Страница 68 из 75
— Отлично, Бронсфильд! Теперь прикажите выбрать лот. С ним будет много возни. Механику прикажите развести пары, и, как только вы окончите, мы снимемся с якоря. Уже десять часов вечера, и я, с вашего позволения, отправлюсь спать.
— Отправляйтесь, отправляйтесь, — ответил любезно лейтенант.
Капитан „Сускеганны"— славный парень и добрый начальник — отправился в свою каюту, выпил грога, за который осыпал буфетчика многими комплиментами, лег в постель, расхвалив слугу за уменье стлать белье, и заснул сном праведника.
Было десять часов вечера.
Ветер мало-помалу стих. Флаг неподвижно висел на мачте.
Капитан Джонатан Блемсбери, родственник полковника Блемсбери, одного из пылких членов Пушечного клуба, не мог пожелать более благоприятной погоды для счастливого окончания своих измерений.
Ряд промеров, произведенных „Сускеганной", имел целью исследовать глубины, наиболее благоприятные для прокладки подводного кабеля, который должен был соединить Гавайские острова с американским берегом.
Проект был громадный: инициатива его принадлежала могущественной компании, директор которой — смышленый Сайрус Филд — предполагал покрыть все острова Океании обширной сетью проводов.
Корвету „Сускеганна" были поручены первые промеры. В эту ночь, с 11-го на 12 декабря, корвет находился под 2ТТ северной широты и 4Г37' долготы к западу от Вашингтонского меридиана.
Луна, в последней своей четверти, начинала показываться над горизонтом.
По уходе капитана Блемсбери лейтенант Бронсфильд и некоторые офицеры собрались на юте. При появлении Луны мысли их устремились к этому светилу, на которое тогда обращены были глаза целого полушария.
Наилучшие морские трубы не могли открыть снаряда, обращавшегося вокруг Луны, но все-таки трубы всего мира были направлены на блестящий диск, и миллионы глаз следили за ним в эту минуту.
— Вот уже десять дней, как они улетели, — сказал лейтенант Бронсфильд. — Где они теперь?
— Прибыли на место назначения, — воскликнул молодой мичман, — и гуляют там!
— Не смею сомневаться в ваших словах, — ответил, улыбаясь, лейтенант.
— Действительно, сомневаться в этом нельзя, — заметил другой офицер. — Снаряд должен был достигнуть Луны 5-го числа, в полночь. Теперь у нас 11 декабря, это составляет шесть суток. А в шесть суток есть возможность устроиться очень комфортабельно на новом месте. Мне кажется, я вижу наших отважных земляков, как они расположились где-нибудь в глубине долины, на берегу ручья, около снаряда, наполовину вошедшего в почву при падении; я вижу, как Николь начинает осмотр местности, Барбикен начисто переписывает свои заметки, а Мишель Ардан наполняет лунные пустыни ароматом своих отличных сигар.
— Да, да! Это так, именно так! — воскликнул мичман.
— Желал бы я этому верить, — сказал лейтенант Бронсфильд, — К несчастью, от них нет никаких известий!
— Извините, лейтенант, разве Барбикен не может оттуда написать? — спросил мичман.
Все засмеялись.
— Не письмо, — с живостью подхватил мичман, — не письмо! Почта тут ни при чем.
— Что ж, телеграмму прислать ? — спросил один офицер.
— Нет, и не телеграмму, — ответил мичман, нимало не смущаясь. — Но устроить сообщение вовсе нетрудно.
— Как же это?
— Посредством лонгспикского телескопа. Вы знаете, он приближает Луну на расстояние восьми километров от Скалистых гор и позволяет видеть на ее поверхности все предметы, имеющие девять футов в диаметре. Ну, и пусть наши лунные герои смастерят исполинскую азбуку, пусть начертят слова длиной в 200 метров, а фразы — длиной в целые километры! Таким манером они отлично могут доставлять нам свои новости!
Все аплодировали мичману, у которого было такое пылкое воображение.
Даже лейтенант согласился, что мысль эта не лишена остроумия.
Лейтенант прибавил еще, что, посылая лучи, сосредоточенные с помощью зеркал, можно устроить прямые сношения: эти лучи будут так же видимы на поверхности Венеры или Марса, как планета Нептун видима с Земли, и что блестящие точки, которые уже были наблюдаемы на ближайших планетах, могли быть сигналами, которые подавались Земле.
Но лейтенант тут же заметил, что если и возможно получать известия с Луны на Землю, то с Земли на Луну известия все-таки посылать нельзя, — разве лишь в том случае, если обитатели Луны тоже имеют в своем распоряжении трубы для далеких наблюдений.
— Самое интересное, по-моему, — это узнать, что сталось с путешественниками, что они сделали, что они видели, —сказал один из офицеров. — Если этот первый опыт удастся, то, без сомнения, его повторят. Дело ведь только в снаряде да в порохе; значит, всякий раз, как только Луна будет проходить через зенит, в нее можно будет стрелять... посетителями.
— Посмотрим еще, не отправится ли Мастон на-днях в гости к своим приятелям на Луну? — сказал лейтенант.
— Пусть только скажет слово, и я полечу с радостью вместе с ним! — вскрикнул мичман.
— О, в охотниках недостатка не будет, — возразил Бронсфильд, — только пусти, так половина обитателей Земли эмигрирует на Луну!
Разговоры длились почти до часа ночи. Невозможно себе представить, как разыгралось у всех воображение. После попытки Барбикена для американцев все казалось удобоисполнимым. Строились планы об отправлении на Луну не только комиссии ученых, но целой армии с пехотой, артиллерией и кавалерией для покорения всего лунного мира.
В час ночи лот еще не был поднят. Оставались невыбранными три тысячи метров, и на эту операцию требовалось несколько часов.
По распоряжению капитана, пары уже были разведены. „Сускеганна" могла отправиться немедленно.
В эту минуту — 1 час 17 минут ночи — лейтенант Бронсфильд хотел было направиться к своей каюте, как вдруг внимание его было привлечено отдаленным свистом.
Лейтенант и его товарищи сначала подумали, что это свистит в машине пар, но, подняв голову, удостоверились, что свист идет из отдаленных слоев воздуха.
Не успели они обратиться друг к другу с вопросом: „Что это такое?" — как уже свист раздался со страшной, оглушительной силой, и перед их ослепленными глазами появился громадный болид, раскаленный докрасна от трения об атмосферные слои.
Огненная масса все росла, росла, с громоподобным грохотом ударилась о бугшприт корвета, сломала его и, наконец, с оглушающим шипением исчезла в волнах...
Упади эта масса немного ближе, —„Сускеганна" опрокинулась бы в воду со всем своим экипажем.
Капитан Блемсбери выскочил полуодетый на бак, куда кинулись и все офицеры.
— Что случилось, господа? — спрашивал капитан. — Что такое?
Мичман, выражая общее мнение, вскрикнул:
— Капитан, это — „они"!
ГЛАВА XXI
Мастон снова появляется
Смятенье на борту „Сускеганны" было немалое. Офицеры и матросы не думали вовсе о том, какой опасности они только что сами подвергались: все мысли были поглощены мелькнувшим мимо них метеором.
— Это „они"! Это „они"! — кричал мичман.
Все до единого поняли, кто „они". Никто не сомневался, что масса, исчезнувшая в волнах, именно и есть снаряд Пушечного клуба.
— Они погибли! — говорил один. — Умерли! Задохнулись!
— Они живы! — говорил другой. — Слой воды глубок и потому ослабит силу падения.
— Но ведь у них нет воздуха, — говорил третий, — они должны непременно задохнуться!
— Они сгорели! — решил кто-то. — Снаряд, когда пролетал через атмосферу, был раскаленной массой.
— Как бы там ни было, живы они или мертвы, а их надобно вытащить! — решили, наконец, все в один голос. Капитан Блемсбери собрал офицеров и стал держать совет. Надо было немедленно на что-нибудь решиться. Разумеется, прежде всего следовало вытащить снаряд из воды. Операция трудная, но все-таки возможная. Однако на корвете не имелось необходимого снаряжения. Решено было тотчас же отправиться в ближайший порт и известить Пушечный клуб о падении снаряда.