Дар Демона

— Тогда что со мной будет? — жалобно спросил Риен.

— Не знаю, — раздраженно произнес Арон, действительно не представляя, что ему делать с заложником, у которого вдобавок обнаружился Темный Дар. — Боги подскажут. Когда-нибудь. А теперь иди.

— Да, господин, — юноша поклонился и пошел к выходу, но в дверях вновь замер. То ли потрясение стало тому виной, то ли сегодняшнее доброжелательное поведение Тонгила, но страх Риена перед грозным Темным магом изрядно уменьшился.

Может быть, младший ар-Корм вспомнил, что отношения между носителями Темного Дара определялись жестким набором условий, и убийство одним другого из прихоти считалось неприемлемым. К своим Темные были всегда лояльнее, чем к простым людям, и уж тем более чем к Светлым.

А еще Риена заметно мучил некий вопрос:

— Что, если я начну магичить? — в голосе юноши прозвучал ужас.

— Если что-то подобное произойдет, немедленно приходи ко мне, — Арон вздохнул. — Может быть, найду тебе какого-нибудь учителя. Но вряд ли это случится в ближайшие пару месяцев.

И про себя понадеялся, что пример, описанный прежним Тонгилом, где у «распечатанного» мага врожденная сила начала искать выход только через полгода, подойдет и Риену. Забот у Арона хватало и без заложника, неожиданно оказавшегося Темным.

Глава 14.

Сразу заняться проблемой любопытного Ресана не удалось: встреченный стражник оказался посланцем Тонгила. Мэля желали видеть.

— Хочу, чтобы допрос проводил ты, но в моем присутствии, — Арон выглядел таким усталым, словно случилось что-то более серьезное, чем эти глупые покушения. Но как полуэльф ни напрягал память, никакой крупной неприятности припомнить не мог.

Они спускались по лестнице следом за стражником, несущим факел. Еще двое воинов из Стаи шагали следом — на случай, если пленники начнут буянить. Магические ошейники и цепи — это конечно, хорошо, но оборотни, особенно после некоторых заклятий на боль, могли вырваться. Прецеденты бывали.

Когда они вошли в первую камеру, Вольный, уже в человеческом обличии, сидел на полу, обхватив голову руками. На их приход оборотень не отреагировал, даже не пошевелился, словно бы не услышал.

Арон остановился в некотором отдалении от пленника, кивнул Мэлю.

— Поговорим по-хорошему? — поинтересовался у оборотня полуэльф, осмотрительно встав на таком расстоянии, чтобы при рывке тот не смог его достать.

— Поговорим, — оборотень поднял голову и встретился с Мэа-таэлем взглядом. — Теперь без разницы.

Рассказ оборотня, назвавшегося Терраном, был прост и краток. Оказалось, витязи Гиты не вырезали его родной клан полностью, а многих захватили живыми, в том числе Террана и его семью. И под угрозой казни заложников заставили Волка принять имя раба Гиты и принести богине клятву верности. Он был не первым, кому это предложили, и видел, что делали с семьями отказавшихся.

Узнав, что некоторые Вольные решили перейти под руку Тонгила, витязи Гиты приказали Террану и еще двоим, поставившим спасение родных выше чести, присоединиться к отряду. Жрецы Гиты наложили на них заклятия, обязавшие оборотней напасть на Тонгила сразу, как увидят. Жрецы опасались, что если промедлить, то маг почует угрозу.

Приди Тонгил к Вольным после восхода луны, как предполагалось, у оборотней, на пике их силы, увеличенной жрецами, был бы шанс… Тогда остались бы живы их семьи. Но теперь, узнав, что план провалился, слуги Гиты уничтожат всех…

— И ты поверил, что они не сделали бы этого в любом случае? — насмешливо поинтересовался Мэль.

— Они поклялись именем богини, — устало ответил оборотень.

— Гита — самая вероломная из всех младших богинь, — впервые за все время заговорил Тонгил. — Дословно выполняя клятву, она обязательно находит способ ее нарушить. Как именно звучало их обещание?

Оборотень посмотрел на человека, которого несколько часов назад пытался уничтожить:

— Они поклялись не убивать мою семью и отпустить всех на свободу, как только ты умрешь.

— Вот как? — Арон криво усмехнулся. — Они действительно могли бы отпустить твою семью на свободу — в глубину пропасти или посреди соленого океана. Ты ведь никак не оговорил безопасность родных? Нет? А еще жрецы Гиты любят накладывать заклинания, которые не убивают прямо, но могут привести к медленной смерти от вполне естественных причин. Например, в сотни раз ускорив старение…

— Откуда ты можешь это знать? — недоверчиво спросил Терран.

— Так умер мой отец, — после паузы ответил Тонгил.

— Ты никогда прежде не рассказывал о своих родителях… — неуверенно начал Мэа-таэль, когда, закончив обход новых заключенных, они поднялись на башню. Маг пожал плечами, не глядя на него:

— Не самая приятная тема.

— Ты говорил, что осиротел рано, что детство у тебя было не из легких. И никогда не упоминал ни отца, ни мать — только учителя, который подобрал тебя в Киртском княжестве во время Синей чумы…

— Что еще я говорил о своем детстве? — пустым голосом спросил Тонгил.

— Да ничего, почти что, — полуэльф вздохнул, и, решившись, добавил. — Арон, что с тобой последние дни творится? Ты на себя не похож.

Маг так долго молчал после его вопроса, что Мэлю показалось — вовсе не ответит. Но все же отозвался — словно бы через силу, все так же смотря куда-то в сторону, будто разговаривая с проемом окна:

— Был неудачный эксперимент. Очень неудачный.

— И…? — полукровка мог лишь с содроганием представить, что, по мнению мага, можно было счесть «неудачным экспериментом». Стоит только вспомнить, что, когда полгода назад вышедшая из-под контроля эмеаль Земли до основания разрушила южную башню, — до сих пор не отстроенную — Тонгил лишь пожал плечами и назвал это «досадным побочным эффектом».

— Ты ведь не умираешь? — не выдержал Мэль.

— Нет, — маг хмыкнул. — С чего ты взял? У меня всего лишь провалы в памяти…

Глава 15.

В монастыре Ресан привык выстаивать многочасовые службы, часами петь священные гимны и читать бесконечные молитвы на гортанном языке древней Аккеи. Но темная магия, пропитавшая каждый угол замка, давила на юношу: если утренние чтения Ресан еще сумел выдержать, то к вечеру сил почти не осталось.

Чтец начал запинаться уже в первую четверть часа, а потом у юноши и вовсе сел голос. Тар Аримир недовольно хмурился, но изменить ничего не мог, и в конце концов отослал Ресана, настрого велев тому лечить горло. Великая Солнечная неделя только начиналась, и, если в другие дни бог Света мог простить небрежение молитвенным долгом, то в свою святую седмицу был строг.

Освободившись, Ресан некоторое время побродил по восточному крылу. Выходить на галерею, ведущую в основное здание, он не рискнул: теперь там стояло два мрачных стражника. Побродил, а потом вернулся в еще пустую комнату для слуг и завалился спать, загадав проснуться вскоре после полуночи. Невидимка внутри него умел безошибочно отмерять время сна и никогда не ошибался.

Сидеть на тенистой веранде было прохладно, но невероятно скучно. Книга с легендами тууров — единственная, найденная у коменданта, — была перечитана трижды и практически выучена наизусть. Теперь Ресан, устроившись в глубоком, на взрослого, кресле, лениво болтал ногами и разглядывал суетящихся внизу людей, мечтая к ним присоединиться. Увы, после вчерашней драки с местными мальчишками его наказали, посадив под домашний арест.

Очередной раз тяжело вздохнув, Ресан скосил взгляд на хорошенькую служанку, приставленную к нему братом — начальником гарнизона. Та уже полчаса как вовсю кокетничала с воином, с которым недавно свела знакомство. Тот щегольски закручивал усы, выпячивал грудь и гордо повествовал новой даме сердца о совершенных подвигах. В его рассказах враги десятками падали от ударов зачарованного меча, Великий шаман предлагал достойному витязю встать во главе всех кочевых племен Степи, а сам Солнечный…