Пионер Советского Союза

Сходил умылся, потом чай заварил себе в Ленкиной чашке. У них тут чайник такой интересный, электрический. Вообще всё на электричестве в будущем! Плиты нормальной вовсе нет. То есть, плита есть, но и она электрическая. Я-то сначала дрова искал да спички. Потом головой подумал, и начал искать место, куда дрова пихать. Не нашёл. Но как-то они ведь готовят еду себе! Вот так и открыл я, что плита у них электрическая. А дров совсем нет. И спичек я не нашёл.

И действительно, ну зачем им спички? Чего поджигать-то? Если покурить только, а больше они и не нужны ни для чего.

С плитой я разобрался, я не питекантроп всё же, как Ленка обзывает меня. Разобрался. Ну, не с первой попытки, но разобрался. Кашу себе сварил манную (манка в шкафу была, а молоко — в холодильном ящике; вот бы нам домой такой, всё холодное даже летом там! Не, хорошо жить при победившем коммунизме!). Да, кашу сварил. Угу. С окном только намучался, оно так открывается сложно, ужас! Но открыл всё же как-то. А то тут на кухне совсем находиться нельзя было, всё в дыму. Я два раза кашу свою упустил, пока понял, как плита работает и что сделать нужно, чтобы огонь под кастрюлей убавить. Да, я из прошлого, и что? Вот к нам бы из Киевской Руси парня тринадцати лет перенесли, он настольной лампой быстро бы пользоваться научился, если ему не показывать, а одного наедине с этой лампой оставить? Думаю, минут за десять бы научился, он ведь не идиот. Только лампа не убегает, как каша. А я на каше учился, и она убежала два раза у меня. Ну и что? Зато я научился готовить. Теперь мне проще.

Потом я плиту отмыл, посуду вымыл за собой (прямо из крана на кухне горячая вода — шик!) и стал Лену из школы ждать. На часы смотрю периодически. Часы, кстати, тоже в будущем все электрические.

Но скучно стало мне. Книг почти не было в доме, а те, что были, неинтересные какие-то. Собрание сочинений Пушкина — самое лучшее из того, что имелось. Да ну, Пушкина я и у нас почитать могу вполне. А чем мне заняться?

Вспомнил, как Лена к Вике лазила когда про телевизор мне рассказывала. А я? Я сам без неё не залезу к этой Вике, кем бы она ни была? Мне Вика не расскажет ничего? И когда, всё-таки, коммунизм построили? Чего Ленка темнит, не говорит ничего?

Я вернулся в Ленину комнату и сел на её стул. Вспомнил, что она серую коробку пальцем тыкала сначала. Я наклонился и через некоторое время нашёл кнопку. Собственно, там и искать особо нечего было, кнопка одна и была на коробке. Ткнул её. Коробка пискнула и загудела. Телевизор на столе надписи показывает. Все, как и в прошлый раз.

Наконец, надписи на телевизоре меняться перестали. Передо мной неподвижное изображение с пустым белым прямоугольником в центре. И надпись по-русски: «Пароль». Ох. Пароль. А я и не знаю его. И как ответить телевизору пароль? Нужно вот на этой странной пишущей машинке напечатать его?

Неуверенно посмотрел на выдвинутую из-под стола пишущую машинку. Пароль. А какой? Я не знаю его. Вспомнил, как мы с мальчишками в казаков-разбойников играли. Да, иногда тоже вот так захватывали кого в плен и «пытать» начинали. Обычно щекоткой пытали. И всё время просим, скажи пароль да скажи. А один раз наши противники схитрили и паролем назначили само слово «пароль». Вот мы Гуся захватили, пароль от него просим. Он сначала молчал, а когда уж его так защекотали, что он икать смеха начал, то сдался всё-таки. На очередное требование: «Скажи пароль!» Гусь нам и ответил: «пароль». Мы-то думали, что он издевается так, ещё сильнее щекотать начали. Но Гусь стойким оказался, всё время одно и то же повторял: «Пароль». На самом деле, он нам правду отвечал, но мы не верили, а тот объяснить не мог, еле языком ворочал от смеха. Так мы в тот раз пароля и не узнали, проиграли тогда.

Я склонился над пишущей машинкой и медленно (буквы искать долго) напечатал: «пароль». Телевизор в маленьком прямоугольнике нарисовал мне шесть жирных точек. Наверное, нажатые на пишущей машинке буквы показывать он не умел.

Ничего не случилось. Сижу, любуюсь на жирные точки в прямоугольнике.

На всякий случай ткнул указательным пальцем в самую большую кнопку с нарисованной на ней изогнутой стрелкой. Просто она самая большая была, вот и ткнул туда.

Телевизор на столе передо мной мигнул, красиво пропел: «Та-дам», и показал улыбающуюся Лену. Оп. Это я что, пароль угадал? Нужно было по большой кнопке нажать, да? А я, как дурак, сидел пять минут, да буквы искал на пишущей машинке. Конечно, девчонка не такая дура, чтобы паролем само слово «пароль» назначить. А ведь телевизор мне с самого начала показывал, что я делаю неправильно. Он вместо букв точки рисовал мне. В следующий раз умнее буду, сразу по большой кнопке нажму.

Гордый своей победой, я начал вспоминать, что тут Лена вчера делала. Как она к девочке Вике лазила?

От моих прикасаний к розовой полусфере на столе, по телевизору, как сумасшедшая, стала носиться маленькая белая стрелка. Я на всякий случай за полусферу двумя руками взялся. Стрелка стала бегать медленнее. А ещё эта полусфера тихонько щёлкала, когда я чуть сильнее пальцами на неё давил. И вот после очередного такого щелчка…

Я сначала испугался даже. Телевизор передо мной показал полоску, которая увеличивалась в размерах от левого крана экрана к правому, потом рядом с этой полоской мне показали прямоугольник с надписью «ИГРАТЬ». И всё. Больше телевизор ничего не делал, молчал.

Посидев перед телевизором минут пять, мне скучно стало и я решил пойти погулять по квартире. Перед этим ещё раз нажал на большую кнопку с кривой стрелкой.

Мама!!

В коридоре, куда я, опрокинув стул, вылетел на четвереньках, мне минут десять набираться смелости пришлось, прежде чем опять заглянуть в Ленину комнату, очень уж жуткие звуки оттуда доносились. Какое-то утробное рычание, вой, музыка страшная. Наконец, я отважился одним глазком заглянуть внутрь. Там по экрану телевизора летал какой-то страшнейшего вида Змей-Горыныч. Правда, всего с одной головой, но всё равно очень страшный. Временами он приземлялся на скалу, страшно рычал, дышал огнём, из пасти, а затем снова взлетал.

Постепенно, рассматривая Змея-Горыныча, я понял, что он повторяет по кругу одни и те же действия. Садится, рычит, дышит огнём, мотает головой, взлетает, улетает, возвращается, садится, рычит, и так далее. Всё одно и то же. Блин, так это же просто кино коротенькое, которое телевизор постоянно повторяет. А я испугался, вот дурень!

Даже не кино это, это мультфильм цветной. Но как же страшно нарисовано! Если у нас такое в кинотеатре показать, там половина малышей на месте описаются. А Ленка в такое играет? Не боится?

Ещё минут через пять, мультфильм про Змея-Горыныча смотреть мне надоело. Да ну, одно и то же. И вовсе он уже страшным не кажется. Скучная это игра, в такую играть неинтересно. Я уже и бояться его перестал, пошёл опять по квартире бродить.

Зашёл на кухню, посмотрел на кухонную посуду будущего. Жестяных мисок, как у нас, вообще ни одной нет. Богато живут. А чашек-то, чашек! Тут ведь всего семья из трёх человек живёт! Зачем, ну зачем им на троих целая дюжина чашек? Причём это явно не парадный сервиз, чашками постоянно пользуются. Одна с трещинкой, ещё у одной ручка отколота.

Внизу огромного, во всю кухню, кухонного столика был ларь большой с ручкой. Я за ручку потянул, и ларь легко выкатился ко мне. Внутри кастрюли оказались сложены. Самые разные, от крошечных на стакан, до огромной, на полведра. А около задней стенки ларя… книга?

Они что тут, чокнутые, книги вместе с кастрюлями хранить? Зачем? Даже если это кулинарная книга, всё равно ей место на полке, не с кастрюлями.

Достал книгу. Большая, толстая. Называется… называется она «Большой энциклопедический словарь».

И тут меня осенило! Точно! Почти бегом с этой книгой в руках я вернулся в зал. Кажется, что-то видел такое. Ага, вот оно!

На второй сверху полке с книгами в зале было место… для этой книги? Я влез на стул, глядь, а на полке-то, как раз напротив пустого места, пыль вытерта была! Попробовал поставить на полку свой свеженайденный словарь — он идеально точно встал. Это его родное место!