Страница 35 из 75
— Я об этом думал, — ответил Барбикен, — но у нас есть излишек двигательной силы; напор пороховых газов легко преодолеет этот добавочный вес, который будет влиять лишь в течение секунды, если не меньше; снаряд быстро примет снова свой нормальный вес. Кроме того, чтобы снаряд сохранил нормальный вес, в нашем комитете решено было сделать боковые стенки немного тоньше и, наоборот, утолщить дно. Поэтому дно и примет на себя весь первоначальный напор газов, которые образуются при взрыве пироксилина.
— Это всегда делается в цилиндро-конических снарядах и даже в обыкновенных бомбах, — подтвердил Мастон.
После этого друзья приступили к внутреннему осмотру снаряда.
В эту металлическую башню можно было проникнуть лишь через отверстие, сделанное в ее конической части.
Отверстие напоминало собою обычные люки на палубе парохода, через которые по крутой лесенке можно спуститься до паровой топки. Отдушина герметически закрывалась с помощью алюминиевой пластины, тщательно пригнанной к поверхности снаряда и закрепленной с внутренней стороны сильными винтами.
— Долетим до Луны, отвинтим эту дверцу нашего карцера, и гуляй себе на свободе по лунному материку! — воскликнул Мишель Ардан. — Ну, а как же мы будем смотреть на дорогу? В вагоне я всегда сажусь к окну...
— У нас будет четыре окна, — ответил Барбикен: — два с боков, третье около верхушки, четвертое на дне, в нижней стенке. Снаружи их не видно, потому что они должны быть тщательно защищены — особенно нижнее — от первоначального толчка. Поэтому снаружи они прикрыты толстыми пластинами; но потом, когда взлетит снаряд, можно эти пластины открыть, отвинтив их внутренние болты. Таким образом, воздух из снаряда не вырвется наружу; можно будет смотреть в окно и производить наблюдения.
Барбикен показал одно из таких окошек. С внутренней стороны это было толстое чечевицеобразное стекло. Он также показал, как можно отвинчивать наружные пластины.
Вообще фирма Брэдвилль и К° отличилась на славу. Все механизмы действовали с замечательной легкостью и точностью. Сразу чувствовалось, что инженеры и рабочие вложили в заказ Пушечного клуба все свое искусство.
— Показывай теперь, где буфет и кухня! — сказал Ардан.
Буфет изображали собою три ящика, прикрепленные к стенкам и приспособленные для хранения съестных припасов и кое-какой посуды. Вместо кухни была небольшая газовая плита; газ же хранился в особом приемнике в сжатом виде, под давлением нескольких атмосфер. Стоило открыть кран, и получалось газовое освещение и отопление. Запаса газа должно было хватить на шесть суток непрерывного освещения и отопления.
Осмотрели и всякие другие приспособления для необычайного путешествия.
— А куда девать деревянный „плот", после того как он выполнит свое назначение? — спросил Ардан. — Как же через него смотреть в нижнее окошко?
Барбикен показал, что деревянный круг, который должен сначала послужить крышкой для воды, разбирается весь на мелкие части. Можно будет эти части совершенно выбросить из снаряда вместе с раздробленными перегородками. Отверстие в нижней стенке снаряда служило не только окошком, но и люком для выбрасывания всего лишнего из вагона. Конечно, сделаны были нужные приспособления, чтобы воздух из вагона не мог при этом вырваться наружу.
Мишель Ардан был в восхищении от своего „вагона".
— Во-первых, достаточно просторно, — просторнее, чем в лучшем купе железнодорожного вагона первого класса. Можно даже делать шагов шесть-семь в ширину, а доверху и рукой не достанешь! Посмотрите, как я еще омеблирую и уберу наше купе — просто картинка будет! — говорил он, оживленно жестикулируя. — Жаль только, что нельзя захватить несколько произведений искусства. Пожалуй, тесно будет...
Оставался еще вопрос о воздухе, в такой же степени необходимом, как съестные припасы и отопление, и гораздо более важном, чем предметы комфорта. Очевидно, того воздуха, который захватят с собой путешественники внутрь вагона, будет совершенно недостаточно для того, чтобы трое людей могли дышать в течение четырех, если не больше, суток.
Ввиду его первостепенного значения этот вопрос решено было обсудить на специальном заседании комитета Пушечного клуба. Заседание состоялось в тот же вечер. Сперва были доложены данные о количестве воздуха, необходимом для суточного потребления человека.
В среднем взрослый мужчина вдыхает в течение часа почти весь кислород, заключающийся в ста литрах воздуха. Поэтому Барбикен, его два спутника и две собаки, которых решено было захватить на Луну, должны были иметь по 2 400 литров кислорода в сутки, или, переводя на меры веса, по три килограмма. Следовательно, необходимо было в пути непрерывно пополнять потерю кислорода.
Химическая добыча кислорода сама по себе очень проста. Наиболее практичным способом добычи считался в то время способ Реньо и Резэ.
Воздух, как известно, представляет собой смесь нескольких газов, главным образом кислорода и азота: приблизительно 21 часть кислорода на 79 частей азота.
Что вообще происходит при дыхании? Человек вбирает в легкие и в кровь некоторое количество кислорода, необходимое для поддержания его существования, и выдыхает азот нетронутым. Выдыхаемый воздух состоит из прежнего количества азота, но он беднее кислородом приблизительно на пять процентов; вместо кислорода воздух содержит почти такое же количество углекислоты, которая образуется в организме при соединении кислорода (ранее поглощенного) с кровью. Если дышать в запертом пространстве, то воздух мало-помалу теряет кислород и в то же время обогащается углекислотой — газом, не годным для дыхания.
Таким образом, вопрос о поддержании внутри снаряда нормального состава воздуха сводился, — принимая во внимание неизменность количества азота, — к тому, чтобы заменять потребляемый кислород таким же количеством нового и удалять выдыхаемую углекислоту. Обе задачи легко разрешались с помощью хлорновато-кислого калия и едкого натра.
Хлорновато-кислый калий, хорошо известный многим под названием бертолетовой соли, представляет собою вещество, состоящее из белых, блестящих тонких пластинок. При нагревании до 400° бертолетова соль выделяет свой кислород и превращается в другую соль — хлористый калий. Для получения трех килограммов кислорода, то есть того количества, которое необходимо было для суточного потребления путешественников, достаточно взять семь килограммов бертолетовой соли.
Легко вычислить нужный запас этой соли для всего пути.
Едкий натр — белое вещество, несколько похожее на воск. Его хранят в герметически закупоренных банках, потому что на воздухе оно жадно поглощает углекислоту, которая всегда находится в атмосфере, хотя бы и в незначительных количествах. Стоит взболтать на воздухе открытый раствор едкого натра, и он тотчас поглощает углекислоту, которая вместе с натром образует угле-натровую соль, то есть всем известную соду.
— Сода пригодится для стирки белья там, на Луне, — пошутил Мишель Ардан, — если у селенитов не окажется мыла.
Таким образом, одновременно добывая кислород и удаляя углекислоту, можно было поддерживать внутри снаряда все живительные свойства воздуха. Реньо и Резэ подтвердили это продолжительными опытами, но эти опыты производились только над животными, и потому, несмотря на весь авторитет упомянутых ученых, рискованно было подвергать людей такому опыту и притом при невозможности во-время изменить его обстановку.
Таков был вывод, к которому единогласно пришли на заседании комитета.
— Вот что, — заявил Мишель Ардан. — Я вовсе не желаю убедиться во время пути, что способ Реньо и Резэ не вполне удачен. Лучше попробую подышать их воздухом здесь, на Земле. Предлагаю поэтому себя, вместо кота или белки, для пробы искусственного воздуха!
— Решительно протестую! — вскричал Мастон. — Ты, доблестный француз, еще нужен здесь и вне снаряда. А мне нечего делать. Наконец, надо же быть справедливым! Вы еще побудете в снаряде, а меня ведь не берете с собой! Дайте же мне пожить в нем хотя бы несколько дней!