Страница 56 из 122
К лету девятьсот седьмого года в городке Гранд Муиски насчитывалось всего семнадцать тысяч индейцев, а в окрестных джунглях жило в небольших посёлках ещё тридцать две тысячи. Сегодня в же в этом городе живёт свыше двух с половиной миллионов индейцев, что составляет треть его населения. Ну, а тогда это был чистый, аккуратный городок с красивыми зданиями из красного кирпича, рядом с которым находился аэропорт. Погода стояла безветренная и нам ничто не помешало сделать над городком несколько кругов и снизиться. Вниз были спущены якоря, якорная команда включила буры, те ввинтились в землю и вскоре наш дирижабль опустился на высоту в пятнадцать метров. Вниз был спущен телескопический лифт и мы, наконец, смогли спуститься с его борта на землю. Вокруг лифта собралась большая толпа нарядно одетых индейцев, мулатов, негров и белых людей и как только я вышел из дверей лифта, то сразу же остолбенел, увидев девушку такой красоты, что даже растерялся.
Это была Алмира Альмодовар, дочь Мануэля, вождя племени муиски, ушедшего так далеко от родных земель, который быстро стал для нас Петровичем. Не видя перед собой больше никого кроме этой красавицы, я подошел к девушке, одетой в нарядное белое с красным платье, державшей в руках букет из орхидей, и сразу же принялся запинаясь и краснея от смущения говорить, что искал её во всех веках прошлого и будущего, а нашел здесь и сейчас, в настоящем. Минуты через две мы остались одни, так как дон Педро, глядя на меня, жестами велел все проваливать. Ну, а я, не придумав ничего лучшего, пригласил красавицу Алмиру подняться в небо и девушка, подумав, что я говорю иносказательно, она ведь была весьма образованной и читала пьесы Лопе де Веги, видя перед собой то бледнеющего, то краснеющего, что-то беспомощно лепечущего верзилу с выгоревшими на солнце волосами, согласилась. Через каких-то десять минут, поднявшись на лифте в авиационный ангар, я усадил в свою принцессу в "Орлёнка", так мы назвали наши десантные штурмовики.
Хорошо, что я выбрал для полёта самолёт-амфибию. Взлететь-то я взлетел легко, но не думаю, что смог бы посадить "Орлёнка" на такой короткой, всего сто пятьдесят метров, площадке. Алмира пережила полёт стоически, хотя всё же испугалась. Ну, а я показал ей, что уже имею достаточно хорошо управлять самолётом и во время полёта признался девушке в любви и попросил её руки и сердца. Не думаю, что она согласилась стать моей женой только потому, что мы летели на высоте в пять километров. Глаза принцессы, а она была ею не только формально, по имени, но и фактически, когда я шагнул к ней, сразу вспыхнули двумя тёмно-зелёными изумрудами. Через два часа полёта, хотя топлива хватило бы ещё часа на три, показав Алмире джунгли сверху, весьма величественное зрелище, надо сказать, я стал снижаться и посадил "Орлёнка" на воду с таким расчётом, чтобы выехать на берег в черте города.
Туда сразу же примчалась толпа народу и к нам вышел отец девушки, разъярённый, как ягуар, но её дед положил ему руку на плечо, что-то шепнул на языке муиски и тот сразу же успокоился. Прямо на берегу реки я попросил его выдать Алмиру за меня. Никаких возражений не последовало и на следующий же день мы расписались в местной магистратуре, но с первой же минуты уже почти никогда не расставались. Алмира в тот же вечер спросила меня:
— Ты правда искал меня в прошлом и будущем, Серхио?
— Да, — коротко ответил я улыбаясь ей и встал с кровати, чтобы принести в спальную два ментальных шлема, протягивая ей один, я сказал, — в будущее я уже не могу заглянуть, но сейчас ты сама увидишь, что такой красивой девушки на нашей планете ещё не было.
Первым делом я показал Алмире, как жили муиски до появления на плато Кундинамарка испанцев, а потом показал ей другие великие цивилизации Южной Америки с высоты птичьего полёта, не заглядывая в самые чёрные, зверские страницы их истории, связанные с человеческими жертвоприношениями и войнами. Алмире ещё не исполнилось восемнадцати лет, но она пошла в деда и отца, была высокой, прекрасно сложенной девушкой. Своей красотой она затмевала всех красавиц Старого и Нового Света, но при этом была боевой, чертовски отважной девушкой. Узнав, что я пришелец из далекого будущего, вселившийся в тело русского князя, она не испугалась, а скорее обрадовалась. Путешествие в прошлое её тоже ничуть не испугало, как и то, что я рассказал ей о том, почему мы отправились в прошлое Чуть ли не с первых же дней она стала моей помощницей и я обсуждал с ней все наши дела.
Не знаю, связано это с чем-либо или нет, но в ту ночь я наконец смог вместе с ней добраться до Валарии и это было наше самое большое достижение. Начиная с третьего августа одна тысяча девятьсот шестого года, мы начали самым наглым образом воровать у валаров знания, хотя эта планета и находилась от нас на огромном расстоянии. Для виртуального путешествия в прошлое расстояния не являлись помехой, так что историю Валарии и то, как валары докатились до откровенного разбоя, мы знаем очень хорошо. Тем не менее мы считаем валаров своими учителями по крайней мере в научной области, поскольку взяли у них не только всё самое лучшее, но и вообще очень многое и, в частности, компьютеры, точнее их архитектуру и систему программирования, включая, естественно весь производственный комплекс. Не смотря на то, что их компьютеры были намного лучше тех, которые изготавливались на Земле в нашем двадцать первом веке, наши компьютерщики их всё же весьма значительно изменили.
То обстоятельство, что мы наши Валарию вместе с Алмирой, сделало именно мою жену, а не меня, первопроходцем в этот чуждый нам и весьма зловещий и бессердечный мир. Вскоре она стала чуть ли не Вергилием, так как быстрее неё никто не мог достичь этой планеты, а через два года мою жену стали называть ещё и Матерью компьютерной техники, хотя она и не имела никакого отношения к компьютерам и к тому времени была просто матерью нашего сына. Хотя моя жена и получила прекрасное образование, она так и не стала учёным. Для неё самым важным делом были семья и дети, ну, и ещё Алмира полюбила боевые искусства, стала отличным коммандос и ей даже было присвоено звание полковника. Она была отличной охотницей и прекрасно разбиралась в травах, но всё же в первую очередь была любящей женой и прекрасной матерью.
Глава 15
Чёрные гаучо и взрыв Тунгусского метеорита
Немецкие чиновники, предрекая мне массу хлопот с гереро, как в воду глядели. Наш медовый месяц, в течение которого мы с Алмирой бродили по джунглям, словно дикие индейцы, мне ведь к этому было не привыкать, хоть африканские, хоть американские, джунгли они и есть джунгли, ещё не закончился, как за нами примчались из Гранд Муиски трое индейцев-охотников, одетых в камуфляж и обутых в берцы. Покрутив головами, глядя на Небесного Генерала, на котором были надеты одни только шорты, они сказали, что срочно требуется моё вмешательство, так как случилась большая беда. Мы быстро собрались и помчались бегом к тому месту, где сел на воду "Орлёнок" через полчаса полёта мы приземлились на взлётной полосе уже поднявшегося в воздух дирижабля. Охотники остались на берегу реки. Наверное им захотелось немного погулять.
Мы спустились на лифте в жилой отсек и пошли в нашу каюту, чтобы искупаться и переодеться. На моей жене ведь и вовсе были надето только три жемчужных ожерелья и набедренная повязка. Через полчаса мы спустились в большую, круглую пилотскую рубку с прозрачным полом из толстого, бронестекла и князь Львов сказал мне:
— Серёга, из Аргентины пришли плохие вести. Этот старый хрен Хендрик Витбоой и его кореш Якоб Моренга намылились поднять восстание на нашем полуострове. Теперь против нас.
Посмотрев на друга с недоумением, я спросил:
— Ну, а я-то тут причём? Что, без меня вода не отсвятится?
— А при том, Серёга, — ответил мне Николенька, — что ты теперь всегда будешь причём. — И отдал команду пилоту — Вася, генерал в рубке, так что бери курс на Авиа-дель-Россо, полный вперёд. — После чего принялся интересоваться у моей жены — Аллочка, тебя этот африканский папуас в джунглях не замучил? Он у нас большой любитель лопать всяких насекомых. Жареную саранчу, помнится, трескал, как семечки. Веришь, нет, я его тогда чуть не задушил, изверга. Весь измучился, глядя на такое безобразие. Мне даже чуть дурно не стало.