Пионер Советского Союза

Я сразу понял, в чём дело! Это как в одном из рассказов про Шерлока Холмса труп клерка с подоконника на крышу поезда спихивали, да пыль и стёрли случайно. И здесь точно так же! Книгу достали, а пыль этой книгой с полочки и стёрлась. Потом же книгу засунули к дальней стене ящика с кастрюлями. Зачем? Стояла книга на полке, переложили в ящик с кастрюлями. Причём сделали это совсем недавно, новая пыль скопиться не успела.

Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться — книгу прятали! А от кого прятали книгу, да ещё и так примитивно? Недавно прятали, совсем недавно.

Собственно, тут и доктор Ватсон догадался бы. Книгу прятали от меня. А раз от меня прятали, то там что-то важное про будущее есть, чего Ленка говорить мне не хочет. Ну-ка, я почитаю.

Забравшись с ногами в очень мягкое кресло, я открыл словарь. Собственно, обычная энциклопедия, я похожими пользовался уже. Тут всё просто. Что, например, в ней написано про Ленинград? Ну-ка, где тут буква «Л»?..

Света аккуратно сложила рецепт и сунула его вместе с чеком и упаковкой таблеток во внутренний карман пальто. Затем она достала кошелёк и ещё раз пересчитала свои капиталы. Нет, всё правильно, никакой ошибки, осталось ровно тридцать два рубля. Зря она таскалась по морозу такую даль в аптеку на проспекте, нужных ей таблеток там не оказалось. Закончились. Пришлось ей возвращаться обратно в аптеку около «Лидушки» и таблетки покупать не за 430 рублей, как она надеялась, а за 468. А у неё всего одна пятисотенная бумажка и была, теперь же, значит, от неё тридцать два рубля осталось. Все эти лекарства такие дорогущие — жуть!

Теперь Свете нужно позаботиться об ужине для себя и мамы. Что можно купить на ужин за тридцать два рубля? Например, картошки можно купить и отварить. Но есть пустую картошку совсем без мяса вовсе не интересно. К тому же, картошку они вчера ели. И Света решила сделать сегодня яичницу. В овощном ларьке (в котором, почему-то, также продавали и яйца), можно было купить бой яиц по два рубля за штуку. Света уже и раньше покупала битые яйца и знала, что они вполне съедобные, только их варить нельзя, а жарить нужно сразу, немедленно как домой принесёшь. Хранить такие яйца совсем невозможно. Хлеб дома ещё есть, масло тоже. Пять битых яиц по два рубля, и у Светы останется ещё двадцать два рубля. Она шла по заснеженному тротуару и гадала, можно ли за двадцать два рубля купить сосиску. Хватит ли? Потому что с сосиской яичница получится гораздо вкуснее.

Купить сосиску Свете удалось, у неё даже один лишний рубль остался после покупки. Довольная, Света направилась в сторону овощного киоска за яйцами. На улице начало темнеть, пошёл слабый снег. Девочка поймала себя на мысли о том, что с нетерпением ждёт окончания зимних каникул. Скорее бы уж в школу! Ведь в школе ей, как сироте, выдавали бесплатные завтраки. Какая-никакая, а всё помощь. С тех пор, как слегла баба Лена, экономить приходится практически на всём. Жутко, безумно дорогие лекарства, пробили в их семейном бюджете чудовищную дыру.

А ведь ещё год назад всё было совсем иначе. Год, один год, но как же сильно за этот год изменилась жизнь Светы! В прошлом январе жизнь казалась ей каким-то светлым праздником. Не сплошным праздником, конечно, были в жизни у неё и неприятности, но неприятности те были, как бы поточнее выразиться, игрушечными, что ли, детскими. Вроде случайно разбитой любимой маминой чашки или двойки по географии. Света сама поняла это, когда к ним в дом пришла Беда.

Это случилось 8 марта, в любимый Светин праздник, который она больше не станет отмечать никогда в жизни. В этот день мир Светы брызнул цветными осколками, а чёрное небо рухнуло на землю. Она с мамой сидела дома, накрывала праздничный стол и ждала приезда деда Серёжи и бабы Лены, папа же побежал за цветами. Он всегда на 8 Марта дарил цветы и маме и Свете. Всегда. Стол был накрыт, праздничная еда расставлена, мама недовольно ворчала на копушу-папу, который ушёл и провалился куда-то. Приехали бабушка с дедушкой, а папы всё не было. Не было.

Не было.

Начало темнеть, а папы не было. Его мобильник же говорил, что «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Тут уж не до праздника. Все, кроме Светы, пошли искать папу. Не нашли. И только уже ближе к утру следующего дня при помощи полиции папа всё же отыскался.

В морге.

Три дня Света не ходила в школу, ревела дома, с папиной фотографией в руке. Папа, живой и весёлый папа, стоял возле какого-то фонтана и улыбался Свете. А Света всё ревела и никак не могла поверить в то, что папы больше нет. Совсем нет. Что он никогда больше теперь не назовёт её «Светка-конфетка», так её называл он один. Даже когда гроб с папой внутри опускали в могилу, Света отказывалась верить в случившееся.

Сходил за цветами, всего лишь сходил за цветами. Кроме папы, погибли ещё три человека. На самом деле пять, но про ещё двух погибших стало известно гораздо позже, уже на суде. А ведь Светин папа даже и не стоял там, он просто проходил мимо. Проходил мимо автобусной остановки. И вот когда он, с букетами в руках, шёл мимо, какая-то… какое-то существо не справилось на скользкой дороге со своим… скажем так, автомобилем и на всей скорости в эту остановку и влетело.

Кроме Светиного папы на месте погибли ещё трое, семья, мама, папа и их четырёхлетняя дочь. А на суде выяснилось (мама потом рассказала Свете), что через неделю покончили с собой (повесились дома) и родители погибшего в той катастрофе мужчины. Потеряв единственного сына и единственную внучку, они не видели смысла продолжать жить дальше.

Да, был суд. Если это можно так назвать. Вернувшись домой после суда, Светина мама плакала весь вечер. Два с половиной года условно. И всё. Два с половиной года условно за убийство четверых (а на самом деле шестерых) человек. У неё, видите ли, ребёнок на иждивении. А Света? А Света — не ребёнок? А как она теперь без папы? У того-то ребёнка, кстати, папа вполне жив и здоров. Но суд учёл положительные характеристики обвиняемой, ребёнка, сотрудничество со следствием. Всё учёл. Особенно хорошо он, видимо, учёл папу этого существа в юбке, который был заместителем префекта.

А Свете и её маме ни это существо, ни её муж, ни мощный папа даже и не позвонили ни разу, не извинились. Даже денег на похороны не дали, Света и мама хоронили отца и мужа за свой счёт. На что, кстати, ушли все деньги, что откладывались на покупку компьютера для Светы.

Со смертью папы, к Свете пришёл… нет, не голод, конечно. Нехватки еды не было и в помине, но и былого достатка тоже не стало. Всё-таки раньше две трети денег в семью приносил папа, а теперь Светина пенсия и мамина зарплата школьной учительницы рисования едва-едва позволяли им сводить концы с концами. Причём они ещё ухитрялись немного помогать престарелым папиным родителям — деду Серёже и бабе Лене, те ведь жили на одну пенсию, а её, вообще-то, и на еду особо не хватает, не говоря уж про лекарства.

В конце декабря Света получила ещё один удар — неожиданно, буквально мгновенно, умер деда Серёжа. Он позавтракал, встал из-за стола… упал и умер. Умер на глазах у поражённой бабы Лены. Инсульт.

Деньги на собственные похороны у деда Серёжи отложены были, но их не хватило, не ожидал он, что вот так вот быстро умрёт. И пришлось Свете и маме помочь и тут. Мама даже продала у себя в школе кому-то новенький Blu-ray проигрыватель, что она же месяц назад сама купила Свете. Выручила мама за этот проигрыватель две тысячи рублей. Только кредит-то она брала на шесть тысяч, и никуда этот кредит не делся. Тем более, это взяла она шесть тысяч, а отдать банку со всеми накрутками нужно будет почти девять тысяч.

И будто бы всего этого было мало, в начале января жизнь ударила девочку Свету ещё раз. Тяжело заболела баба Лена, которую сильно подкосила внезапная смерть мужа. Её парализовало на правую сторону, и она больше не могла самостоятельно даже подняться с постели. Света и мама каждый день приезжали к ней домой, кормили, мыли её, убирали. А как иначе? Не бросишь же.