Страница 53 из 75
И что всего страннее, они сами не замечали этого возбужденного состояния.
— Теперь, — отрывисто сказал Николь, — если мне не известно, когда и как мы возвратимся с Луны, я хочу знать, что мы станем там делать.
— Что мы станем делать, — вскрикнул Барбикен, грозно топая ногой, словно находился в фехтовальной зале, — я этого не знаю!
— Так ты не знаешь? — заревел Мишель страшным голосом.
— Даже и вообразить не могу! — ответил Барбикен таким же неистовым тоном.
— А я знаю! — прорычал Мишель.
— Говори же, что знаешь! — закричал Николь, который тоже не в состоянии был сдерживать свой голос.
— А вот назло не скажу! Заговорю, когда мне вздумается! — ответил Мишель, с силою схватывая руку товарища.
— Мы требуем, чтобы тебе вздумалось это сейчас же, — сказал Барбикен, сверкая глазами и делая рукою угрожающий жест — Ты увлек нас в это страшное путешествие, и мы желаем знать, зачем.
— Да, — прибавил капитан, — если я не знаю, куда иду, то хочу знать, зачем я иду!
— Зачем? — закричал Мишель, подпрыгивая на целый метр. — Ты хочешь знать, зачем? Затем, чтобы именем Соединенных штатов завладеть Луной! Чтобы присоединить новый штат к Союзу. Чтобы колонизировать лунные области, обработать их, заселить, перенести туда все чудеса науки, искусства и промышленности! Сделать селенитов образованными людьми, если они уже не образованнее нас, и... учредить у них республику!
— Да еще вопрос, есть ли на Луне эти селениты?— возразил Николь, у которого под влиянием непонятного опьянения появился необычайный задор.
— Кто осмелился сказать, что нет селенитов? — в бешенстве закричал Мишель.
— Я! — ответил Николь.
— Капитан! Это дерзость! И если ты осмелишься ее повторить, я заткну тебе глотку!
Противники готовы были кинуться друг на друга, и этот нелепый спор обратился бы в драку, если бы Барбикен не бросился их разнимать.
— Стойте, несчастные! — крикнул он, разводя их. — Если там нет селенитов, мы обойдемся и без них.
— Да, — вскрикнул Мишель, уже совершенно забывший все свои предыдущие рассуждения, — мы и без них можем обойтись. И что нам в селенитах?.. Долой селенитов!
— Нам нужна только Луна! — прокричал Николь.
— Мы втроем устроим республику! — Я буду конгрессом! — вопил Мишель.
— А я сенатом! — орал Николь.
— А Барбикен президентом! — рычал Мишель.
— Президент должен быть избран народом! — крикнул Барбикен.
— Президент будет избираться конгрессом, — завопил Мишель, — а так как я сам конгресс, то я единогласно избираю тебя президентом!
— Ура! ура! ура президенту Барбикену! — кричал Николь.
— Гип! гип! гип! — ревел Мишель Ардан.
Затем „президент" вместе с „сенатом" принялись ужаснейшим образом напевать свою национальную песню „Янки дудл", между тем как „конгресс" соло тянул „Марсельезу".
Началась безобразная пляска с дикими жестами, неистовым топаньем и кувырканьем. Диана, присоединившаяся к этой пляске, в свою очередь завыла и вдруг прыгнула до самой вершины снаряда, откуда послышались непонятное хлопанье крыльями и необыкновенно звонкий петушиный крик. Пять или шесть кур и несколько летучих мышей, неизвестно откуда появившихся, закружились над головами путешественников, ударяясь с размаху о стенки снаряда.
Наконец путешественники, опьяневшие под влиянием непонятной причины, попадали, словно мертвые, на дно снаряда.
ГЛАВА VIII
В 78 милях 114 лье
Что же случилось? Откуда возникло странное опьянение, последствия которого могли быть гибельны?
Причиной была рассеянность Мишеля, которую Николь, к счастью, успел во-время обезвредить.
Полное бесчувствие продолжалось несколько минут. Капитан раньше других очнулся и постарался привести в порядок свои мысли.
Несмотря на то, что он только что позавтракал, он почувствовал ужаснейший голод, какой мог мучить только человека, не бравшего в рот ничего в продолжение нескольких дней.
Он поднялся и потребовал у Мишеля добавочного завтрака. Изнеможенный Мишель не ответил ни слова. Тогда Николь решил сам приготовить несколько чашек чаю и дюжину ломтиков поджаренного хлеба. Прежде всего, разумеется, нужно было добыть огня, и он чиркнул спичкой.
Можете себе представить его изумление, когда спичка вспыхнула таким необыкновенно ярким огнем, что больно было глазам! Из газового рожка, который он зажег, вспыхнуло страшное пламя.
И тут Николь сразу понял причину необыкновенно яркого пламени, того расстройства, которое он чувствовал, и сильного возбуждения всех своих психических и физических способностей.
— Кислород! — вскрикнул он.
И, наклонясь к кислородному аппарату, он убедился, что из крана с силой выходит струя этого газа, бесцветного, не имеющего ни вкуса, ни запаха, но в чистом состоянии могущего весьма вредно действовать на организм. Беспечный Мишель по рассеянности оставил кран открытым. Путешественников ожидала смерть: они не задохнулись бы в кислороде, а перегорели бы в нем!..
Николь поспешно закрыл кран.
Через час воздух был очищен, и три спутника очнулись от опьянения. Но еще долгое время они находились в состоянии пьяниц, у которых проходит хмель.
Отчаянный Мишель нисколько не сконфузился, узнавши об ответственности, которая падала на него в этом происшествии. Правда, нежданная оргия нарушила однообразие путешествия; много глупостей было сказано под ее влиянием, но все это уже прошло.
— Ну, что ж, — прибавил весельчак-француз, — право, я нисколько не раскаиваюсь, что отведал этого хмельного газа. По-моему, друзья мои, вовсе недурно было бы основать заведение с кислородными кабинетами, где люди с ослабевшим организмом могли бы несколько часов пожить жизнью, исполненной большой энергии и деятельности. Представьте себе, например, какое-нибудь собрание, где воздух был бы насыщен этим отчаянным кислородом, или, положим, театр, куда администрация впускала бы его в большом количестве: какова была бы страсть в душе актеров и зрителей, сколько огня, сколько восторгов! А если бы не одно собрание, а целая нация пропиталась кислородом? Как закипела бы там деятельность! Истощенную нацию можно было бы превратить в великую и сильную. Знаете, я думаю, что в видах поправления здоровья некоторым государствам нашей старухи Европы очень полезно было бы употребить в дело кислородное лечение.[35]
Мишель рассуждал обо всем этом с таким одушевлением, словно кран у аппарата был еще открыт. Но неожиданное замечание Барбикена умерило его восторг.
— Все это весьма мило, любезный Мишель,— сказал председатель Пушечного клуба, — но не пояснишь ли ты нам, откуда взялись эти куры, принявшие такое деятельное участие в нашем концерте?
— Куры?!
В самом деле, полдюжины кур вместе с величественным петухом бродили по снаряду, поминутно взлетая и кудахтая во всю глотку.
— Ах, негодные твари! — вскричал Мишель. — Кислород и их не оставил в покое.
— Что ты хочешь с ними делать? — спросил Барбикен.
— Я их стану разводить на Луне.
— Зачем же ты их прятал?
— Шутка, мой достойный председатель, простая шутка! Я хотел выпустить их на Луне, не сказавши вам ни слова. Воображаю ваше изумление, когда бы вы увидели, как эти земные пернатые спокойно прогуливаются по лунным равнинам!
— О, шутник! Вечный шутник! — воскликнул Барбикен. — Тебе не нужно никакого кислорода, ты и без него вечно в таком состоянии, в каком мы были под влиянием этого газа. Ты всегда словно сумасшедший.
— Ну, это еще вопрос! Может быть, мы только тогда-то и были по-настоящему умными! — возразил Мишель Ардан.
После такого философского рассуждения друзья принялись приводить в прежний порядок внутренность снаряда. Куры и петух снова заняли свои места в клетке.
Тут Барбикен и его товарищи заметили новое поразительное явление.
И куры, и петух, и все окружающие предметы — даже собственные их тела, руки и ноги — стали необыкновенно легки, точно потеряли всю прежнюю тяжесть...