Страница 43 из 75
— Если это почти одно и то же, то я совершенно спокоен, — сказал Мишель Ардан.
— А вы, Николь, одобряете мою мысль? — спросил Барбикен.
— Вполне одобряю, — отвечал Николь. — Остается еще 13 минут с половиной.
— Этот Николь не человек, — вскрикнул Мишель Ардан, — а ходячий хронометр, с секундомером на восьми камнях...
Но товарищи уже не слушали его; с невозмутимым хладнокровием они оканчивали последние приготовления.
Глядя со стороны, их можно было принять за двух аккуратных путешественников, которые уселись в вагон и стараются расположиться как можно комфортабельнее.
В снаряд было положено три толстых, туго набитых тюфяка. Николь и Барбикен вытащили их на середину подвижного пола. На этих тюфяках путешественники должны были улечься за несколько минут до выстрела.
Неугомонный Ардан вертелся и кружился в тесной западне, как он называл свое помещение, обращался к товарищам, разговаривал с собаками:
— Эй, Диана, сюда! Спутник! Спутник! Ко мне! Славные псы! Чудесные псы! Мы с вами обучим лунных собак земным изящным манерам! Мы отличимся на Луне! Чорт побери! Только бы нам вернуться назад, а уж мы наверное привезем с собой новую породу, лунную, которая произведет страшнейший фурор.
— Привезем, если собаки водятся на Луне, — заметил Барбикен.
— Разумеется, водятся, — уверенно сказал Мишель Ардан. — Там водятся и лошади, и коровы, и орлы, и куры. Держу пари, что мы найдем там кур!
— Хорошо, ставлю сто долларов, что их там нет, — объявил Николь.
— Идет, идет, капитан! — воскликнул Ардан, пожимая руку Николю. — Продуешься, дражайший! Ведь ты уж три раза проиграл! Ты бился об заклад, что мы никогда не соберем капитала, необходимого для нашего предприятия, что операция отливки не удастся и что колумбиаду не удастся зарядить без несчастного случая, — ведь бился? А капитал собран, отливка удалась отлично, колумбиаду зарядили преблагополучно. Ты, значит, проиграл шесть тысяч долларов.
— Да, проиграл, — подтвердил Николь. — 10 часов 37 минут 6 секунд.
— Прекрасно, капитан. Не пройдет, значит, и четверти часа, как тебе уже придется отсчитывать председателю девять тысяч долларов: четыре тысячи за то, что колумбиаду не разорвало, и пять тысяч за то, что снаряд взлетит дальше, чем на шесть миль.
— Что ж, доллары со мной, — отвечал Николь, спокойно хлопнув себя по карману, — и я с удовольствием расплачусь.
— Ты ужасно аккуратный и добродетельный человек, Николь. Мне вот никак не удается таким сделаться, как я ни бьюсь. А знаешь, ты держал пари, очень для тебя невыгодные.
— Почему?
— Да потому, что если ты выиграешь, значит, колумбиаду разорвет, а с ней и снаряд... Но тогда как же Барбикен ухитрится заплатить тебе проигрыш?
— Моя ставка положена в Балтиморский банк, — вмешался Барбикен, — и если Николь погибнет, деньги достанутся его наследникам.
— Фу ты, что за практические люди! — вскрикнул Ардан. — Удивляюсь вам, но не постигаю вас!
— Сорок две минуты одиннадцатого! — сказал Николь.
— Остается всего пять минут, — сказал Барбикен.
— Да, всего-навсего пять минуточек! — воскликнул Мишель Ардан. — И вот мы закупорены в снаряде, на дне пушки в 300 метров! И под этим снарядом полтораста тонн пироксилина. И приятель наш Мерчизон, с хронометром в руке, устремил теперь глаза на стрелку, положил палец на электрическую кнопку, считает секунды и готовится швырнуть нас в межпланетное пространство.
— Будет, Мишель, перестань шутить! — сказал Барбикен серьезно. — Всего несколько секунд осталось... Давайте руки, друзья!
— Да, да, всего несколько секунд, — проговорил Ардан, причем выказал гораздо больше волнения, чем того желал.
Они крепко пожали друг другу руки.
Ардан и Николь растянулись на тюфяках.
— 10 часов 46 минут! — прошептал Николь.
Осталось всего 40 секунд.
Барбикен проворно погасил газ и лег около товарищей.
Безмолвие прерывалось только стуком хронометра.
Вдруг почувствовалось страшное сотрясение...
Снаряд, уступая давлению ужасающего количества газов, развившихся от взрыва пироксилина, взлетел в пространство.
ГЛАВА II
Первые полчаса
Что же произошло? Каков был удар? Помогли ли пружины, тюфяки, водяные подушки?
Удалось ли остроумным строителям победить страшное сотрясение от выстрела?
Вот вопросы, которые занимали и волновали миллионы свидетелей потрясающего выстрела.
Все почти забыли теперь цель путешествия и думали только о путешественниках. Много бы дал каждый, чтобы бросить хотя бы один взгляд во внутренность снаряда.
Что увидали бы они там?
Да ровно ничего.
В снаряде царствовал глубочайший мрак. Но цилиндро-конические стенки как нельзя лучше устояли: ни трещинки, ни выбоинки.
Диковинный снаряд ничуть не испортился от чудовищного взрыва, не рассыпался, как опасались некоторые, дождем из алюминия.
Внутри не произошло почти никакого беспорядка. Некоторые предметы только сильно кинуло кверху, но самые важные нисколько не пострадали.
На полу лежали без движения три тела.
Дышали ли еще Барбикен, Николь и Ардан? Или снаряд обратился в металлическую гробницу и нес в пространство три трупа?
Прошло несколько минут. Но вот одно тело подвинулось; руки зашевелились, голова приподнялась. Ардан стал на колени, ощупал себя, произнес громкое „ух!" и сказал:
— Мишель Ардан в целости. Посмотрим, что с другими.
Он провел несколько раз рукой по лбу и, потирая виски, крикнул:
— Николь! Барбикен!
Он со страхом ждал, будет ли ответ. Ответа не было.
Не только ответа, — ни единого вздоха.
Он позвал вторично.
Опять ни единого звука.
— Чорт побери, — проговорил Ардан, — они словно с пятого этажа вниз головой хватились! Ба! — прибавил он с обычной непоколебимой уверенностью. -Если француз мог стать на колени, так уж американцы наверное вскочат на ноги! Осмотримся хорошенько и сообразим все поосновательней!
Ардан чувствовал, что жизнь быстро к нему возвращается; кровь успокаивалась и снова совершала свое обычное обращение. Он сделал еще несколько усилий, и ему удалось сохранить равновесие.
Он поднялся на ноги, вынул из кармана спичку, добыл огонь и зажег газ.
Газовик не был поврежден, газ не вылетел.
Впрочем, Ардан знал это и прежде, потому что если бы вылетел газ, то, во-первых, чувствовался бы его запах, а во-вторых, невозможно было бы безнаказанно водить зажженной спичкой в замкнутом пространстве, наполненном газом.
Соединясь с воздухом, газ произвел бы легко воспламеняющуюся смесь, и, очень может быть, взрыв закончил бы то, что начало сотрясение.
Как только ядро осветилось, Ардан наклонился над своими товарищами.
Они лежали друг на друге и казались совершенно безжизненными. Николь лежал сверху, Барбикен внизу.
Ардан приподнял капитана, прислонил его к дивану и принялся растирать изо всей мочи.
Искусное и усердное растирание привело Николя в чувство.
Он открыл глаза, а как только открыл глаза, к нему тотчас возвратились и хладнокровие и спокойствие.
Он схватил Ардана за руку, пожал ее и, осматриваясь кругом, спросил:
— А Барбикен?
— Всякому свой черед, — отвечал Ардан. — Я начал с тебя, потому что ты лежал наверху, а вот теперь примемся за Барбикена.
Они вместе приподняли председателя Пушечного клуба и положили его на диван.
Барбикен, по-видимому, пострадал больше своих товарищей. Он был в крови.
Но, к счастью, оказалось, что кровотечение не опасно и происходило от царапины на плече.
Николь тотчас тщательно обмыл и перевязал эту царапину.
Несмотря, однако, на уход за ним, Барбикен долго не приходил в чувство.
— Он дышит, — сказал Николь, прикладывая руку к груди Барбикена.
— Да, — отвечал Ардан, — дышит, как человек, который имел некоторую привычку к этому ежедневному процессу. Три его, три — авось, очнется!