Страница 26 из 81
Она продолжала за ним наблюдать, за этим русским. Хм, красивый парень. Сначала он ей даже понравился, теперь что-то появилось в нем неприятное. Лариса не находила определения тому, что вдруг стало ее раздражать. «Понт какой-то из него попер, — подумала она по-русски. — С чего бы это? Неужели в России сейчас люди загораются энтузиазмом при малейшем шансе пролить кровь — чужую ли, свою ли… За ночь стал таким самоуверенным, раскомандовался, а оставь его на денек — он же как ребенок в джунглях — страны не знает, язык — через пень-колоду, а гонору столько, будто у него здесь десять поколений предков…»
О своем будущем она старалась не думать. На Алексея, конечно, надежды мало. Вернее, вообще никакой. Надо самой как-то устраиваться. Не пропадет… Лишь бы этот искатель приключений дров не наломал.
— Почему ты думаешь, что за нами гонятся? Ты видел на вокзале кого-нибудь?
— Нет.
— Так почему?
— Я не думаю, я знаю.
Ох как это «знаю» стало ее раздражать. «Знает он! Пророк…» — с неожиданной злостью подумала она и тут же себя одернула. Он же за нее беспокоится… Если бы не он, то длинный, которого Алексей свалил возле черного хода, — она даже вздрогнула, — что б он с ней сделал? Да уж ничего хорошего…
Автобус тормозил у автовокзала какого-то города — она прослушала название.
— Пойдем разомнемся. Покурим, съедим что-нибудь. Я голодная, как сто… вьетнамцев!
Они вышли из автобуса вместе с гомонящими маленькими соседями. Прохладный утренний воздух отгонял воспоминания о неприятностях минувшей ночи. Алексей оглядывался — вот она, Америка! Конечно, Нью-Йорк — это только ворота. За рядом зданий, которые после их нью-йоркских собратьев условно можно было назвать небоскребами, угадывался бескрайний разлив одноэтажных домиков. Казалось, здесь не жалели земли. Если кто-то хотел строиться, то не теснился к соседу, а просто воздвигал свое жилище где заблагорассудится. Алексей понимал, что впечатление обманчиво, но выглядело все именно так.
Лариса в кафе попросила девчушку за стойкой принести два гамбургера, кофе и жареный картофель. Взяв у нее из рук поднос, на котором, кроме вышеперечисленного, лежала целая гора пакетиков с соусами, горчицей, майонезом, сахаром, сливками и прочими составляющими завтрака, Алексей пошел выбирать столик. Лариса быстро уселась у окна, найдя столик с пепельницей — для курящих. Алексей направился было к ней, но отчего-то затоптался на месте и поставил поднос на соседний, только что освободившийся, с пятнами от пролитой клиентами кока-колы и хлебными крошками. Правда, пепельницы здесь не было.
— Давай сюда! — махнул он рукой;
Лариса, стиснув зубы от злости, встала. Все ему не так!. Чем стол-то не приглянулся?..
В этот момент компания их соседей по автобусу, тащивших свои подносы, оказалась как раз между ней и Алексеем. Маленький вьетнамский мальчик, вдруг широко взмахнув руками, закричал, стараясь привлечь внимание взрослых. Поворачиваясь, он толкнул женщину, видимо мать, почти такую же маленькую, как и сын, в коротких широких брючках и куртке хаки, с трудом удерживающую поднос, уставленный стаканчиками с кофе, заваленный хот-догами и салатами. Она покачнулась, неловко дернула руками, и все содержимое большой разноцветной кучей расползлось по столу, из-за которого только что встала Лариса. Перевернутый поднос заскользил по горячим, сосискам и со стуком съехал на пол.
Пока вьетнамское семейство махало руками, с криком отвешивало виновнику катастрофы подзатыльники, что-то объясняло мигом подлетевшим с тряпками и швабрами юным официантам, Лариса, присев на стул, услужливо подставленный Алексеем, молча и недовольно начала разворачивать гамбургер.
— Вот так-то, дорогая, — с набитым ртом пробормотал Алексей. — Слушай меня, не пропадешь. Убедилась? Чего ты надулась, Лариса?
— Леша, не бери на себя слишком много, хорошо? — Она смутилась: ну что в самом деле, молодой парень хочет выглядеть перед ней в лучшем свете, это понятно, играет в супермена, однако реально же все-таки помогает ей. Но тем не менее надо поставить его на место…
— Разве я не прав? Сидела бы сейчас, как бутерброд, вся в кетчупе. Ладно, не дуйся! Едем или здесь тормознем?
— Здесь нам нечего делать. Ни знакомых, ни друзей. Поедем дальше. А лучше всего — добраться прямиком до твоей деревеньки. Во всяком Случае, меньше шансов, что нас найдут. Отсидимся, а там видно будет. Почему ты все-таки уверен, что за нами погоня?
Он задумался:
— Не могу тебе точно сказать. Просто чувствую. Интуиция, какое-то прозрение, что ли… Ты веришь в интуицию?
— Нет.
— А я — верю. И пока она меня не подводила.
Утром следующего дня Клещ приехал в управление совершенно разбитым. В ожидании таинственных визитеров он просидел до позднего вечера, пялясь на входную дверь, пока не пришла Сэнди и не потащила его прямо с порога в постель. Он только успел спросить, не видела ли она кого-нибудь возле дома. Ответ был невнятный — Сэнди лишь на секунду оторвала губы от его лица.
Не было никаких вестей и от Таккера — это его очень беспокоило. Клещ несколько раз пытался с ним связаться по радио, но безуспешно. Конечно, Милашка мог посчитать, что с клиентами все спокойно, и снять какую-нибудь телку на Манхэттене. Но о работе он никогда не забывал, и его молчание едва не привело Клеща в уныние — состояние, которое он не позволял себе никогда.
Едва он вошел в свой кабинет и потребовал прислать ему Джонни для допроса, как его вызвал шеф. «Вот черт!» — ругнулся Клещ. Утро начиналось погано. Шеф не вызывал его так рано, когда дела шли хорошо.
— Докопался до чего-нибудь, сынок? — после официального приветствия ласково спросил майор.
Клещ ненавидел его книжную ханжескую фамильярность. Но не посылать же майора ко всем чертям? Субординация, мать ее так…
— Пока ничего определенного, сэр, — как и при прошлом их разговоре, ответил Клещ. — Полицейские все затоптали, но ниточка есть.
— Полицейские, говоришь… Брюс, я решил забрать у тебя это дело. Тебе и так забот хватает. Сделаю тебе подарок, так уж и быть. На самом деле я же знаю, что вчерашнее убийство русского — пустяк, дурь. Нам там нечего делать. Полиция с ним разберется. Я думаю, что не сегодня-завтра убийца будет найден. Так что продолжай свои раскопки. Хотя для русских наркотики — баловство. Не думаю, что ты там найдешь что-то стоящее. Они у нас по другим специальностям всегда работали.
— Сэр, можно задать вопрос?
— Пожалуйста, Брюс, конечно, сколько угодно.
— Этот подарок — лично от вас? Или передача дела полиции — приказ сверху?
— Мы разрываемся на части, — после короткого молчания ответил майор. — Ты в курсе всех дел, что тебе объяснять. Ребята падают от усталости, — он подошел ближе и обвел глазами лицо Клеща, — ты сам бледный, под глазами мешки… Извини, Брюс, но ты ужасно выглядишь. Я понимаю, работа такая. Оборот наркотиков в Нью-Йорке растет. Мы ничего не можем с этим поделать. Теряем людей, теряем силы. Нам пошли навстречу — снимают с нас ряд дел, не связанных с управлением напрямую. Полиция не должна даром есть свой хлеб. Так что не понимаю твоей озабоченности. Я бы на твоем месте обрадовался. Спасибо бы сказал.
Клещ молчал. Его спина покрылась мурашками. Не от страха — бояться пока было нечего, — от предвкушения большой удачи. Нечто подобное он испытывал, когда понимал, что находится на верном пути, в конце которого ждет награда. Слова, которые он сейчас услышал, были лучшим подтверждением того, что дело контролируют на самом верху полиции и наркодилеров. Это как раз то, что ему нужно.
— Сэр, я, с вашего позволения, хотел бы довести это дело до конца. Тем более что оно, как вы сами сказали, несложное, а я вчера кое-что все-таки начал раскапывать.
— Что ты начал раскапывать? Что? Придурка, которого сунул в камеру? Из-за которого мне с утра плешь проели? Таких кретинов на Брайтоне в каждом доме — десятки! Ленивые русские — приехали в Штаты, думали, что им тут миллионы повалятся с неба! — Майор сел на любимого конька. Проповедовать американский образ жизни, богобоязненность и трудолюбие он мог часами. — Хотят сразу все получить! А когда сталкиваются с тем, что сначала нужно много и трудно работать, завоевать доверие окружающих, заслужить их уважение… — Поймав скучающий взгляд Клеща, он прервался. — Ну ладно. Это не предмет для дискуссии.