе, смешно сказать, рогатку. Сделали мне ее сборную: пистолетная ручка, переходник, два верхних коротких рожка, а у рожков придумал я специальные винтовые зажимы для резины. В общем, вещь получилась классная, стоило ее запатентовать для программы конверсии… Набрал крупных подшипников и металлических шаров от детского бильярда. Потренировался пару недель в Ольгине возле залива. Нашел там укромную полянку. С двадцати пяти метров расшибал бутылки с первого выстрела. В юности я несколько лет занимался каратэ, но идти с «пустой рукой» на «черных» — это нереально! Сейчас тренировался для себя, дома. Пить не пил, курил скромно, чувствовал себя в форме…