Страница 42 из 75
Бельфаст"
Сколько вопросов породила эта неожиданная развязка! Сколько еще неведомого открылось для научных изысканий!
Благодаря отчаянной смелости трех человек и их беззаветной преданности науке такая легкомысленная по внешности затея, как выстрел в Луну, дала уже огромный результат, предвещавший множество непредвиденных последствий. Если отважные путники и не достигли непосредственной цели, то все же они проникли в лунный мир. Они теперь, как новое светило, „обращались" около спутника Земли, и в первый раз человеческий взор мог с такого близкого расстояния проникать в тайны лунной поверхности. Имена Ардана, Барбикена и Николя должны были навсегда остаться памятными в летописях астрономии, так как эти отважные исследователи, в стремлении расширить круг человеческих знаний, смело ринулись в небесное пространство, отдав жизнь за успех небывалого, самого оригинального предприятия новейших времен.
Как бы то ни было, известие с Лонгспика поразило весь земной мир изумлением и ужасом.
Возможна ли какая-нибудь помощь трем землякам-героям? Очевидно, нет, потому что они вышли за пределы досягаемости для жителей Земли.
Живы ли они? А если живы, то ведь съестных припасов у них всего на год, воздуха на два месяца. Что же с ними будет дальше?..
При этом страшном вопросе содрогались сердца самых черствых людей.
Один только человек не хотел допустить, что положение безнадежно.
Один только он верил в спасение путников. Эхо был их преданный друг, такой же смелый и решительный, как «они, — достойнейший Дж. Т. Мастон.
К тому же он не терял их из виду. Наблюдательный пост в Лонгспике стал его жилищем; зеркало колоссальной трубы — единственным для него миром. Лишь только Луна показывалась у горизонта, он тотчас включал ее в поле зрения телескопа, ни на минуту не терял ее из виду, напряженно следя за ее передвижением в среде небесных созвездий. С неизменным, изумительным терпением дожидался он „прохождения" снаряда через лунный диск, и поистине можно сказать, что Мастон оставался в постоянном общении, — хотя бы только астрономическом, — со своими друзьями. Разумеется, он искренно верил, что они благополучно вернутся на Землю.
— Мы сперва устроим сигнализацию, переписку с ними, — говорил он всем, кто хотел его слушать. — Устроим непременно, как только обстоятельства позволят. Получим от них новости и перешлем им свои. Я их знаю, это люди изобретательные, прямо сказать, — гениальные. Они захватили с собой не только воздух и пищу, но и все богатства искусства и знания. А с такими богатствами можно добиться всего. Попомните мое слово: они выберутся из своего трудного положения — они вернутся к нам на Землю.
ВОКРУГ ЛУНЫ
ГЛАВА I
От 10 часов 20 минут до 10 часов 47 минут вечера
Мишель Ардан, Барбикен и Николь распростились со своими земными приятелями ровно в десять часов. Две собаки, которые предназначались для разведения собачьей породы на Луне, уже сидели в снаряде.
Путешественники остановились у отверстия огромной чугунной трубы, и их спустили посредством крана до верхушки снаряда.
Отсюда они пробрались в свой алюминиевый вагон. Веревки и блоки тотчас же были вытянуты наружу, и жерло колумбиады освободилось от всех лесов.
Очутившись с товарищами в снаряде, Николь немедленно принялся закрывать его отверстие крепкой металлической крышкой, которая придерживалась изнутри нажимными винтами; другие плотно пригнанные крышки закрывали собой толстые выпуклые стекла иллюминаторов.
Путешественники герметически закупорились в своей металлической тюрьме и погрузились в глубочайший мрак.
— Ну, дорогие приятели, — сказал Ардан, — теперь вы, пожалуйста, не церемоньтесь и будьте, как дома. Я отлично хозяйничаю. Прежде всего, надо как можно удобнее и уютнее расположиться в нашей новой квартире. Я нахожу, что у нас темновато. Но ведь недаром изобретен газ. Воспользуемся благодетельным изобретением!
С этими словами беззаботный француз чиркнул спичкой о подошву своего сапога;[30] огонек вспыхнул, и он поднес его к рожку, где находился светильный газ.
Газ загорелся.
Снаряд осветился, и пассажиры увидели комфортабельную комнатку с красивыми бархатными обоями и круглыми диванами.
Все предметы, которые тут находились, — оружие, посуда, инструменты, — были плотно пригнаны к устроенным для них местам и переложены ватой, так что могли выдержать самое сильное сотрясение.
Мишель Ардан тщательно все осмотрел и объявил, что очень доволен своим новым помещением.
— Правда, это тюрьма, — сказал он, — но тюрьма подвижная, путешествующая, и если бы еще мне можно было глядеть в окошко, так я, пожалуй, охотно бы согласился хоть сто лет носиться таким манером в мировом пространстве. Заключи кто-нибудь со мной такое условие, я подмахнул бы контракт без всяких сомнений и колебаний... Право! Ты чего усмехаешься, Барбикен, а? Ты, может, думаешь, что этот снаряд будет нашим гробом? Ну, что ж! Гробом, так гробом!
Между тем Барбикен и Николь оканчивали последние приготовления.
Хронометр Николя показывал двадцать минут одиннадцатого.
Он был поставлен по хронометру инженера Мерчизона. Барбикен посмотрел на него и сказал:
— Товарищи, теперь точно двадцать минут одиннадцатого. В 10 часов 46 минут 40 секунд Мерчизон пустит электрический ток по проволоке, которая соединяется с зарядом колумбиады. Значит, нам остается пробыть на Земле всего-навсего 26 минут.
— 26 минут 40 секунд, — заметил точный и аккуратный Николь.
— Что ж, разве этого мало? — вскрикнул беззаботно Ардан. — В 26 минут можно наделать пропасть дел. Можно не только обсудить самые важные нравственные и политические вопросы, но даже и решить их. Если 26 минут употребить дельно, так они стоят 26 лет. Что минуты! Несколько секунд Паскаля или Ньютона не в пример важнее целой жизни бесполезной толпы глупцов и тунеядцев. Гораздо важнее, полезнее, дороже...
— Ну, и что ж из этого следует? — спросил Барбикен.
— Следует только то, что нам остается пробыть на Земле целых 26 минут.
— Теперь только 24, — поправил Николь.
— Изволь, только 24, мой дражайший капитан, — 24 минуты, в которые можно бы отлично обсудить...
— Мишель, — перебил его Барбикен, — у нас будет довольно досуга для всевозможных обсуждений во время перелета, а теперь лучше бы позаняться отъездом.
— Разве не все готово?
— Разумеется, все готово, но необходимо принять еще некоторые меры предосторожности, чтобы ослабить, насколько возможно, первый толчок.
— Да разве ты забыл про свою воду между перегородками? Ее упругость предохранит нас от всякого толчка.
— Надеюсь, что предохранит, Мишель, — мягко и кротко отвечал ему Барбикен. — Надеюсь, но неуверен...
— Что? Не уверен? Каков гусь! Ах, затейник! Он „надеется"! Он „не уверен"! И это он дожидался, пока нас закупорят, чтобы порадовать такой весточкой! Я требую, чтобы меня сейчас же выпустили из этой западни!
— Да как же теперь тебя выпустить? — спросил Барбикен.
— Правда, теперь, конечно, трудновато. Мы в вагоне, и через 24 минуты свистнет кондуктор.
— Через двадцать, — поправил Николь. Несколько мгновений путешественники глядели друг на друга; затем осмотрели все находившиеся при них вещи.
— Все как следует, — сказал Барбикен, — все на своем месте. Ну, теперь надо решить, как бы получше разместиться, чтобы легче выдержать толчок от выстрела. Какое положение выгоднее принять? Прежде всего надо принять меры, чтобы кровь не слишком сильно ударила в голову.
— Совершенно основательно и справедливо сказано, — заметил Николь.
— Так станем вверх ногами, как клоуны в цирке. Так будет отлично! — вскрикнул Ардан.
И он уже совсем приготовился опрокинуться на голову.
— Нет, нет, — возразил Барбикен, — лучше всего ляжем на бок. Лежа на боку, мы легче вынесем толчок. Заметьте, что в тот момент, когда снаряд полетит, будем ли мы внутри снаряда или перед снарядом, это почти одно и то же.