Двойник Декстера

“Умираю от голода”, - сказал я.

“Ты капаешь на пол”, - сказала она.

“Тебе лучше надеть какую-нибудь сухую одежду”, - сказала она. “И если ты подхватишь какую-нибудь простуду”… Она помахала рукой перед лицом. “Ох, Лили-Энн, ты проснулась”. Она улыбнулась малышке той самой материнской улыбкой, которую Леонардо так старательно пытался захватить.

“Я пойду, переоденусь”, - сказал я, и я спустился вниз по коридору в ванную, выкинул всю влажную одежду в корзину, вытерся полотенцем, и надел сухую пижаму.

Когда я вернулся, Рита что-то напевала, и Лили-Энн булькала, и хотя мне не хотелось оставаться тут, у меня были некоторые важные вещи на уме. “Ты сказала что-то об ужине?” - сказал я.

“Ты добирался очень…Ох, я надеюсь оно не слишком сухое… Так или иначе, оно находится в пластиковой коробке, нужно просто засунуть её в микроволновку, возьми малышку.” Она встала с дивана и отдала мне Лили-Энн, я быстро подошел к ней и взял мою малышку, просто я не расслышал Риту правильно, я подумал, что она хочет засунуть ребенка в микроволновку. Рита уже шла по направление к кухне, в то время как я откинулся на диван с Лили-Энн на руках.

Я посмотрел на неё: Лили-Энн, маленький и радостнолиций проем в новообретённый мир эмоций и нормальной жизни Декстера. Она была чудом, пронесшим меня на полпути к человечности, только розовым и замечательным фактом её существования. Она заставила меня чувствовать в первый раз, когда я сидел и держал её в руках, я чувствовал все нечеткие мысли восхода солнца, наподобие простого смертного. Ей был почти один год, и уже было ясно, что она была замечательным ребенком.

“Ты можешь произнести по буквам слово “гипербола”?” - спросил я её.

“Дя”, - сказал она радостно.

“Очень хорошо”, - сказал я, и она дотянулась и сжала пальчиками мой нос, чтобы показать мне, что это слово было очень легким для такого умного человека, как она. Она шлепнула меня по лбу и подпрыгнула несколько раз, её способ попросить вежливо был немного сложным, пожалуй, связан с движением и хорошей звуковой дорожкой, и я согласился.

Несколько минут спустя, Лили-Энн и я закончили подпрыгивать после двух стишков “Лягушка ушла посчитать”, и мы уже решали окончательные детали в объединенной теории полевой физики, когда Рита суетливо вернулась в комнату с ароматной и дымящейся тарелкой в ее руке. “Это - свиная отбивная”, - сказала она. “Я приготовила её по-голландски, с грибами?” Кроме грибов в магазине не было ничего кроме… Так или иначе, я нарезала несколько помидор и немного каперсов?” Конечно, Коди они не нравятся… Ох! И я забыла рассказать тебе”, - сказала она, кладя тарелку передо мной на журнальном столике.

“Мне очень жаль, если желтого риса мало, но что сказал дантист?” Астор нужно поставить скобы, и она совершенна… Она взмахнула одной рукой в воздухе и присела. ”Она сказала, что скорее… Проклятье, я забыла вилку, одну минуту”, - сказала она и мчалась назад в кухню.

Лили-Энн посмотрела, как она ушла, и после повернула ко мне свою голову. Я покачал головой. “Она всегда разговаривает в подобном стиле”, - сказал я ей.

“Ты привыкнешь к этому”.

Лили-Энн посмотрела немного не уверенно. “Дя дя дя”, - сказала она мне.

Я поцеловал ее в макушку, Она пахла замечательно, смесью детского шампуня и какого-то опьяняющего феромона, который исходит от их лбов. “Ты, вероятно, права”, - сказал я ей, и затем Рита вернулась в комнату, положила вилку и салфетку около тарелки, взяла Лили-Энн из моих рук, и присела около меня, продолжая сагу Астор и Дантиста.

“Так или иначе”, - сказала она. “Я сказала ей, что она поносит их всего один год, и что они стоят у большинства девочек… Но у нее есть… Она не рассказывала тебе об Энтони?”

“Что Энтони придурок?” - сказал я.

“Ох”, - сказала Рита. “Он не такой… Я имею в виду, что она не должна была говорить такое. Но она отличается от девочек, тем более Астор уже взрослая… Она не слишком сухая, нет?” - сказала она, нахмурившись, глядя на мою тарелку.

“Она великолепна”, - сказал я.

“Она сухая”. Мне очень жаль”. Так… Я возможно думаю, что если ты захочешь поговорить с ней”, - Рита закончила. Я действительно надеялся, что она имела в виду поговорить с Астор, а не со свиной отбивной.

“Что ты хочешь мне сказать?” - я спросил ее с полным ртом очень вкусной, но немного сухой свиной отбивной.

“Они совершенно нормальны”, - сказала Рита.

“Что, фигурные скобки?”

“Да, конечно”, - сказала она. “А ты о чем подумал?”

Если честно, я часто не понимал, о чем мы разговаривали, так как Рита обычно рассказывает о трех вещах одновременно. Возможно, она эту привычку заимела с работы, даже после нескольких прожитых лет с нею, я только знал, что её работа включает себя работу над большими числами, преобразованием их в различные иностранные валюты и применению результатов на рынке недвижимости. Это была одна из замечательных загадок жизни: женщина, достаточно умная, сделала настолько абсолютно глупую вещь, связавшись с мужчиной, так как сначала она вышла замуж за человека, увлекающегося наркотиками, кто бил ее жестоко, бил Коди и Астор столь же ужасно, и наконец, сделав достаточно неприятных и противоправных действий, он был посажен в тюрьму. И Рита, наконец, избавившись от долгого кошмарного замужества с одурманенным наркотиками демоном, счастливо танцевала в браке с еще худшим монстром: Мною.

Конечно, Рита никогда не узнает, кто я есть на самом деле, конечно, если бы я сам не сказал бы об этом. Я старался всеми силами удержать ее в счастливом неведении об истинном мне, Декстере Тёмном, весёлом вивисекционисте, живущим ради шуршания клейкой ленты, блеска лезвия, и запаха страха, исходящего от действительно нехороших людей, заработавших свой билет на Землю Декстера, убивавшие невинных людей и, так или иначе, проскользившие через зияющие трещины в системе правосудия.

Рита никогда не узнает о моей другой стороне, и также мне хотелось бы, чтобы Лили-Энн тоже не знала о ней. Мои моменты с новыми друзьями наподобие Валентайна были частными, или были таковыми до ужасного несчастного случаю со Свидетелем. На мгновение я подумал об этом и оставшихся именах в моем списке “Хонда”. Одно из тех имен было верным, должно было быть, и когда бы я узнал, которое из них, я мог бы почти испытать волнение поимки его и обмоткой клейкой лентой, почти услышать приглушенные визги боли и страха.

И поскольку мой разум блуждал вокруг моего хобби, я совершил ужасное преступление, жуя свиную отбивную Ритиного приготовления, не оценив её вкуса. Но, к счастью для моих вкусовых рецепторов, я воображал Свидетеля, связанного по рукам, я сидел немного огорченный с вилкой в руках, отогнал мои приятные грёзы и продолжил свой ужин. Я забил свой рот оставшимся рисом, прожевал его и, как только я съел оставшийся каперс на моей вилке, как Рита сказала: “И, так или иначе, это не покрывает страховку… Но у меня должна быть хорошая премия в этом году, и фигурные скобки очень… Астор не очень часто улыбается, не так ли? Но может быть ее зубы… Она внезапно остановилась, махнула рукой и сгримасничала. “Ох, Лили Энн”, - сказала она.

“Тебе нужно сменить подгузник”. Рита встала и понесла ребенка на пеленальный стол, оставляя после себя запах, который был определенно не запахом свиной отбивной, и я поставил свою пустую тарелку и откинулся на диван со вздохом: “Декстер Наелся”.

По некоторой странной и очень раздражающей причине, вместо того, чтобы позволить дневным заботам убежать в дымку откормленной удовлетворённости, я качал головой вперёд назад и думал о Марти Клейне и об ужасной лепёшке, которая была его трупом. Я действительно не знал его хорошо, и даже если я знал, я не способен ни к какому виду эмоциональной связи, даже грубой и мужественной, настолько популярной в моей работе. И трупы не беспокоят меня; даже если я иногда не был вовлечён в их создание, рассматривание и касание их является частью моего работы. И, несмотря на это, я бы не хотел, чтобы мои коллеги знали то, что мертвый полицейский тревожил меня не более чем мертвый адвокат. Но труп, как этот, полностью расплющенный кувалдой, очень сильно отличался от обычных трупов, он почти сверхъестественный.